Кроме того, стратегический резерв из нескольких легионов, размещенных в Италии в постоянной готовности, мог бы оказаться весьма полезен, но республиканские политики не пошли на такой шаг. Более того, уже после утверждения империи Август, стремясь укрепить имидж Принципата как легитимного правопреемника республики, отказался размещать резерв там, где он был бы нужнее всего, – в Северной Италии, а предпочитал держал его подальше от столицы, в Испании [71] . Пока инициатива оставалась на стороне Рима, Августу и его ближайшим преемникам стоило бы пойти на такой шаг. Республиканские политики вполне заслуживают самой серьезной критики за непонимание перемен, произошедших в общей стратегии после невероятного расширения сферы римского влияния и территории самого Римского государства, произошедшего в последние полстолетия существования республики.
Римской внешней политике и военной стратегии нередко не хватало логической законченности и последовательности, часто замещавшихся импровизацией и временными мерами. Но даже и при этом римлянам нельзя отказать в военных дарованиях, в силе характера, сочетавшего в себе одновременно осторожность, терпение и смелость, в умении сообразовывать свои цели с имеющимся в распоряжении средствами. Все это помогло Риму удерживать баланс сил беспримерно долго по меркам Древнего мира. Рим многим обязан не только своим политикам, экономической силе и военной организации, но и талантам своих полководцев.
Невозможно изучать римское полководческое искусство изолированно, в отрыве от тех факторов, которые оказывали на него непосредственное воздействие, – характера самого Римского государства, качеств римских солдат и т. д. Ошибочным было бы и представить его развитие как совокупность личных достижений отдельных римских полководцев. В следующей лекции мы рассмотрим эволюцию римского полководческого искусства, остановившись подробнее на личностях военачальников, чья деятельность более всего повлияла на его развитие.
Глава 5 ПОЛКОВОДЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
Выше я постарался изложить те задачи, которые стояли перед Римской республикой и которые требовали решения военными средствами, охарактеризовать римские армию и флот, их отношение к войне на море и на суше, взаимосвязь политики и стратегии в самом широком смысле. Все эти факторы в конечном счете обусловили и особенности римского полководческого искусства. Впрочем, надо заметить, что само по себе оно еще не является полным отражением военного искусства в целом – утверждение, что тот или иной военачальник выиграл сражение, само по себе является сильным упрощением действительной картины событий. Гораздо большее число сражений было на самом деле выиграно солдатами, а не полководцами. Сама по себе победа в сражении еще не является достаточным критерием для того, чтобы судить о таланте военачальника. «Посредственные полководцы нередко побеждали одаренных и талантливых, что, однако, вовсе не означает, что хороший полководец не лучше посредственного» [72] . Роль генералов в сражениях вообще, вероятно, следует переоценить и переосмыслить с других позиций. С этим утверждением согласны даже эксперты по военным вопросам, и это при том, что многие из них сами имеют высокие офицерские звания или, по крайней мере, заняты в подготовке командного состава армий. Отдельные достоинства могут компенсировать недостаток таланта полководца, и именно так чаще всего и происходило в Риме. Люди по-разному ведут себя на войне. Жомини приводит испанскую пословицу: «В тот день он был храбрым человеком». Смысл этого выражения заключен в том, что лишь немногие из людей могут быть храбрыми все время. Римляне, кажется, меньше других народов были подвержены таким колебаниям. Полководцы республиканского периода обычно не были профессиональными военными в полном смысле, а империум, который вручала им республика, подразумевал власть, не ограниченную лишь полем боя. Даже трибун не мог указывать ему, а огромные полномочия империя, подкрепленные традиционной римской дисциплиной, давали ощущение безграничной власти.
Разделение командования между двумя консулами, равными по власти, несло в себе опасность несогласованности действий консульских армий на поле боя. На практике такое случалось, но римляне, понимая эту опасность, долгое время сохраняли должность диктатора, вводимую в случае чрезвычайной опасности и дававшую почти неограниченные полномочия одному человеку. Когда срок, на который был назначен диктатор, подходил к концу, он складывал с себя чрезвычайные полномочия, и власть снова переходила в руки сената. Позднее каждой римской армии стали назначать командующего, что окончательно устранило двоевластие на поле боя.
Во времена ранней республики непосредственное командование армиями, как правило, возлагалось на магистратов, и бывших магистратов и, таким образом, руководство римской армией зависело от людей, зачастую довольно далеких от чисто военных вопросов. Президент Соединенных Штатов, к примеру, также будучи Верховным главнокомандующим, избирается на свой пост отнюдь не за военные заслуги, и никто, разумеется, не ждет от него, что он будет непосредственно руководить армией. Римский консул или проконсул, с другой стороны, в случае войны принимал на себя командование армией на поле боя. Следует, однако, помнить, что война занимала в повседневной жизни римлян значительно большее место, чем в жизни современных людей. Война не была уделом исключительно профессионалов, посвятивших ей всю свою жизнь, и, хотя на военных должностях нередко оказывались люди, не имевшие дарований или опыта в этой области, ситуация все же сильно отличалась от современных демократий, где первостепенное значение при выборах на ту или иную должность имеют качества, весьма и весьма далекие от военного дела.
Наша задача теперь состоит в том, чтобы выяснить, могла ли такая система избирать способных военачальников или нет и насколько этот вопрос вообще повлиял на ход римской истории. Некоторые армии в меньшей степени зависят от таланта полководцев, и некоторые военные системы вообще предъявляют меньшие требования к способностям военачальников. Целая череда довольно посредственных римских полководцев в сочетании с замечательными успехами, достигнутыми республикой на поле боя, приводят нас к выводу, что римская армия и сама римская система требовали не так уж много талантов от своих генералов. Многие историки военного дела не скрывают своего удивления по поводу успехов, достигнутых Римом в последние десятилетия республики. Среди римских полководцев встречались, несомненно, одаренные и способные, однако в среднем командующие римскими армиями оставались дилетантами, малоподготовленными к выполнению своих непосредственных обязанностей.
В течение столетий портрет римского офицера высокого ранга оставался, по существу, неизменным. Это обыкновенно был магистрат или бывший магистрат, разменявший четвертый или пятый десяток, не имевший никаких специальных военных знаний и практически никакой военной подготовки, за исключением, быть может, некоторого времени, проведенного на службе в армии в молодые годы, и чьи обычные занятия лежали в сугубо гражданской сфере и были чрезвычайно далеки от военной науки. Полибий пишет о полководцах Ахейского союза следующее: «Всякий желающий усвоить искусство военачальника поступает одним из трех способов: или он подготавливает себя чтением исторических сочинений, или обучается последовательно у людей, умудренных опытом, или, наконец, достигает этого участием в делах собственным опытом. Все это ахейским стратегам и на мысль не приходило» [73] .
Насколько позволяют судить имеющиеся у нас сведения, римские военачальники в I веке до н. э. весьма слабо разбирались в военной науке и обычно римский претор или консул имел весьма немного практического опыта в военных вопросах. Известно, как в конце II века до н. э. Марий насмехался над потугами римской знати освоить военное дело и тактику по трудам греческих авторов, которые вошли в моду в то время [74] . В «Стратегемах» Секста Юлия Фронтина содержится немало рекомендаций, которыми пользовались римские полководцы I века до н. э. Сочинение Фронтина во многом повторяет работы греческих авторов, хотя и маловероятно, что оно является сознательным подражанием. Однако вплоть до самых последних десятилетий своего существования республика нечасто имела одновременно достаточное число опытных и подготовленных полководцев, продемонстрировавших свой талант на поле боя.
Само по себе это не являлось недостатком. Возраст имеет немалое значение для полководца, и римляне всегда старались избегать назначения на ответственные военные посты людей слишком старых, по их мнению, для этого. В истории немало примеров, когда тот или иной военачальник, в молодости демонстрировавший храбрость и решительность, к старости полностью растрачивал эти качества. Риму, кажется, удавалось избегать таких ошибок при назначении командующих своими армиями. В Новое время лишь немногие полководцы смогли достичь значительных успехов без опыта и долгой подготовки. Можно вспомнить примеры Кромвеля, Валленстайна и Конде. Пожалуй, всё. Были, конечно, великие полководцы, чей возраст соответствовал возрасту обычного римского офицера, однако и они, как правило, начинали военную службу еще в ранней юности и получали большую подготовку перед тем, как принимали командование армиями. Примерами тому могут служить и Александр Великий, и Ганнибал, и Наполеон.
