— Пожар, что ли?
— Оденься! Скорее! Сэди оставь. Да нет, накинь халат! Ну давай же! Ты не поверишь! Что-то невероятное, Джейк!
Зою разбирал смех чуть не до икоты. Надев халат, Джейк последовал за ней в коридор. Что, черт возьми, происходит? — недоумевал он. Зоя тащила его за руку:
— Погоди, сам увидишь! Сейчас!
Вошли в лифт, поехали вниз. Джейк растерянно моргал. Ладонями обхватив его лицо, Зоя одарила его поцелуем взасос. Пусть молчит, а потом увидит свершившееся чудо. Приехали, двери лифта открылись. Подтолкнув мужа вперед, Зоя вышла следом.
Тишина.
Никого и ничего. Все как прежде.
Зоя остановилась как вкопанная. Потом что-то пробормотала, тряхнула головой. Шаря взглядом по холлу, кинулась к стойке. Обернулась к стеклянным дверям, высматривая автобус с новой партией туристов. Бросила взгляд на пюпитр консьержа. Перегнулась через стойку, за которой только что хлопотали три администраторши. Потом выскочила на улицу и туда-сюда заметалась перед гостиничным входом.
Мертвая тишина. Полное безлюдье. Лишь снежная белизна тихого края.
Следом вышел Джейк.
Зоя глянула на дорогу, выискивая следы автобусных колес. Ничего.
— Как же так… Невозможно…
— Что случилось? — спросил Джейк.
Молча отпихнув его с дороги, Зоя вернулась в холл.
Она вновь огляделась в поисках хоть крохотной улики, подтверждавшей, что шумная толпа не привиделась, но пять минут назад существовала во плоти. Потрогала край пюпитра.
Джейк терпеливо ждал объяснений.
— Рассказывай.
— Здесь была тьма народу. Все горланили. Толпа новых туристов с чемоданами…
— Когда?
— Только что! Пять минут назад. Я кинулась за тобой. Тетки говорили о лавине. Один мужик пялился на меня.
— Может, приснился кошмар?
— Нет, тот хмырь мне подмигнул. Наверное, халат мой распахнулся. Я ж не думала кого-нибудь встретить… Обычные люди, обычная суматоха. Пересменка. Одни отбывают, другие приезжают…
— Дай-ка обниму тебя…
— Отвали со своими объятьями! Я не сумасшедшая! Они были здесь. Обычная суета. На мгновенье все стало как всегда. Как прежде… до того, что случилось.
Джейк сощурился.
— Ты что, не веришь мне?
— Зоя, сейчас я поверю чему угодно. Давай подумаем…
— Блин, я уже думаю! Соображаю!
— Ладно. Есть какие-нибудь варианты? Только не ори на меня.
— Нету. Выдвигай свои.
— Хорошо. Первый вариант: затаенное желание. Тебе хочется, чтобы все стало как прежде, и вот на секунду возникло видение. Второй вариант: померещилось спросонок. Сквозь сон я слышал, как ты встала; возможно, и ты не вполне проснулась.
— Чего? Спросонок? Опять, блин, сочиняешь?
— Слегка.
— Господи, ничего не понимаю!
— Успокойся. Давай оденемся и куда-нибудь сходим.
Натягивая лыжный костюм, Зоя подробнейше описала увиденную сцену. Вовсе это не сон, говорила она, все было буднично и логично, без всякой жути или фантастики, какие привидятся в кошмаре. Потом еще раз обрисовала персонажей в толпе.
Наконец Джейк твердо приказал ей угомониться. Когда на лифте ехали вниз, в душе ее жила надежда, что вот двери раскроются и холл вновь будет полон людьми.
Нет.
На улице она попыталась стряхнуть утреннее наваждение. В компании Сэди, весело рысившей рядом, Зоя и Джейк отправились исследовать поселок.
Перед ними стоял насущный вопрос: как распорядиться временем? Казалось, их занесло в обетованный край изобилия, куда они не особо-то рвались. Супермаркеты и рестораны ломились от еды и питья. Бери что хочешь и сколько хочешь. Воровством это не назовешь, ибо припасы ничьи. Мало того, умопомрачительный достаток не требовал никаких трудов. Смерть задарма всем обеспечила.
Джейк предложил прошвырнуться по магазинам. Он желал хоть как-то успокоить Зою. Обычно в походах за покупками лицо его приобретало выражение нациста, увидевшего шествие евреев-гомосексуалистов. Но сейчас он сам подал идею.
В лыжном отделе спорттоваров выбрали новые костюмы, перчатки и пучеглазые очки. С полки взяли первоклассные ботинки. Примерили. Шикарные. Однако в старой обувке ноге было удобнее, и потому сверкающие новые ботинки отложили до лучших времен.
В модных бутиках друг другу подбирали наряды. Если прежде Джейк стоял бы в стороне, сложив руки на груди, то сейчас суетился, словно приказчик. Зоя потешалась над ценами. Джейк осмеивал манекены.
— Где усопшим показаться в мехах? — спрашивал он.
Бутики предлагали любые дизайнерские бренды. Зоя не питала особого интереса к тряпкам, но даже она могла назвать такие имена, как Прада, Гуччи, Вуиттон и Фенди, хотя бы для того, чтоб обругать жертв моды, их прославивших.
— Во, глянь, — сказала Зоя. — От-кутюр.
— Слыхом не слыхивал.
— Это не бренд. Ручная работа, самая дорогущая.
— Ну и ладно. Побалуем себя этим ремешком, а?
Забавы с новыми брюками, сумочками, шарфами и туфлями хватило ненадолго. Зоя швырнула пальто на пол:
— Знаешь, не надо мне этого барахла.
— Мне тоже.
— Да и кого поражать-то?
— Уж не меня.
— И какой смысл тащить его в отель? Захотим, все здесь. Только я не захочу.
— Верно.
— В смерти должно быть еще что-то, кроме шмоток.
— Полностью согласен. Чем займемся?
Прикинули имевшиеся разновидности досуга, помимо лыж. Разумеется, интернет и телевизор исключались, но из-за этого оба не шибко горевали. Сидение перед теликом само по себе превращает в мертвеца, сказал Джейк, а интернет — мутная полужизнь с беспорядочным ворохом серфинга, ненужных писем, идиотского трепа о футболе и порнухи.
— Сам-то заходил на футбольные чаты?
— Разок-другой, — признался Джейк.
Гостиничные процедурные комплексы предлагали сауну и турецкую баню. Бесчисленно имелись сани и снегоходы, но все они были замкнуты на цепь. Желающие могли сменить горные лыжи на гоночные или сноуборды. Еще имелись каток и площадка, где покоились отшлифованные гранитные камни и швабры для непостижимого зимнего спорта под названьем кёрлинг. Кинотеатра не было, зато отыскался боулинг.
Решили поиграть.
Все механизмы прекрасно работали. Супруги уважили просьбу переобуться в специальные ботинки и огорчили Сэди, не позволив ей гоняться за шарами на отполированных дорожках. Прежде никто из них в боулинг не играл; не зная правил счета, они просто катали шары, которые машина, благозвучно пощелкивая, доставляла обратно. Сбитые кегли забавно стучали. Однако развлечение скоро приелось.
— Вряд ли этим можно заниматься до конца своей смерти, — сказал Джейк.
— Не скажи. — Зоя метнула шар, беспрепятственно угодивший в желоб. — Во всяком случае, минут на десять меня еще хватит.
Вскоре они опять надели лыжи и кресельным подъемником поехали в гору. Сэди сидела меж ними и, вывалив язык, часто дышала. Планировалось оставить ее возле «Сердцебиения», приметной середины горы, где она, по своему усмотрению, будет ждать хозяев на входе или внутри ресторана.
— Дрова все еще горят, — заметил Джейк, выходя на крыльцо.
— Свихнуться можно.
— Да. По-моему, они чуть иначе лежат.
— Иначе?
Джейк оставил Сэди на ступеньках островерхого крыльца. Собака прощально вильнула хвостом, когда по хрусткому снегу он зашагал к Зое.
— Кажется, одно полено лежит под другим углом. В смысле не так, как в прошлый раз. Я помню, оно привалилось к горящему соседу под углом градусов тридцать семь, а сейчас угол сорок пять градусов.
— Смеешься?
— Да вроде нет.
Зоя сочла это шуткой, однако посерьезнела. Оба ожидали знака грядущих перемен, отчего жадно присматривались к деталям пейзажа и настроению погоды, выискивая какой-нибудь тревожный сигнал в состоянии снега, ледяных трещин или горных потоков.
С той же целью вглядывались в лица друг друга.
— Чего ты? — спросил Джейк.
— Да маленько злюсь на себя из-за этих магазинов и боулинга.
— Угробленное время?
— Читаешь мысли. Теперь, когда мы… ладно, произнесу… когда мы умерли, я беспрестанно думаю о своей жизни. О том, что наделала. Не в смысле хороших или дурных поступков, а в смысле всего по-дурацки зряшного. Типа магазинов и боулинга. Нет, в боулинг я не играла, но что-то похожее было. Времяпрепровождение. Точнее, времяухайдакивание. И теперь вот думаю, не из той ли серии и наше мотанье на деревяшках вверх-вниз по склонам?
— Нет, то совсем другое.
— Почему?
Джейк ни секунды не задумался:
— Потому что это жизнь на спуске, когда ты в постоянном внимании и даже на миг не можешь расслабиться или отвлечься. Ты средоточие целой кучи сил, что пытаются быть начеку, и в то же время кроха, снежинка, тающая на громаде горы.
— Во даешь! Прям символ веры!
— Чтоб помолиться, не обязательно вставать на колени. Вот моя молитва. Мой благодарственный молебен на коленях горы. Я подвижный молельщик. Видишь мои следы? Можешь прочесть, что я написал?
