В последний раз осмотрели тягач, исследовали все закоулки, не забыли чего. Запустив двигатель, Григорий по привычке хотел его прогреть, но вспомнив об участи тягача, криво улыбнулся. Ему было жаль безотказного, железного трудягу, сколько раз он выручал их из беды и ни разу не подвел. Жаль! Осторожно въехав в воду, Гришка прибавил газу. Тягач медленно поплыл к качающейся на мелкой волне, резиновой лодке. Подплыв к ней, Григорий из кабины перебрался в грузовой отсек, открыл люк в днище. Через задний борт пересел в лодку и приказал Василию быстрее отгребать от тягача чтобы не попасть в водоворот и не пойти на дно вместе с тягачем. Не прошло и минуты, как тягач скрылся под водой.
«Вот и вся комедия тягаческой жизни!» – грустно подытожил Бурлаков.
Навьючившись, медленно двинулись вниз по ручью. Идти было трудно, ноги погружались в мох по щиколотку. Через час сделали привал. Прошли не более двух километров. Крепчал ветер, он гнал слоистые облака. Решили спуститься по ручью ниже подыскать место удобное для стоянки.
«Дней двадцать, как бегаем от Закона!» -сказал Гришка.
Василий взметнулся и прокричал: «Какого закона? Закона, который уничтожал и продолжает уничтожать русский народ? Закон, который загнал русский народ в зону? Закон который гонит меня по тундре? Суки, падлы рулят ……» – Василий упал, как сраженный наповал пулей и затих. Григорий, пораженный срывом Василия, опустился на колени. Аннушка сбросила с себя рюкзак, и припав к Василию, закричала:
«Гришенька, миленький спаси нас! Спаси нас!»
Василий поднялся, оттолкнул Анну и покачиваясь ушел в тундру.
Григорий уткнулся лицом в колени, боялся показать свои слезы, и содрогаясь от душивших его рыданий, пытался вымолвить:
«Молчи» – что переходило у него в длинное, тягучее:
«М….мо… л…л….чи!»
Анна подползла к Григорию, припала к нему, бессвязно шепча:
«Родной мой, соколик мой, я любушка твоя, тень твоя!» – она целовала Гришкины глаза, почерневшие губы, все в трещинах и болячках руки.
Её руки скользнули под его ватник, теребя и лаская грудь. Гришка бездумно отбросил от себя Анну, рванул с себя куртку. Женщина трясущимися руками освободилась от одежды и впустила Григория в себя. Он взял её яростно-грубо, будто мстя ей за все беды свалившиеся на них и излил в нее свое «Я». Она приняла в себя, семя будущей жизни. Приняла и благодарила Бога и Судьбу за это. Женщина сохранит жизнь свою и Григория
Глава 10. Смерть подполковника ГБ
Москва. Офис. Натужно гудят вентиляторы. Небо затянуто мглой. Николай, промокая лоб носовым платком, отфыркиваясь, тягуче выговорил:
«Ну и жа… ра!»
Сидевшая рядом женщина, лет тридцати, промолвила:
«Николай Иванович, нужно прохладиться!»
Начальник отдела министерства, каковых в столице несчитано и намеренно, громко и вызывающе хлопнул огромным фолиантом по столу и торжественно объявил:
«Перерыв, переходящий в окончание рабочего дня!» – за что получил «чмок» в щеку и игривое «мой кумир».
Николай Иванович Чернышев, в прошлом выпускник престижного московского вуза, происходил из старого крестьянского рода, по нынешним временам, древнего рода. Отец его, Иван Сазонович, имел десять детей и благоволил своей жене Ольге, что в переводе на современный язык означало, «любил свою жену». Жара заставила вспомнить родные места, родительский дом и лесную, текущую близ деревни, речку. Он и его пассия сидели на диванчике, в комнате отдыха, и обсуждали программу на предстоящий вечер.
Чернышев, кряжистый, холеный мужчина лет под сорок, лениво отзывался на ласки женщины. Жара подавляла в нем все желания. Загорелась лампочка. Секретарша оповещала своего шефа о важном посетителе.
«Повеселился! Жениться пора» – раздраженно пронеслось в голове Николая.
Лицо его при этом не отображало никаких чувств. Он встал, подошел к зеркалу, поправил расческой волнистые черные волосы, пышные усы. Оправил рубашку, галстук и обращаясь к своему отражению в зеркале, произнес:
«Фр..ру..кт!»
Женщина понимающе кивнула головой и вышла в соседнюю комнату чере дверь, замаскированную под стеновую панель. Николай Иванович еще раз придирчиво осмотрев себя в зеркало, вышел в кабинет.
Пожилая секретарша, Екатерина Ивановна, напоминавшая вышколенную домоправительницу – англичанку, доложила о посетителе, инспекторе особого отдела министерства геологии РСФСР, Сергееве Владимире Петровиче. Чернышев открыл папку, вынул из нее несколько документов, завизировал их и отдал секретарю. Рабочая обстановка была создана.
«Пригласите товарища» – сказал он.
В кабинет вошел высокий, подтянутый, мужчина лет пятидесяти. Николай Иванович поднялся из-за стола и пошел навстречу посетителю. Лицо его источало лучезарную улыбку радости. Он полуфамильярно обратился к посетителю:
«Какие люди в наших краях!? Давненько я вас не видел уважаемый Владимир Петрович».
Сергеев пожал руку Николая Ивановича, но легкого тона не принял.
«Служба гоняет, уважаемый Николай Иванович!» – сухо ответил он.
Чернышев внутренне подтянулся, но от улыбчивой доброжелательности не отказался.
«Да работа ваша трудна и опасна!» – процитировал, немного искажая, он слова известной песни. Николай Иванович усадил посетителя в кресло, сел сам. Улыбка сошла с его лица, он уставился на Сергеева и сказал:
«Слушаю вас».
Долго вилась тропа беседы Сергеева и Чернышева, инспектор все чаще выходил на младшего брата Чернышева, Василия. Первым сошел с дистанции Сергеев, который спросил:
«Николай Иванович, ваш брат Василий не навещал вас?»
У Николая, от предчувствия беды, сжалось сердце.
«Вот оно что! – подумал он и ответил – Нет Владимир Петрович, не посещал. Последний раз я его видел года три назад. Даже на его проводах в армию не был, по причине моей служебной командировки. В это время находился в Афганистане. В последнем письме брат писал, что после командировки ему обещали дать отпуск за хорошую службу».
«Письмецо можно мне посмотреть?» – в полуприказном тоне спросил Сергеев.
Чернышев согласился показать письмо брата, уверяя инспектора, что ничего особенного в нем нет. Волга, которая ждала Сергеева, доставила их к дому Чернышева. Они поднялись на этаж и вошли в квартиру.
«Кооператив?» – завистливо спросил Сергеев.
«Да. Три года загранкомандировки». – коротко ответил Чернышев. В кухне-столовой Николай усадил гостя в мягкое кресло и спросил, что Сергеев будет пить. Гость пожелал виски и минералки.
«Я холостякую, прошу извинить за плохой сервис!» – расшаркался перед инспектором Николай Иванович, включая кондиционер на полную мощность
«Живут же люди! – завистливо подумал Сергеев – А за какие шиши?» – но тут же отбросил эту мысль. Он знал, что Чернышев, работавший в Афганистане представителем министерства геологии РСФСР, приложил немало усилий для того, чтобы заинтересованные советские предприятия, получили заказы от афганской стороны на поставку бурового и иного оборудования. С этих контрактов, Чернышев имел упомрачительные комиссионные в твердой валюте. Он приобрел огромный авторитет в министерствах геологии СССР и РСФСР. О работе Чернышева в Сирии, вообще ходят легенды и только очередная заваруха на Ближнем Востоке, приостановила его бурную деятельность. Поговаривают, что он и «конторе» при делах, вспомнил Сергеев. Он сокрушенно вздохнул, сделал глоток виски, ожегся крепостью напитка и закашлялся. Николай Иванович вошел в холл, положил тонкую стопочку писем на столик, мягко проговорил:
«Ну я балда, льда вам не преложил!»
«Не беспокойтесь пожалуйста, это я с непривычки. Нашу русскую пьем не разбавляя, а эти американосы, вечно что-нибудь придумают!» – успокоил хозяина гость.
Инспектор водрузил на нос старомодные очки, взял письма и погрузился в чтение. Минут через пятнадцать, он снял очки, уложил их в очешник, и задумчиво произнес:
«Да вы правы, Николай Иванович, обыкновенные солдатские письма».
Чернышев в лоб спросил:
«Владимир Петрович, что случилось с моим братом?»
Сергеев ответил, что из Комитета пришла бумага с просьбой опросить Чернышева Николая Ивановича, о времени его последней встречи с младшим братом Василием, и о планах брата на будущее.
«Владимир Петрович! Со всей ответственностью заявляю, что не видел брата Василия давно. Все письма, полученные мною от него, я вам дружески предоставил. Начинаю волноваться за судьбу брата и прошу вас рассказать, что случилось с ним».
Сергеев попросил Чернышева успокоиться и сказал, что он знает немного и может сообщить лишь то, что прочел в письме-запросе.
«Ваш брат Василий, находясь в служебной командировке на побережье Ледовитого Океана, пропал без вести. Командование части, в которой служит ваш брат, ведет служебное расследование по этому факту» – кратко изложил суть дела инспектор и попросил Чернышева отдать ему письма брата, сославшись на необходимость составления отчета о проделанной работе.
