Вечер я провел, собирая вещи, деньги и альбом с рисунками, Остальное барахло я спрятал под старой кормушкой.
Я шел три часа, шел быстро, направляясь на юг. Я был уверен, что ушел вперед миль на шесть, но все продолжал идти.
Куда мне идти? У них наверняка свои люди в Уатулько. Они могли оставить людей и возле дома Сэма. Может, кто-то ждет меня и в Сан-Диего, но зато там куча мест, куда я мог прыгнуть. Они же не могли быть везде, не так ли?
Но сколько же их всего? Я имею в виду тех, кто чувствует, когда я прыгаю. Я понятия не имел. Секретная организация становится большой, прежде чем перестать быть секретной, так ведь?
Я спал на небольшом песчаном участке между двумя валунами, смотрящими на юс В качестве подушки я использовал свой рюкзак, с той стороны, где была одежда, а валуны все еще сохраняли тепло после солнечного дня.
Утром поев, попив и пописав за камнем, я почувствовал себя немного лучше. Прошел еще три мили, прежде чем решил, что достаточно удалился.
Я прыгнул на восток, обратно на Пустырь, место, которое мне представлялось абсолютно чистым. Там, в камнях, я видел расщелину, недостаточно большую Для меня, но подходящую для рюкзака. До нее было не так-то просто добраться – хоть и не высоко, но кругом полным-полно колючего кустарника. Я смог перепрыгнуть за колючки на выступ под этой расщелиной и засунуть в нее рюкзак.
Я прыснул в Сан-Диего, мое привычное место под лестницей у начальной школы. Надеялся, что никто из «этих» не почувствует моего появления.
Я понимал, что окажусь в безопасности только после того, как сумею выбраться из этого района, Полчаса ушло на то, чтобы пересечь Бальбоа-парк и попасть в библиотеку.
То, что я искал, нашлось в книге об истории шахт. Место, которое мне приглянулось, находилось в пустыне, восточнее гор Сан-Диего – в государственном заповеднике Анса Боррего. На то, чтобы туда добраться, у меня ушло два дня.
Я начал с прыжка в автобус в тот момент, когда кондуктор все еще проверял билеты пассажиров. Я присел на место рядом с туалетом, ссутулившись, чтобы казаться еще меньше, чем был на самом деле. К счастью, автобус был заполнен лишь наполовину, и никто не хотел сидеть возле сортира.
Автобус шел до Таксона и Эль Пасо, но я покинул его на повороте к Пластер-сити, западнее Эль-Сентро. Автобус там не остановился, но на взгорке замедлил ход – и я был таков.
Я рассчитывал, что отправлюсь в путь оттуда, но не хотел оставлять никаких следов в зоне досягаемости – и тем более мне было важно, чтобы никто не мог запомнить меня в лицо. Шел себе вдоль маленького города, только разок прыгнул назад, в Сан-Диего, за «Гаторейдом». На то, чтобы пройти семь миль, у меня ушло два часа.
Название Пластер-сити город получил от американского завода по производству гипса. Из него делают стенные панели и отправляют на запад и восток регулярным поездом, но меня интересовали железнодорожные пути, тянущиеся двадцать семь миль до карьера в горах Рыбьего Хребта.
Туда-то я и хотел добраться.
Я запрыгнул в пустой вагон для перевозки гипсового раствора и обвязал лицо футболкой, чтобы не вдыхать пыль. В карьере работала дробильная машина, и хотя рабочие опорожняли вагоны в Пластер-сити, пыль стояла столбом, а я все время боялся, что в полу откроют дверцы для сброса, и я буду погребен под колесами.
Добравшись до места, я двинулся от карьера вверх, к равнине, и прыгнул обратно к Сэму, чтобы подольше постоять под душем, и все равно весь вечер продолжал чихать и сморкаться пылью.
На следующее утро я вернулся в Сан-Диего и обменял свои песо на американские доллары в обменнике при «Баха Мекс иншуранс». Потом добрался на маршрутке до «Хоум депот», купил веревку, фонарики, батарейки и шлем. И перенес все в горы.
Выше в горах было несколько старых шахт, большинство с предупреждающими знаками, вход в них был заблокирован стальной решеткой, установленной охранной службой парка.
Понятно, что решетка не могла оказаться препятствием, однако сами шахты были очень небольшими, а дальнейший проход завален.
Единственная шахта, которая мне подошла, была давно заброшена, там, похоже, когда-то добывали либо золото, либо медь. У нее был вертикальный створ, а платформа, поддерживавшая паровой лифт, давным-давно сгнила. Зато сбоку сохранилась железная лестница, и стоило мне перепрыгнуть решетку, как я ее обнаружил. Но я был готов и прыгнуть, если она вдруг сломается.
Внизу, на глубине ста футов, забой пестрел исчерпанными жилами. Одна из них вела насквозь, футов та шестьдесят, так что в шахту поступал свежий воздух. В дальнем конце из-под камня сочилась вода, перекатываясь по нескольким углублениям в камне, похожим на раковины для умывания. Ручеек вновь появлялся в трещине у основания стены. Там же был и естественный проход, заканчивавшийся маленькой пещеркой, но свежий воздух пробивался и туда – сквозь многочисленные трещинки в камнях возле стены со стекающей е нее водой.
Нормально. Это то, что нужно.
У меня оставались деньги, я был бы рад купить кое-какие вещи – но в оружейном магазине никогда бы не продали ребенку бездымный порох. Да они даже не пустили меня в магазин. Как только я там показался, меня сразу спросили:
– Где твой папаша, сынок? Ты ведь здесь не один?
Я не знал, злиться мне или расстраиваться.
– Дверью ошибся, – ответил я и ушел.
Все во мне клокотало.
И то, что я разозлился, очень помогло: мне стало проще думать о том, что я собирался осуществить.
В магазине были массивные замки и засовы на дверях. Да меня-то этим не остановишь! Я позаимствовал у них весь запас пороха, тридцать пять металлических банок. Динамит был бы более эффективным, но к нему понадобились бы детонаторы и все такое, а я не знал, где это достать, и уж тем более – как использовать.
Я сложил банки в вертикальном створе, ближе ко входу, там, где лифт. Консервным ножом проделал отверстия в каждой банке. Предпоследнюю положил на бок, а из последней, в лучших традициях фильмов про пиратов, вытряс порох длинной полосой, футов на тридцать вниз по туннелю.
Даже не ожидал, что все так быстро загорится.
Я намеревался прыгнуть на поверхность, чтобы послушать взрыв, но вместо этого махнул на Пустырь и упустил момент.
Воздух был полон пыли и химического запаха, когда я прыгнул обратно в пещеру, дышать было еще труднее, чем во время поездки на грузовике, так что я покинул пещеру и не возвращался туда до следующего дня.
Я изучил горизонтальный створ с обеих сторон. Сверху туда упал большой камень, практически завалив шахту лифта. Моя штольня тоже была завалена, а остальные – заблокированы.
Зато в пещеру, часть сводов которой тоже обрушилась, по-прежнему пробивался свежий воздух, но вряд ли это заметят те, кто может здесь рыскать.
Что-то есть абсолютно неправильное в том, что лишь под землей, откуда нет выхода, я чувствую себя в полной безопасности.
Шесть
Старые маршруты
Я предпринимал попытки в течение нескольких дней, но ничего не получалось. Тогда вернулся в библиотеку Сан-Диего и нашел требуемую картинку в английском путеводителе.
Памятник Святым мученикам в Оксфорде находится там, где Брод-стрит пересекается с Сент-Джайлс-стрит. Путеводитель сообщил мне, почему он там находится, ведь мама всегда опускала страшные подробности. Мученики – три епископа англиканской церкви, были сожжены заживо во время кровавого правления, королевы Марии Тюдор.
Сожжены… ужасно.
Как люди могли делать что-либо подобное?
Картинка отбросила меня назад – в прямом смысле слова. Она достаточно подробно напомнила мне о том месте. Чудовищное воспоминание, в самом деле. На секунду я вновь оказался там с мамой, ожидая отца, как вдруг с Брод-стрит появилась машина. Она неслась слишком быстро и меньше, чем в десяти футах от нас, врезалась в такси. Гудки, осколки стекла, визг шин и скрежет металла, складывающийся в гармошку пластик. Шум.
У меня еще долго звенело в ушах, пока мы возвращались домой в Лечлэйд.
Все время.
Но я совершенно не помнил ту нашу квартиру. Наверное, я должен был ее запомнить, но даже комнату свою представить в ней не мог.
В Оксфорде шел дождь, было холодно, пешеходы все были с зонтами или шли, завернутые в яркие желтые плащи, словно черепахи.
Я пересек улицу и прошел вперед, влился в поток людей, и он меня понес. Я промок и замерз, но меня это мало волновало. Там, где жил Сэм, было 92 градуса по Фаренгейту, так что мне не стоило сетовать на прохладу. Во всяком случае, какое-то время. Когда вымок и промерз окончательно, я выбрал место для прыжка у книжного магазина Блэксвелла на Брод-стрит, но на всякий случай прошел еще несколько кварталов вперед.
Таково было мое новое правило. Не появляйся там, откуда прыгнул. Никогда не знаешь, кто может там поджидать. Я завернул за первый попавшийся угол кирпичного дома с маленьким продуктовым магазинчиком – и прыгнул.
