— И немытое съедим, да?
— Не, на память оставим. Конечно, съедим, ты чего?
— А микробы?
Кузя глянул на меня искоса и помотал головой:
— Всё, я понял, песочек пляжа тоже придётся стерилизовать.
— Да ну тебя! — я со смехом шлёпнула его по плечу, а Кузя поймал мою ладонь и чмокнул смачно:
— Прям как приласкала!
Мы добрались до яблонь и несколько минут просто любовались на них. Яблоки уже созрели — маленькие, крепкие — но есть мы бы их всё равно не стали. Потом Кузя потянул меня дальше с самым загадочным видом, приговаривая:
— Сегодня ты поймёшь, что такое настоящий адреналин, детка! Сегодня будет мя-а-асо!
— Несчастный, нас загребут в полицию.
— Не загребут, не боись! Всё продумано.
— Что у тебя там продумано?
Кузя поднял сумку и легонечко потряс ею. Внутри что-то звякнуло.
— Алкоголь? Ну ты умник! За распитие спиртных напитков в общественном месте…
— Гранатовый сок, Юлька!
— Со-о-к? — разочарованно протянула я. — Сок — это неинтересно!
— Доверься профессионалу, — он подмигнул мне и кивнул на Финский залив. — Смотри, какая красота!
Красота и правда была неописуемая. Закат окрашивал редкие облака в нежный розовый цвет, где-то чуть палевый, а где-то почти бордовый. Волны неспешно катились к пляжу, как послушные барышни на прогулке, одна за другой. Машины бежали по эстакаде магистрали, мимо «Арены», равнодушные ко всей окружающей их красоте. Зато я выдохнула тихонечко:
— Как тут…
— Атмосферно? Спокойно? Холодно?
— Балда ты, Кузя! Классно тут!
— Вот и отлично!
Мы спустились по бетонным ступенькам на пляж, и Кузя бросил сумку под бетонную стену, отобрал у меня плед и одним ловким движением профессионального официанта расстелил на песке:
— Вуаля! Садись, раздевайся, наслаждайся!
— Придурок, — пробормотала я, усаживаясь на плед. Из сумки появились бутылка сока, два лонгдринка и пластиковый лоток. Кузя плюхнулся рядом и виртуозно налил в два бокала рубиновый напиток:
— Прошу!
— Благодарю! За что пьём этот прекрасный сок две тыщи девятнадцатого года разлива?
— За нас, конечно, мать, ты чего?
Мы чокнулись, потянули сок, глядя на залив. А потом меня нежно прислонили к бетону, поцеловали в губы и принялись ласкать, проникнув руками под футболку. Я попыталась протестовать, потому что испугалась — люди же ходят по набережной. Кузя шикнул:
— Не привлекай внимания, Глинская!
— Потому что ты не привлекаешь, нет!
— Я вообще ничего не делаю…
Его рука скользнула в мои шорты, неожиданно и быстро. Я замерла, с бьющимся сердцем и красными щеками. Несмотря на критичность ситуации, возбуждение охватило меня сразу и целиком. Таким сексом я ещё никогда не занималась! Как он хочет сделать это?
— Пуговку расстегни, солнце…
Я послушалась, и его пальцы достигли клитора. Скат в животе уже вовсю бил хвостом, посылая электрические разряды предвкушённого наслаждения. Лёгкие, но уверенные движения пальца, то нырявшего внутрь лона, то гладившего клитор, вводили меня в нирвану — пугливую и оттого ещё более сладкую. Кузя оставил мои губы постанывать беззвучно от экстаза и склонился к груди. Боже, у него и рот такой же, как пальцы — жадный, резкий, дерзкий… Как удержаться, как не стонать?
А пальцы, сжалившись над возбуждённым клитором, проникли во влагалище — сразу два, как по маслу, сразу глубоко и сразу к той самой волшебной точке, которая обычно недостижима членом. Из моей груди вырвался вздох, а пальцы внутри меня задвигались быстрее и ритмичнее, доводя до исступления, вознося на седьмое небо и заставляя пылать от мысли, что мы тут вытворяем безобразия, а там, наверху, люди любуются закатом…
— Кузя, не мучай!
Он промычал что-то, не разжимая губ на моём соске, и участил движения руки. Моё дыхание участилось вместе с ней, статическое электричество внутри меня достигло точки невозврата, я словно задержалась на несколько мгновений на стене небоскрёба и прыгнула вниз, в пучину плотского наслаждения… А пока я барахталась там, Кузя целовал меня с упоением и нежностью. И вдруг шепнул:
— Глинская, пуговичку застегни!
— Что?
— Шорты!
Я машинально схватилась за ширинку, застёгивая её, ввернула пуговицу в петлю и оглянулась. По пляжу неторопливо шествовала пара полицейских.
— Блин, Кузя, ты доигрался!
— Сока хочешь? У меня и бутерброд есть, — невозмутимо ответил друг, вытаскивая из сумки пачку влажных салфеток. — Хочешь? Оботри лицо, у тебя щёки красные.
— Балбес, — фыркнула я. — Будут красные, ещё бы…
Прибой ещё играл в моём животе, что добавляло ситуации некоторой пикантности. Полицейские подошли ближе, один из них козырнул, окинув взглядом наш импровизированный пикник:
— Нарушаем, молодые люди?
— Не нарушаем, сидим, смотрим на закат, — вежливо ответил Кузя.
— Распитие спиртных напитков в публичном месте запрещено, — сообщили нам.
— Это сок, хотите? — он протянул свой бокал. Полицейский не побрезговал — наклонился и занюхнул. Разочарование, отразившееся на его лице, словами не описать. Маячивший на горизонте штраф призраком улетел в закат. Второй полицейский кивнул на сумку:
— А там что?
— Ребята, там ничего нет.
Кузя с готовностью показал пустую сумку, и два почти неслышных, но грустных вздоха были нам ответом.
— Что ж, продолжайте отдыхать. Парк закрывается в двадцать три часа, — проинформировали нас и потопали дальше.
Только тут я выдохнула, потому что отмёрзла. Совсем не хотелось оказаться в участке за нарушение общественного порядка. А вот Кузе, казалось, всё нипочём. Он налил мне ещё сока и протянул бокал:
— Глинская, а ты чего такая бледная? Держи витаминчики!
— Ты балбес, Кузенька, — грустно ответила я. — Слушай, а давай без экстрима, а?
— Без экстрима скучно! — заявил мне этот негодяй и звякнул бокалом о бокал: — За удачно прошедшее свидание на пляже!
— Когда-нибудь я тебя убью, — сообщила я ему и выпила сок до дна.
— Обязательно, но не сейчас. Сейчас мы будем снимать видео для Мируся, он сказал, что уже ждёт с нетерпением каждый отчёт.
— Его я тоже убью, — пообещала кровожадно. — Это он во всём виноват.
— Расслабься, Юляш! Смотри, какой красивый закат!
Я вдохнула свежий воздух залива и неожиданно для себя улыбнулась. Экстрим это может быть весело, когда рядом надёжный человек. И теперь уже не страшно. И даже почти не стыдно. А вполне себе хорошо и приятно.
Глава 13. Упорство и труд…
Утром я проснулась с твёрдым намереньем привести свою жизнь в порядок.
И для начала мне требовалось поговорить с тёткой. Она проснулась рано и уже хозяйничала, звеня чашками, когда я, зевая, вошла на кухню и поздоровалась.
— Юлечка, кофе хочешь? — приветливо спросила тётя Лена и поставила турку на огонь, даже не дожидаясь моего согласия. Я подняла брови в немом удивлении, когда на столе появилась тарелка с сырниками, вторая с блинчиками и третья с холодным вчерашним пирогом с черникой. Ничего себе! Как будто тётушка почувствовала, что балансирует на грани… Но нет, я не сдамся. Она с дочкой поедет домой не сегодня завтра. А я буду искать работу. Клиника на Петроградке это хорошо, но ждать ещё целых полтора месяца. Да и вообще — вдруг меня не возьмут?
— Спасибо за кофе и всё остальное… Тётя Лена, а вы про общежитие договорились?
— Ой, Юлечка, да мы до него даже ещё не дошли, всё по магазинам и по магазинам! Вот сегодня как раз планировали… А я тут и подумала ночью: думаю, что ж нам общежитие, если Галочка может и у вас с Женечкой пожить? Всё ж не чужие, а ты не думай, мы платить станем!
Я подавилась горячим кофе и закашлялась, пару раз ударила себя ладонью в грудь и переспросила:
— У нас? Как вы себе это представляете?
— Так ведь вы в центре живёте, отсюда до института недалеко. Опять же, в общежитие непонятно кто попадётся, мало ли, воруют там, говорят… А тут как дома, и плита есть своя, и душ…
