совхоз, в котором трудился Алексей. «Умер меценат Федор Дроздов. Подробности стр.5»
– Тань, дай газетку посмотреть, – засуетился трудник и неловко вывалил на стол оставшуюся мелочь.
Он перелистнул газету на нужную страницу и обомлел. Здесь были фотографии Дроздова в окружении детей и возле строящегося храма. Статья повествовала о том, что Федор Павлович несколько лет оплачивал лечение нуждающимся, поддерживал детские дома и выделял деньги на строительство церкви. Три дня назад он скончался после продолжительной болезни, оставив основную часть своего состояния благотворительной организации. Дальше шли слова благодарности людей, которым Дроздов лично помог.
На следующей странице было опубликовано последнее интервью бизнесмена, где он откровенно и публично кается в своих нелицеприятных поступках. Алексею бросилась в глаза фраза: «Сейчас когда я нахожусь на границе жизни и смерти, мне страшно смотреть назад, и ещё страшней думать, что мне ждать впереди. Я слишком поздно задумался о душе».
Севастьянов долил водки почти до краев, молча выпил, скривил лицо и закусил кусочком пирога.
– Прости его Господи… Прости и меня окаянного…
Не допив бутылку он побежал назад в монастырь и без стука влетел в рабочий кабинет настоятеля.
– Отче, мне нужно кое-что вам сообщить! – с порога выпалил трудник.
– То что ты пьешь я и так знаю, – ответил отец Тихон.
– Я украл деньги из урны для пожертвований, – продолжал каяться Алексей.
– И это для меня не секрет, – грустно произнёс священник.
– Но почему вы меня за это до сих пор не выгнали?
– Кто я такой, чтобы тебя судить? Это твоя слабость, твоя немощь. Этого демона ты должен победить сам…
Севастьянов зарыдал. Батюшка подошёл к нему и положил руку на плечо.
– Я не знаю чем тебе помочь. У меня есть знакомый священник, который возглавляет реабилитационный центр для наркоманов. Не уверен, что там помогают алкоголикам, но думаю попробовать стоит. Иди проспись, а утром зайди ко мне.
На следующий день Алексей, как положено, сходил на службу. Приложившись к престольной иконе Богородицы он про себя сказал: «Пресвятая дева Мария, спасибо тебе за приют в стенах этого монастыря… прости, что как и раньше грешил…»
Настоятель написал на бумажке адрес прихода, где лечили душу и тело.
– Держи, передавай привет отцу Силуану, если доберешься, – в этой фразе чувствовалось, что отец Тихон сильно сомневается, что Севастьянов поедет в реабилитационный центр. – Если же пойдешь другим путём, то никогда не унывай. Господь каждому посылает испытания. Они бывают абсолютно разные, но все испытания в жизни нужно проходить достойно, с высоко поднятой головой. Крест у каждого свой и нести его надо самому, каким бы тяжелым он не был. Помни, что Господь дает тот крест, который тебе по силам нести.
Батюшка перекрестил Алексея и обнял.
– Ты всегда можешь вернуться назад…
Настоятель и трудник вышли на улицу, где их уже поджидали братья. Кондратий принёс котомку с едой в дорогу, а отец Иларион протянул Севастьянову маленькую иконку со святым Петром Африканским.
– Помни про весы, на которые положат твои плохие и хорошие поступки… – пробормотал монах.
Все вместе пошли провожать Алексея до ворот. В минуту прощания к монастырю подъехал свадебный кортеж из белых иномарок. Из одной машины вышли молодые – высокий мужчина в строгом бежевом костюма и русоволосая невеста в белоснежном платье.
– Встретить свадьбу – к счастью, – улыбнулся наш герой.
– Опять твои суеверия, хотя ты прав, создание семьи – это большое счастье, – сказал отец Тихон.
– Дядя Лёша, дядя Лёша! – внезапно закричала невеста и побежала к Севастьянову. Лишь когда она была в метре от Алексея, тот признал в ней медсестру Анну, которая едва не угробила бедного бомжа в подмосковной больнице.
– Анечка, ты замуж вышла? – воодушевился он. – Кто же тот счастливец?
– Саша, верней Александр Павлович, – засмеялась невеста. – Это благодаря вам мы теперь вместе. Он ведь очень прямой человек. Едва мы вас проводили, как Саша спросил: «Мне Алексей Степанович сказал, что ты меня любишь. Это правда?» Я засмущалась, а он продолжил: «Я всё не мог решиться тебе сказать, но теперь должен объясниться. Я в тебя влюблен с самой первой нашей встречи, но не хочу смешивать личное с профессиональным. Переводись работать в соседнее отделение, и выходи за меня замуж....»
– Да уж, лечить людей у него получается лучше, чем общаться с противоположным полом, – ухмыльнулся Севастьянов.
Врач-жених Петров тоже подошёл к теперь уже бывшему труднику.
– Алексей Степанович, как ваше здоровье?
– Не жалуюсь, благо вы меня как следует подлатали. С того света вытащили!
– Это моя работа, – смутился Петров. – Мы вот, без преувеличения, с Анечкой обязаны вам. Такой пациент нас сблизил, ну, а ваша подсказка помогла нам сойтись. Сегодня венчаемся в этой церкви. Может останетесь на церемонию? Потом у нас будет праздничная часть с банкетом.
– Эээ, нет! Никаких банкетов, я как раз поехал искать исцеления от алкоголизма…
– Это правильно, но вы всё же про нас не забывайте. Я вам тогда давал наши телефоны, они не поменялись, а вот живем мы теперь по новому адресу.
Он быстро нацарапал на бумажке: «улица Покровская, дом 12, квартира 117».
– Совет вам, да любовь! – попрощался Севастьянов с молодоженами и отправился на железнодорожную станцию.
***
Естественно Алексей не поехал ни в какой реабилитационный центр. Он запил ещё сильней, снова окунулся в атмосферу беспробудного пьянства и скитаний по смрадным притонам. Свою жизнь в монастыре он частенько вспоминал, как ни странно плохим словом. Он отрицал всё что было, пытаясь оправдать своё бегство и недостойный поступок с воровством пожертвований.
– Ещё там был монах-душегуб, – едва ворочая языком рассказывал Севастьянов своим собутыльникам. – Мочканул пять человек, отсидел пятнашку, а теперь грехи замаливает. Зато других нравоучает: не пей, не греши.
Внезапно Алексею стало невыносимо мерзко от своих слов. От того, что он так отвратительно отзывается о человеке, который излил ему свою душу. Севастьянову показалось, что его сейчас разорвёт изнутри. Но ещё мгновение и его просто стошнило под стол.
Наш герой пил беспробудно уже которую неделю. Он легко нашёл себе новую компанию, когда вышел на железнодорожном вокзале маленького города, который был спутником мегаполиса. Бродяги всё время отираются возле вокзалов. Здесь можно сделать грустные глаза и соврать прохожим, что тебе не хватает полтинника на дорогу. Или, если вид у бомжа совсем потрепанный, то можно рассказать совсем душераздирающую историю о том, как обычного работягу ограбили и он вот уже месяц скитается по станциям, пытаясь до ехать к себе домой, куда-нибудь в Лабытнанги.
В ближайшей аптеке Алексей купил пойла, от которого желтеют глаза и угостил им вокзальных бродяг. Деньги, которые отец Тихон дал на дорогу были потрачены в течение трех дней. К тому моменту Севастьянов нашёл себе постоянный притон. Это была квартира в двухэтажном доме. На первом располагался бомжатник, а на втором жили люди поприличней. Разница была лишь в
