— Мил, Василе, — призналась я. — Думаю я о тебе всегда теперь. И сердце мое за твое переживает, но росток это, не цветок еще. Дай мне время.
Княже напрягся и отстранился, отошел на шаг назад, будто черту между нами проводя, а потом замер, в мысли свои погружаясь, а мне не понравилось странная фраза про часть человеческого сердца. Мудреная она была. Тревожная.
— А если нет времени, Лиля? Если скажу, что свою судьбу ты решишь сегодня?
Ой, не по нраву мне эти слова были, но что-то было во всем облике Василе острое, опасное. Превратился он в меч разящий.
— Тогда решу сегодня, но не отступлю. Жить ведь не смогу с пониманием, что вот этими руками сестру не спасла, коли ты мне помощь предлагаешь.
Глаза Василе потемнели, блеснув алым, губы его в тонкую линию сжались, и он достал кинжал.
— Тогда ты мне дашь клятву на крови, Лиль.
Я вся подобралась, а он отошел к сундуку и достал оттуда кубок, что привиделся мне в ту летнюю ночь. От страха отшатнулась, но Василе крепкой хваткой вцепился в мое запястье.
— Лиля, я не сделаю ничего плохого, но дав мне согласие, его уже никогда не заберешь. Ты согласна? — спросил княже спокойно, но твердо. И я поняла, что он меня защитит. От всего убережет. Все для меня сделает, если сейчас, в эту крупицу соли, из которой все наше время сложено, я скажу…
— Да, Василе!
Он будто выдохнул, улыбнулся и снова обнял меня.
— Что ж, Лиля, теперь слушай меня внимательно, ничего не пропускай. Хорошо?
— Хорошо, — сказала и кивнула я в ответ. Василе я доверяла, но то, как он серьезно подошел к моему ответ, настораживало. А ведь я хотела тайны княже узнать, приоткрыть хоть одну дверку, а когда почувствовала, что близко оно — исполнение заветного — то испугалась. Но хорошо, что сдержаться смогла и не отступила.
Василе налил из кувшина красного вина в тот самый кубок и резко, без предупреждения полоснул по своей ладони до тонкого кровавого следа, подержал над вином, всматриваясь, как капли крови с вином смешиваются, и сжал ладонь в кулак, а буквально через мгновение раскрыл, и я ничего не увидела: ни шрама, ни следа. Даже охнула от удивления.
— Меня не так просто убить, Лиля, и скоро ты поймешь почему. Протяни ладонь над кубком и ничего не бойся.
Я вытянула руку, но глаза закрыть не смогла, так и уставилась на свою ладошку, по которой огненным смерчем пронеслось лезвие кинжала, и опалило меня болью. Алая кровь сразу закапала из раны в кубок, смешиваясь там с более темной кровью Василе. Он поднес мою ладонь к лицу и поцеловал, согревая дыханием, и произнес:
— Теперь пей, Лиля, три глотка, не думая ни о чем. Ни о долге сестринском, ни о данном слове. Просто утоли жажду.
Я взяла кубок дрожащей рукой и поднесла к губам, в нос проник аромат вина, но я сделала, как и велел Василе, три глотка, не впуская в свою голову думы разные и тяжелые. Как закончила, то передала ему напиток, и он осушил кубок одним глотком.
И в то же мгновение все внутри меня загорелось, нестерпимо больно обожгло огнем, будто я глиняный горшок в печи. Я вскрикнула, и Василе крепко прижал к себе, успокаивая:
— Не бойся, сейчас все пройдет, зато ты станешь сильнее.
Не нужна мне была такая сила с такой болью, но действительно вскоре огонь внутри стал утихать, оставляя приятное тепло, обволакивая каждую частицу меня. Я подняла к лицу свою ладонь и увидела, что нет на ней больше пореза — ровная чистая кожа.
— Ты со мной волшбой своей поделился? — спросила я у княже.
— Связал, Лиля. Это называется связал магией. Теперь, ежели умру я, умрешь и ты. Такое правило в нашей семье издревле. Дракон и его заклинатель связаны жизнями, чтобы человек не предал.
— Дракон?
Василе провел пальцами по моим волосам, вглядываясь в испуганные глаза, и кивнул.
— Дракулы — древние драконы-оборотни. Кровь наша тяжела, и не каждый человек с ней смешается, поэтому и испрашиваем мы помощи у нашего серебряного подноса семейного, дабы он помог нам найти того единственного человека, кто будет заклинателем и хранителем. И детей подарит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я охнула.
Теперь некоторые события становились понятнее, но не до конца.
— Нападение в лесу… Оно неспроста было? Не за наживой?
— Нет. У Орды есть свои Песчаные змеи, потому-то она такая сильная, но чтобы стать непобедимой, ей надо уничтожить других драконов.
— А есть еще? — мое любопытство прорывалось через страх.
— Не встречал, — честно ответил Василе. — Дракулы, по-моему, только и остались.
Неудивительно, что Орда такая сильная, раз у нее на услужении такая силища.
— А Димитру? — вспомнив про племянника. — Он тоже дракон?
— Мелкий пакостник он, а не дракон, — со смешком ответил Василе. — Учиться не хочет, оборачиваться не хочет. Капризный, но магия в нем сильная. Вся надежда на тебя, Лиля.
— На меня? Почему на меня?
— Ты теперь стала заклинателем, а вскоре и супругой дракона, твоя сила будет только расти. А драконы все-таки частично звери, просто огромные, и слушаются сильного. Димитру уже сейчас ощущает твое влияние, а к зиме должен уже будет признать полностью. Со мной он соперничает, как и любой молодой дракон. Я таким же был, отец мой не мог со мной совладать, только мама, — сказал с особой теплотой Василе и погладил меня по спине. — Но они, к сожалению, не дожили. Отец погиб и следом за ним ушла мама.
Я сжала в пальцах ткань туники Василе и уткнулась к нему в грудь. Вот тебе и сказки. Умирать в один день страшно, но древнюю магию не обманешь.
— Лиля, — позвал меня князь. — Не бойся, я не собираюсь умирать еще лет сто, пока мы наших внуков не увидим.
Я посмотрела на его улыбающееся лицо, и меня отпустили тиски волнения. Василе склонился ко мне и поцеловал нежно и бережно, словно я была для него величайшей драгоценностью. Сердечко мое забилось от счастья. Мои чувства обострились, стали глубже, мир наполнился красками и ароматами, а внутри будто постоянно горел огонь, наполняя меня теплом.
— В тебе теперь искра драконья, теперь боятся нечего, я тебя услышу и почувствую на другом конце мира, душа моя — тихо сказал Василе, когда прекратил наш поцелуй. Я провела пальцами по его лицу, удивляясь, как могла раньше так бояться его, такого волевого и сильного мужчину. Мне было так спокойно, так хорошо рядом с ним, как никогда.
Вот, что значит счастье.
Жаль, что с ним не поделиться и не подарить хоть частичку тому, кому оно тоже необходимо.
— А теперь расскажи подробнее про сестру свою и про ее пропажу.
Я села на скамью, сцепив нервно руки и начала свой рассказ: про перстень волшебный, про рассудительность Малены, про ее дар соляной, про волшбу снежную. Василе слушал меня внимательно, не перебивал вопросами, а когда я закончила, чел на корточки передо мной, взял мои руки в свои и сказал:
— Лиля, надо лететь в Мурман-линнь. Дракон туда доберется в пару взмахов. Справишься?
Я замерла, представляя, что должна буду лететь на Василе, но закивала головой:
— Обязательно справлюсь. Но, Василе, а как же ты покинешь замок? А если что-то случится с тобой? Я же не прощу себе…
— Ничего не случится, — заверил меня князь. — Знаю я того, кто мог твою сестру выкрасть.
Я удивленно посмотрела на князя. Знает? Но как такое возможно?
— Вижу удивлена ты. Но не бойся, не злой то дух, а вполне себе северный бог. Белый медведь Урса.
— Медведь? — ахнула я. — Деды-защитники, да как же мне не бояться-то?!
— Оборотень он, как и я. Но хитростью сестру твою заманил.
— Значит, плохой?
— Значит, отчаянно влюбленный, — ответил мне Василе, а потом взял руки и поцеловал кончики пальцев. — У меня хоть возможность была с твоим отцом договориться, а Урса перед людьми только в медвежьем обличие способен появляться. Только нареченная его увидеть может, вот он и хитрит.
— Не оправдывай его, Василе. Все равно мне: хитрость или нет — но сестру похитили.
— Не серчай на него. Лучше иди и соберись побыстрее, а я еду в дорогу соберу и оружие. Быстрее выйдем — скорее вернемся.
