парке было приятно. И еще, мне показалось, что в городе очень много детей. Гораздо больше, чем в мое время. Любопытных мальчишек, мам с колясками, девчонок с косичками.
Я заметил, что почему-то нравлюсь маленьким девочкам и стареньким бабушкам. И там, на Театральной площади, возле фонтана, одна кудрявая малышка даже угостила меня мороженым. Просто так! Я его брать не хотел, но она сунула его мне, застеснялась, и убежала к маме. Я пошел за ней, чтобы отдать — ее мама сидела на лавочке рядом с другой дочкой, постарше — лет десяти, мелкая была совсем малАя. Оказывается, там и папа их присутствовал — мой старый знакомый фельдшер скорой помощи. Наверное, жили недалеко. Он меня, как старого знакомого поприветствовал, и попросил сфотографировать их всех вместе. И фотоаппарат свой протянул, «Лейку». Видел я уже где-то этот фотоаппарат.
И вдруг меня осенило. Я же их всех уже видел! На фотографии. Именно на этом самом месте, на этой лавочке. Маленькая кудряшка — моя средняя двоюродная бабуля, десятилетняя — моя родная бабуля, а их мама — моя вторая прабабушка. А папа — мой родной прадед! Который тоже из бессмертного полка, которого я не застал вообще. Где я раньше был? Почему сразу не понял? А — контуженый! Так он что, тоже чувствовал, что я ему родня? Или здесь все такие классные? Так это я же их еще и сфотографировал, оказывается?!
А фотоаппарат я в своем детстве видел. Он на старой ламповой радиоле «Дружба» всегда лежал, под прабабушкиным и прадедушкиным портретами в молодости. В старой кирпичной «Хрущевке» на Западном. Которую здесь еще не построили. Кстати, меня даже в гости пригласили. Пока еще на 6-ю линию. Просто так. Может быть, даже схожу.
Прапрадед Савва ко мне просто ровно относился. Мы с ним редко виделись, он на работе был в основном, а приходил — рано спать ложился. И вообще, он молчун больше. Медведь такой. Но мне с ним на рынок рано утром ходить очень понравилось.
Ну и прапрабаба Шура, в общем-то, так же. Хотя, она, в основном, все время дома была, теперь я редко в нем находился. А какие у нее котлетки получались! Малюсенькие, а вкусные! Она Лизку очень любила. И баловала. Немножко с прабабушкой Маней искрила по этому поводу, как мне показалось. Но это знакомо мне. Мы с моими родителями тоже с мамиными родителями живем. Практически с моего рождения. Бабушки внуков балуют, а мамы и папы воспитывать пытаются. И искрят по этому поводу. Я это только здесь понял, когда со стороны увидел.
Сентиментальный я стал какой-то. Добрый, расслабленный. Прижился в пятьдесят седьмом году. Уютно мне там было. Если только не знать, что в будущем, наверняка, все волнуются. И что неправильно все-таки как-то выдавать себя не за себя, хоть и за себя.
Что еще интересно, для меня время шло по правильному. На дачу в своем году я поехал осенью, в сентябре. В институт в восемьдесят девятом ходил тоже осенью, почти месяц, сентябрь в октябрь перешел, и в пятьдесят седьмом году осень продолжается — конец октября уже. То есть даты и месяцы идут линейно, только года наоборот. И прохладней стало. В мое время в конце октября бывает, что и жарко бывает. А сейчас прохладно.
Вечером дед Вова и я — в гараже. Гараж! Особое место для мужчин. Оба моих деда в гараж в галстуке ходили, это я помню. И сейчас дед Вова в нем приходит. В узеньком таком, стиляжном. Наверное, на Лизку хочет впечатление произвести, раз в кино приглашал. Хотя ей верить нельзя — ни сейчас, ни потом. Он же старше — зачем ему малолетка? Может, дядя Вова, по жизни, такой интеллигент.
Только что-то никак мы с ним пока временные потоки распутать не можем. У меня даже начало подозрение закрадываться, что дед Вова не сам закон временного перемещения открыл, а набрел на него методом «научного тыка». И на этот «тык» мы опять и рассчитываем.
20
Сегодня с утра пригрело солнышко, и баба Шура постирала подушки. Я даже не знал, что так можно. Висят на веревке отдельно наволочки, точнее не совсем наволочки — наперники — мешочки такие, в которые содержимое подушки запихивают и зашивают. А рядом в марле — то самое содержимое — постиранное перо и пух. Надо же! То-то мне тут хорошо спится, удобно!
В кухне радио играет. Сегодня выходной, ехать никуда не надо вроде бы. Скоро дед Вова придет, будем опять над временной проблемой биться.
Лизка в последнее время активизировалась. Мы в гараж — она за нами. Вертится под ногами, а если начинаем ее деликатно спроваживать, прячется и подслушивает, и подсматривает. Думает, мы не замечаем. Это существенно замедляло работу. Любопытство, конечно, не самое худшее качество. Лишь бы на пользу. Вот я тоже из любопытства в самолет полез и кнопочки понажимал.
Если моя миссия — узнать, почему баба Лиза такая вредная выросла, и почему, она считает, что прадед Миша ей всю жизнь испортил, то тут я ничего не могу сказать, не понимаю!!! Все ее любят, балуют, и бабушки с дедушками, и мама с папой, и Вовка — верный друг. И даже я немножко. Может, как раз, поэтому? Но должен же у человека свой мозг работать, хоть немножечко? Даже в 16 лет? Или уже в 16 лет?
Вот сегодня, как только мы в гараже уединились, она тут как тут. Крутилась, крутилась, попой вертела, вертела, то в капот заглянет, то деду Вове под руку подлезет, то мне какой-то глупый провокационный вопрос задаст. То прижмется ко мне невзначай. И вдруг меня осенило, она ж нам глазки строит обоим! И смотрит, кто из нас как отреагирует — подеремся или нет? Ну нет у меня такого большого опыта, чтоб сразу догадаться! А-а-а-а-а!!! Она же мне бабушка!!! Я мигом выскочил из гаража просмеяться. Это у меня реакция такая на ситуацию. Ой, как я уже сильно в мое время домой хочу! Без всяких миссий и обязательств.
Когда я вернулся в гараж, Лизки уже не было. Неинтересно, наверное, стало. Да, с ней не соскучишься.
— Ты чего? — даже невозмутимый дед Вова удивился. Интересно, а он понял, что мы типа соперниками должны быть?
— Да ничего, — говорю — смешинка в рот попала.
Сегодня мы дошли до того, что в отсутствие длительного посильного вмешательства Лизоньки, коробочку перемещения с кнопочкой обратно
