В один из дней сын мой вышел из сокровищницы, а ведь он не выходил из нее даже для приема пищи, рабы подавали ему еду туда; он не выходил даже во время сна, спал там, не раздеваясь и подолгу не меняя одежд, среди золотых и серебряных слитков, изумрудов, бриллиантов и жемчуга. И вот он вышел, дабы сказать мне, что сокровищ слишком мало и что он должен пополнить казну. Он стал собирать войско и готовиться в поход на чужие земли. Ничто не помогло — ни слезы матери и предостережения моего престарелого отца, его деда, ни увещевания служителей Всевышнего, ни дурные пророчества звездочетов. Он был непреклонен в своем намерении и на следующий же день во главе несметного войска отправился в путь.
И сменились семь лет, и не было ничего слышно ни о нем, ни о его войске. И сменилось еще семь лет, и опустилась на нас беда, поразила наш город гибель. В положенный срок не сошла на нас вода с неба, и не выросла для нас трава на лице земли, и съели мы всю имевшуюся у нас пищу, а затем принялись за животных, ходящих по земле, за птиц, летающих по небу, и съели их. И не осталось у нас ничего.
От голода и тоски по внуку умер мой старый отец. И тогда велела я принести все слитки, и все золотые монеты, и все драгоценные камни из сокровищницы — до тех пор мы их хранили в ожидании возвращения моего сына и не потратили из них ни одной монеты и ни одного драгоценного камня. Принесли их, и я послала верных мужей, и они обошли все страны, не пропуская ни одного города, чтобы купить какую-нибудь пищу, но не нашли ее. И после долгой отлучки они вернулись с деньгами, со слитками золота и драгоценными камнями. И тогда мы выставили наши богатства за ворота города, и заперли ворота, и вручили наше дело Владыке, и отдались на суд Того, кому не изменяют судьба и время…
Люди умирали, и живые хоронили мертвых, чтобы самим в свою очередь быть похороненными оставшимися в живых, и так происходило до тех пор, пока последние из последних не легли в землю. И я умерла и была похоронена среди других. И лишь раз в семь лет, в день, когда навсегда ушел из города мой сын, я встаю из земли по воле Всемогущего, живу семь дней в этом городе и жду сына. Но прошло уже сто сорок три раза по семь лет, а он все не возвращается. Такова моя история, и теперь ты знаешь ее…
Женщина замолчала. Усилием воли Скиф заставил себя встать. Он поблагодарил женщину за приют и еду и вышел во двор, чтобы посмотреть на небо. Солнце по-прежнему стояло в зените, как и тогда, когда он попал в этот странный город. Время остановилось.
Женщина шла за ним следом, и на этот раз Скиф легко нашел городские ворота. Они были распахнуты настежь.
У ворот женщина вновь обратилась к Скифу:
— Сынок! Я вижу, ты бывал во многих странах, во многих землях. Не видал ли ты где-нибудь моего сына?
— Прости, апа! — Скиф опустил глаза. — Не привелось…
…Когда он пришел в себя и открыл глаза, голова у него гудела и никакого города не было, как не было и несчастной матери, раз в семь лет семь дней ожидавшей пропавшего тысячу лет назад сына. До самого горизонта перед Скифом возвышались горы, и восходящее солнце уже позолотило их вершины. Он оглянулся назад и увидел, что находится у самого подножия нависшей над ним горы и огромная дыра в скальной породе уходит куда-то вверх. Скиф встал и быстро зашагал вперед. Он чувствовал страшный голод — стражи Гинду не покормили его.
Оружие Скиф обронил, когда провалился в шурф. У него остались только кинжал Акила да авторучка с ракетой.
Свой завтрак он увидел сразу — это была крупная ящерица, застывшая на камне совсем рядом с ним. Он метнул нож. Спички и соль, как у всякого бывалого солдата, у него всегда имелись в потайном кармане.
Разведя небольшой костерок, Скиф зажарил ящерицу и мгновенно съел ее. Он надеялся, что ранним утром никто не заметит костра. Но ошибся.
Дымок на фоне безоблачного неба и четких очертаний гор увидели два всадника в полувоенной одежде. Они спешились и, оставив коней у подножия горы, стали карабкаться наверх.
С шумом поднявшиеся в воздух птицы насторожили Скифа. Заметив мелькнувшую неподалеку тень, он резко развернулся и бросил кинжал в душмана, убив его наповал. В тот же момент на него навалился другой моджахед.
Они упали на землю. Завязалась борьба. Душман занес над Скифом кинжал, но ему удалось перехватить руку противника и умелым приемом выбить оружие. Сцепившись, они покатились по земле. Моджахед наседал. И тут Скиф заметил у своих ног деревце. Огибая скалу упругим стволом, оно придерживало несколько больших камней, отколовшихся от скалы. Из последних сил капитан ударил по стволу, и камни, сорвавшись, упали на моджахеда. Тот обмяк и придавил Скифа тяжестью своего тела.
Подобрав оружие убитых, Скиф стал спускаться с горы в ту сторону, откуда появились моджахеды. У подножия он увидел двух лошадей и подошел к ним. С седла одной из них свисал армейский бинокль. Скиф взял его и внимательно осмотрел местность, стараясь разглядеть тропу, по которой пришли сюда душманы, тропу, ведущую в стан Хабибуллы…
Вдруг он услышал в отдалении топот копыт. Судя по всему, приближался целый отряд. Скиф быстро отвел лошадей в укрытие и затаился. Душманы, проскакав мимо, скрылись за поворотом. Выждав немного, Скиф стал пробираться к тропе, по которой проследовали душманы. Тропа оказалась не только утоптанной людьми и лошадьми, но и наезженной автомобилями. Колея вела к речке и после брода тянулась дальше.
Скиф отправился вслед за моджахедами параллельным курсом, где удлиняя, а где и сокращая путь, он, оставаясь незамеченным, к концу дня вышел к котловине, за которой лежало большое плато. Прежде чем идти дальше, Скиф в бинокль осмотрел местность и заметил выдвинутый вперед дозор душманов. Выбрав более удобную позицию, капитан продолжил наблюдение.
Он увидел небольшой кишлак на склоне котловины, но примет пребывания там банды Хабибуллы не обнаружил — кишлак жил мирной жизнью. Зато неподалеку в горах Скиф разглядел несколько естественных пещер, возле которых сновали моджахеды. У пещер стояла боевая техника, теснились верблюды, лошади, ишаки… К одной из пещер подъехал джип, и водитель, вытащив из пещеры шланг, стал заливать бензин в бак. Затем подъехал на заправку другой автомобиль. «Эту пещеру надо непременно запомнить», — подумал Скиф.
Он начал не торопясь выстраивать план спасения Ольги. Где Хабибулла прячет ее? Отдельно и под охраной? Вряд ли. Легче скрыть подобное среди подобного. Женщину среди женщин… И вряд ли Хабибулла отдаст ее в чужой дом. А где может жить Хабибулла? Наверняка вот в том доме, самом большом. Зная обычаи страны, Скиф определил, где находится женская половина дома.
Женщины в национальной одежде, но без паранджи, потому что от посторонних взглядов их скрывал забор, выходили из дома в сад и заходили обратно. Среди них выделялась одна, тоже в восточной одежде, но с гордой осанкой и «нездешностью» в походке, в манере держаться. Скиф навел бинокль на ее лицо. Это была Ольга. Сердце его тревожно забилось. Но он хорошо понимал — нужно ждать ночь!
С трудом дождавшись, когда непроглядная ночная мгла начала рассеиваться, Скиф подобрался к дозору, расположившемуся возле открытого джипа, оснащенного пулеметом. Один из дозорных, накрывшись брезентом, спал в машине, другой прохаживался возле нее.
Как только часовой приблизился на доступное расстояние, Скиф ударил его в висок прикладом автомата, а падающее тело подхватил и аккуратно опустил на землю.
Спящий караульный не пошевелился. Скиф достал из автомобиля две канистры с бензином и, немного углубившись в лагерь Хабибуллы, большим полукругом разлил бензин.
Вернувшись к машине, он оставил возле нее пустые канистры и, взвалив на плечи ручной пулемет и гранатомет, направился к дому Хабибуллы.
В своих планах Скиф не мог предугадать того, что рыжебородый Кязим именно в это раннее утро захочет отомстить проклятой гяурке за тот позор, которым она покрыла его в глазах соплеменников. Как раз в эту ночь с первыми лучами солнца душман задумал проникнуть на женскую половину дома Хабибуллы и расправиться с пленницей.
Кязим подобрался к дому чуть раньше Скифа, но Скиф заметил его. Рыжебородый знал, как можно незаметно проникнуть на женскую половину и так же незаметно покинуть ее. Он был одним из приближенных Хабибуллы и не раз охранял его покои. Что-то подсказало Скифу: стоит последовать за этим душманом, он приведет его к Ольге. Капитан доверился своему предчувствию — и не ошибся.
Кязим, быстро прошмыгнув на кривую пустынную улочку, довольно ловко и бесшумно открыл заднюю калитку в стене. Войдя, он оставил ее открытой. Скиф проник следом за ним.
Кязим, искусно подражая женскому голосу, позвал громким шепотом:
— Олга! Олга! Вставай, иди здесь!
В руке рыжебородого тускло сверкнул нож. Скиф понял его намерение.
