— учитель, мать — инженер, — сказала Антонина в ответ на недоуменные взгляды родителей. — Умный.
— Интеллигент, — понимающе кивнула Зинаида. — А я-то подумала, что там у него за панкре итить!
Во время обеда она не спускала глаз с дочери. «Какая Тонька стала, — думала Зинаида. — Взрослая совсем. И ухажера себе нашла городского. Интеллигента».
— А ты, мать, молодец, — прочавкала Антонина, терзавшая уже третий кусок курицы. — Все хорошеешь. Мне б в твои годы так выглядеть.
— Так, а чего ж не выглядеть? — кокетливо согласилась Зинаида. — Мы тут, хоть и деревенские, а от времени не отстаем. В курсе последних достижений этой… космологии…
— Космологии? — не поняла Тоня.
— Косметологии, наверное, — робко поправил Николай.
— Ага, ее, — кивнула Зинаида. — Знаем, как не стареть-то.
— О как? — удивилась Антонина.
— А то! — Зинаида состроила серьезное лицо. — Думаешь, только вы, городские, все знаете? Дудки! Мы тоже лубрикантом пользуемся.
При этих словах вилка выскользнула из рук Николая и упала в тарелку с громким звоном.
— Чем ты пользуешься? — спросила Антонина.
— Лубрикантом, — повторила Сенюшкина-старшая. — А ты не знаешь? Крэм такой. Пользуюсь утром и вечером, каждый день.
— Я всегда хотел жить в деревне, — сказал вдруг Николай, ни к кому не обращаясь. — Чистый воздух, натуральная пища… здоровье, долголетие…
— И как? — Тоня внимательно смотрела на мать. — Помогает лубрикант-то?
— Спрашиваешь! — фыркнула та. — Еще как помогает! И от морщин, и от мешков… от всего! На прошлой неделе, вон, деду Харитону дали чуток.
— Ему-то на кой?
— Дык, он там себе смазал, — терпеливо пояснила Зинаида. — Теперь, когда ходит, не скрипит.
— Что у него не скрипит? — с подозрительным ужасом спросил Николай.
— Да протез, — отмахнулась Сенюшкина-старшая. — Ноги у него нету.
Николай кивнул и продолжил есть, время от времени испуганно поглядывая на Зинаиду.
— Одно плохо — ни хрена не впитывается, зараза… Смывать приходится.
Под пристальным взглядом Тони, Зинаида подошла к серванту и достала баночку, на дне которой оставалось совсем немного прозрачного геля. Взяв немного на палец, Сенюшкина-старшая принялась наносить его на лицо движениями, подсмотренными в рекламном ролике. В тот же миг Николай подавился и закашлялся, но, после быстрого удара локтя Антонины, сдавленно захрипел и умолк.
Зинаиде не спалось. Она лежала на широкой кровати одна — Валентин, прихватив три старых, керосиновых фонаря, уехал на озеро, пообещав утром угостить всех раками. В открытое окно спальни вползали звуки августовской ночи: далекий лай собак, стрекотание сверчков, еле слышная возня ветерка в кронах деревьев.
В комнате напротив спальни родителей спала Антонина. Вечером, когда пришла пора устраиваться на ночлег, Сенюшкина-старшая категорически воспротивилась желанию дочери спать в одной постели с будущим мужем.
— До свадьбы, — грозно глядя на Николая, сказала она, — ни-ни!
Юноша, мучимый обострившимся от обильных кушаний панкреатитом, истерзанный ласковыми тычками, щипками и шлепками будущих жены и тещи, кивнул покорно и даже с облегчением. Антонина начала было возмущаться, но, взглянув на грозно насупившуюся мать, умолкла. Николая разместили в «пансионате», Зинаида сама проследила, чтобы молодой человек поселился с максимальным комфортом.
Перед тем, как улечься в кровать, она заглянула к дочери. Тоня, одетая в длинную ситцевую ночную рубашку, доставала вещи из спортивной сумки и аккуратно раскладывала по полкам.
— Ох, умаялась, — выдохнула Зинаида и уселась на край отчаянно взвизгнувшей панцирной кровати.
— Да, накормила ты нас, мамка, знатно, — сказала Тоня и, словно в подтверждение своих слов громко икнула. — Спасибо.
— На здоровьичко. Ты, Тонька, молодец. Мальчика хорошего нашла. Тихий, скромный. Тощий, правда, совсем как сосед наш, Егор, после развода. Ну да это ничего, откормим.
— Откормим, — согласилась Антонина и снова икнула.
— Целовались уже? — резко сменила тему Зинаида.
— Ну ма, — промычала Тоня.
— Смотри, — тихим, наставительным голосом сказала Сенюшкина-старшая, — пока не женится, до себя его не подпускай. А то знаем мы их, кобелей городских-то. Попользуется и бросит. Будешь потом дите сама растить. Поняла?
— Поняла, — кивнула Антонина, ставя опустевшую сумку под стол.
— Смотри мне, — с этими словами Зинаида встала и вышла из комнаты.
На самом деле, она очень радовалась за дочь. В ожидании запаздывающего сна, Зинаида думала о том, как хорошо все получилось у Тоньки. Хоть мелкий, но все ж мужик. Интеллигент. Рожа, правда, страшная, но это и хорошо — по бабам таскаться не будет…
Поток приятных мыслей поднял Зинаиду на ноги и повлек на улицу. Хотелось вдохнуть полной грудью. Но едва выйдя на порог, женщина вдруг увидела едва различимую согнувшуюся в три погибели темную фигуру, крадущуюся к дому по капустной грядке. Зинаида испугалась, но быстро взяла себя в руки. Отступив за угол, она ухватила наперевес остро отточенную лопату и, с неожиданной для своих габаритов бесшумностью, подкралась ближе ко входу в огород. Сенюшкина-старшая старалась не шуметь, но все же таинственный злодей учуял ее появление. Силуэт злоумышленника вздрогнул и распрямился.
— Коля? — узнала будущего зятя Зинаида. — Ты что тут делаешь? Чего не спишь-то?
— Да… э… я… да… — протянул Николай и замялся было, но внезапно рассмеялся, — хотел вам сюрприз сделать, Зинаида Васильевна.
— Это какой? — подозрительно спросила женщина, легким движением загнав лопату в землю по черенок.
Коля опустил руку в карман и протянул ей пластиковую баночку.
— Вот, — сказал он. — Хотел оставить у дверей вашей комнаты, чтобы утром нашли. В благодарность за гостеприимство…
В неверном лунном свете Зинаида рассмотрела на этикетке слово «Lubricant» и нарисованную рядом клубничку.
— Ишь ты, — сказала она смягчившимся голосом, — ягодка.
— Он ароматизированный, — с готовностью пояснил Николай. — Клубникой пахнет.
— Аромазированный, — Зинаида опустила руку с баночкой. — Я клубнику люблю. Спасибо. Ты, Коля, шел бы спать. Чего комаров кормить?
— Да, я пойду, — грустно согласился Николай. — Спокойной ночи, Зинаида Васильевна.
— Спокойной, Коленька, — сказала Сенюшкина-старшая, развернулась и пошла к дому.
«А ведь и вправду хороший парень, — думала она, засыпая. — Заботливый, внимательный. Ишь, сюрприз придумал… откормим… ничего».
Утром, когда Николай и Антонина пришли завтракать, Зинаида с улыбкой хлопотала у стола.
— Доброе утро, дети, — сказала она, повернув к ним блестящее лицо. — Садитесь, все на столе.
— Мам, чего это от тебя клубникой пахнет? — спросила Тоня, втянув носом воздух.
— А это Коля мне ночью сюприз сделал, — радостно сообщила Зинаида. — Лубрикант новый подарил. Аромазированный. Целую банку.
— Коля? Ночью? Тебе? — Антонина, сдвинула брови и перевела взгляд с матери на жениха, который тут же подавился тушеной капустой, покраснел и закашлялся.
— Да, — ответила Зинаида. — А что? Я что — страшная такая, что мне нельзя ночью сюприз устроить?
Тоня не ответила, вонзая вилку в кусок кровяной колбасы. Николай проследил за этим движением, и в его глазах возникло выражение смертной тоски.
— Ой, да что ж это я? — спохватилась вдруг Зинаида. —
