«Так ясно все и так несложно…»
Так ясно все и так несложно:Трудись и все спеши домойИ все тащи, как зверь берложныйИль праотец косматый мой.
Из края в край корежь, ворочайИ не считай часы и дни,И только ночью, только ночьюОпомнись, вспомни и вздохни.
За день-деньской, такой же мелкий,Как все, устанешь, а не спишь,И видишь: вытянулись стрелкиНедвижно усиками в тишь.
И жизнь вся кажется ошибкой:Из мглы идешь, уходишь в мглу,Не знаешь сам, когда же зыбкуЛюбовь подвесила в углу.
И все простишь, всему поверишь,Найдешь разгадку и конец —Сплелись три ветви, и теперь ужТы — мать, а я… а я — отец…
И уж не больно и не жутко,Что за плечами столько лет:Что на висках ложится след,Как бодрый снег по первопутку.
<1923>
КОЛЬЦО
Поутру нелады и ссорыИ неумытое лицо…Ох, как же закатилось скороВ лазью мышиную кольцо!..
В ту ночь, как первый раз ушла ты,Всю ночь была такая тишь…Играли по углам мышата,Всю ночь точила угол мышь…
Зачем оставила ты память —На подоконнике кольцо,Где за домашними цветамиТы, плача, прятала лицо?..
Колечко укатил мышонок…В колечке камушек — любовь…В ту ночь был месяц чист и тонок,Как на лице влюбленном бровь…
С тех пор слеза едка, как щелок, Угрюм и непривычен смех…И выцвел над кроватью полог,И вылинял на шубке мех…
Ах эта шубка… шубка эта —Какая-то… такая боль…И платье розовое где-тоНа дне сундучном точит моль…
Есть у меня трава от молиИ верный на мышей запрет…А вот от этой лютой болиНи трав, ни заговора нет…
Зачем оставила ты память —На подконнике кольцо,Где, часто плача, за цветамиТы горько прятала лицо…
Виной всему не мышь, не мышь ли…Иль сам и впрямь я виноват…В ту ночь и тишь мы оба вышли,И не вернулась ты назад…
С тех пор, как ночь, стоит у елкиИ смотрит месяц на крыльцо…И, словно тонкий луч, из щелкиПереливается кольцо…
<1922,1927>
«Стал голос хриплый, волос грубый…»
Стал голос хриплый, волос грубыйИ грузны руки, как кряжи,А у тебя все те же губыИ за ресницей — как во ржи.
От этой непосильной лямкиУж еле переводишь дух,А тут в глазах играют ямки,И в ямках золотится пух.
И так завидно, что улыбкаНе сходит с твоего лица,Когда ты клонишься над зыбкой,Поешь в полутени светца.
И будешь петь ты так же нежно,Какая б ни пришла гроза:За пологом пророс подснежник,Цветут душистые глаза!..
<1922>
«Пылает за окном звезда…»
Пылает за окном звезда,Мигает огоньком лампада.Так, значит, суждено и надо,Что стала горечью отрада,Ушедшая невесть куда.
Над колыбелью тихий светИ как не твой припев баюнный.И снег, и звезды — лисий след,И месяц золотой и юный,Ни дней не знающий, не лет.
И жаль и больно мне вспугнутьС бровей знакомую излукуИ взять, как прежде, в руки руку:Прости ты мне земную муку,Земную ж радость не забудь!
Звезда — в окне, в углу — лампада,И в колыбели — синий свет,Поутру — стол и табурет.Так, значит, суждено и — нет:Иного счастья и не надо!..
<1922>
«У меня в избенке тесной…»
У меня в избенке теснойПес лохматый гложет кость.Я ж пою со страху песню,Что придет чудесный гость.
Верба шапку ниже клонит,За прясло выходит ель.За рекой к вечерне звонят,За рекой поет свирель.
Да пройдет он только мимо,В окна стукнет только разВ одинокий, в нелюдимый,В огневой вечерний час.
Не войдет он, не прогонитНепозванную беду —Только на ходу уронитПод окно мое звезду.
От звезды свечу затеплю,За вечерье сяду с ней:И вода ли, песня, хлеб лиСтанут слаже и вкусней.
Буду я сидеть за свечкой;Вспоминать и не жалеть.Будет петь сверчок за печкой,И в избе моей светлеть.
Посветлеет моя хата,Потеплеет мой кафтан,И не страсть, что пес лохматыйВоет у ворот в туман.
<1922,1923>
«Люблю свой незатейный жребий…»
Люблю свой незатейный жребийИ хутор с лугом и леском,Зарю за изгородью в небе,Заботу о едином хлебе,Хоть жив и не одним куском…
Кормить семью и для скотиныКосить по зарослям ковыль, —Здорового лелеять сына,Надежный к старости костыль…
Мое хозяйство и усадьба —Как крепко скрученная нить.Хоть хлопотливо, как на свадьбе,Где нужно всех кормить, поить.
Под вечер — словно безголовый,Но, как в заутреню, встаешь,Когда у опуши еловойПо пару надо сеять рожь…
За хлопотливою обеднейВ поклонах снова целый день,И не заметишь, как соседнийОпять встуманится плетень.
В нераспоясанной рубахеЗаснешь кой-как, и сонный слухЧуть ловит, как воркует вяхирь,Чернополосный, нивный дух.
И вот на жестком изголовьиИ спится, может, так тебе,Что налит до краев любовью,Заботой о судьбе коровьей,Как и о собственной судьбе…
<1922,1927>
«Ступает тишь, как сторож у ворот…»
Ступает тишь, как сторож у ворот,Не шелохнет ни листика, ни ветки,Лишь дочка чернокосая соседки,Как птица полуночная, поет.
О чем, Айше, так грустно ты поешь?Мне чуждо дикое твое наречье,Ты с моря, я с далекого поречья.Тебя — волна, меня вскормила рожь.
Но не забудь, пока поет в душе,Во мне самом, баюн сладкоголосый,Чужой весны, камиистого откосаИ песенки тоскующей Айше.
<1921>
«Опять, опять родная деревенька…»
Опять, опять родная деревенька,Коса и плуг, скрипун-отец и мать;Не знаешь сам, пройдет в работе день как,И рано лень как поутру вставать.Гляжу в окно за дымчатые пряслаИ глаз от полусонья не протру;Река дымит, и розовое маслоПоверх воды лоснится поутру.Уж младший брат в сарае сани чинит,За летний зной обсохли переда,И, словно пена в мельничной плотине,Над ним журчит отцова борода:«Немного седнясь только хлеба снимем,А надо бы тебя — пора! — женить».И смотрит вдаль: за садом в синем-синемС гусиным криком оборвалась нить.В уме считает, сколько ржи и жита,И загибает пальцы у руки,А яблони из рукавов расшитыхЗа изгородку кажут кулаки.«Дорога, видно, на зиму захрясла,Как раз Покров-то встретим на снегу».Гляжу в окно — за дымчатые пряслаИ долго оторваться не могу.
<1922>
«Улюсь, Улюсь, лесная речка…»
Улюсь, Улюсь, лесная речка,Ты увела меня в лесаС одной веревочной уздечкой,С луконцем звонкого овса.
Вчера коня ловил-ловил я:Хотел с полос возить снопы —И вот набрал по чернобыльюНа невозвратные тропы.
Меж кочек шуркнули дорожки.И я один и не боюсь.Ой, сколько пьяники, морошкиПо мху разбросила Улюсь.
И словно манит тонкой кистьюЧеремухи росяный куст,И слышится мне шорох листьевИ шепот человечьих уст:
Останься здесь, сбери бруснику,Малину в сумку собериДа помолись златому ликуНеугасающей зари.
Здесь на тебя былые предкиГлядят, склонивши седины,И в думы их вплелися веткиИ в быль несгаданные сны.
Здесь до зари у тихой речкиГорит всю ночь звезда-огонь,А для твоей простой уздечкиПасется золотистый конь.
Здесь сквозь туман синеют села,Пылает призрачная Русь.Останься ж здесь в плену веселом,В лесу у голубой Улюсь.
<1922>
«Земная светлая моя отрада…»
