я выбрал роман, который написал и издал в течение тех самых двух лет, но это уже другая история. Через четыре года после моего прихода в журнал пришло ощущение сложившейся команды. Она у меня портретно в памяти:
1) Мои заместители, их за 24 года было три: Александр Гаврилов, Владимир Токмань, Эрнест Бессмертных;
2) Ответственный секретарь: Станислав Романовский, Виктор Конов, Александр Жуков;
3) Олег Зикс – международник;
4) Вадим Черняк – отдел литературы;
5) Мила Сергиенко – публицистика;
6) Оксана Мамонтова – комсомольская жизнь;
7) Ирина Клёнская – культура;
8) Юрий Полковников;
9) Виктор Ярошенко – наука;
10) Святослав Рыбас – корреспондент;
11) Борис Ряховский – публицистика;
12) Петр Скобелкин – корреспондент;
13) Сергей Макаров – корреспондент;
14) Виктор Вутеч (завотделом литературы), Евгений Лучковский, Вадим Черняк – литература и поэзия;
15) Николай Михайлов – главный художник;
17) Инна Данилевич – заместитель главного художника;
18) Эдуард Хруцкий – приложение «Подвиг»;
19) Бронислав Горб – сотрудник, ответственный за литературу;
20) Технический секретариат – Лариса Федорова.
Почти у каждого была своя история, потому и портретные воспоминания, как, впрочем, и работа в «Сельской молодёжи», стали едва ли не главными страницами их жизни. Это не моя точка зрения, это их слова.
Журнал, заявивший свою позицию, по-своему бросал вызов – он должен был её защищать. И если с выработкой позиции всё складывается не идеально, но складывается, потому как это своего рода творчество, то с защитой позиции всё неизмеримо сложнее. От кого защищать? Как защищать? В советские времена, (определим их как сусловские времена, они же брежневские) в сфере идеологии и культуры, которые партия считала продолжением политики, а точнее, утверждением её норм в культуре и, разумеется, литературе, правил Михаил Андреевич Суслов, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС по вопросам пропаганды и агитации. Если в каких-либо газетах знакового ранга – «Правде», «Известиях», «Литературной газете» – появлялась критическая статья на роман, появившийся на страницах журналов, сами журналы не отвечали. На это реагировали, как правило, органы власти ЦК КПСС, иногда литературное сообщество. Если публикация касалась театра – театральное сообщество. И та, и другая сторона – авторы публикации и издатели – их поддерживали, и органы власти вербовали союзников в общественных организациях страны.
С этого момента, будь то журнал, театр, газета, редактор ты или режиссёр, на рубеже столкновения противостояла власть со всем арсеналом собственного давления. Таких случаев в моей редакторской биографии было немало.
Вспоминается публикация работ Сухомлинского из Ставропольского края, разработавшего систему трудового воспитания школьников. Это можно было назвать развитием идей Макаренко, приближающих школу к навыкам современной жизни. По сути, это была революция в проблемах воспитания молодёжи.
На нашу публикацию обратил внимание отдел пропаганды ЦК КПСС, куда я был вызван как главный редактор. Совещание вёл Михаил Андреевич Суслов. Публикация была признана несвоевременной и вызывающей. Разумеется, меня возмутила такая оценка партийных чиновников, она опиралась якобы на критику некоторых директоров школ и сельских райкомов партии.
Мое выступление на этом совещании было недолгим, но мне запомнилась последняя фраза, завершающая его: «Любая новая теория не исключает изъянов, но в одном я уверен – не пройдёт и года, как работы Сухомлинского станут настольной книгой секретарей обкомов и райкомов партии в стране». Помню и реакцию Суслова на мое выступление: «Вы никак не угомонитесь, товарищ Попцов. Продолжаете нас учить».
Конечно, были переживания. Я понимал, что ещё раз получил по зубам. Неслучайно вспомнил Никиту Сергеевича Хрущёва, который, без сомнения, идеи Сухомлинского принял бы на ура!
Когда выходил из кабинета, уже в коридоре многие из присутствующих пожимали мне руку и на ухо шептали: «Ты молодец, Олег», и это в немалой степени мне помогло и сосредоточиться, и успокоиться.
Нечто подобное случилось несколько позднее. В ту пору премьером правительства, если мне не изменяет память, был Тихонов. Это были годы, когда мы воплотили в журнале грандиозный замысел – провели всесоюзную акцию «Живая вода». Идея была не просто актуальна, а сверхзначима.
Проблема воды для страны с таким пространством, как СССР, была во все времена основополагающей, а тут несколько засушливых лет, неурожай в южных и юго-восточных территориях страны побуждает некие правительственные структуры выступить с грандиозным планом о перебросе вод северных рек на юг страны. И получается, что мы, как авторы и организаторы экспедиции «Живая вода», смотрим на решение данной проблемы совершенно по-иному, нежели правительственные чиновники.
Экспедиция журнала проводилась несколько лет и практически охватила все северные и южные территории страны. Вокруг журнала удалось сплотить группу значимых учёных. В основном это были члены Российской академии наук, которые считали проект переброса вод северных рек на юг грубейшей ошибкой.
Благодаря экспедиции мы доказали ошибочность доводов, на которые опирались авторы проекта. Первый довод – обмеление Каспийского моря как факт приближения водной катастрофы для СССР. Наши экологи участвовали в проведении экспедиции «Живая вода» и на основании проведённых исследований сумели доказать, что никакого обмеления Каспийскому морю не грозит. Да, произошла временная подвижка дна в результате внутриземных процессов, и дно опустилось, но это состояние продолжалось не более двух лет. Затем, в силу тех же внутриземных явлений, дно заняло своё прежнее положение и уровень воды в Каспии вернулся к своим прежним значениям.
Столь же паническим был довод о высыхании Азовского моря, которое может предотвратить только переброс северных рек на юг. Но этот переброс неминуемо приведёт к заболачиванию громадных территорий по его маршруту. Власть наших аргументов не слышала и продолжала настаивать на воплощении сверхдорогого проекта.
Идея переброса взбудоражила общество. Во всех областях по теме переброса прошли собрания облсоветов, на которых эту проблему обсуждали, а мы дали на страницах журнала материалы на основании докладов, сделанных председателями. Эта публикация привела буквально в ярость премьер-министра Тихонова. «Что себе позволяет журнал!» – орал он на заседании правительства. И на вопрос «Откуда вы берёте эту хрень?!» я ответил: все материалы – это выдержки из докладов руководителей этих областей.
Согласно решению ЦК КПСС СССР, тема переброса северных вод на юг была обсуждена во всех областях, которых касался этот переброс. Руководство абсолютно всех областей высказалось против.
– Это их дело, а не ваше! – заорал на меня премьер.
– Наше дело рассказывать о том, что происходит в стране, – ответил я.
Мой ответ премьеру не понравился. Я вернулся в редакцию и собрал членов штаба экспедиции. Нам ничего не оставалось, как подготовить наш «ответ Чемберлену». Так появилось письмо на имя секретаря ЦК КПСС, члена Политбюро Фёдора Давыдовича Кулакова, он отвечал за вопросы сельского хозяйства. Научный пул, подписавший письмо, был более чем значим.
Спустя некоторое время проект переброса северных рек на юг был остановлен, а чуть позже этого знакового события я и Виктор Ярошенко, он руководил отделом науки в журнале и курировал экспедицию, были представлены к премии Ленинского комсомола за проведение экспедиции «Живая вода». Так мы стали лауреатами этой премии.
Не скрою, что я внутренне
