— В папу, — гордо объявила Наталка, пряча деньги. — Прямо как ксерокс, и даже тест на отцовство делать не надо!
— Удобно, ага, — прыснула я. — Хотя даже не понятно — мальчики или девочки, шевелюры у всех…
— Не поверишь, одни сплошные девчонки, — пожаловалась подруга. — Надеемся на мальчика.
— А УЗИ что?
— А ничего. Прячется. Весь в отца!
— Желаю вам мальчика, — искренне сказала я, а потом глянула на часы: — Ой, всё, бегу! Опаздывать нехорошо.
В коридоре раздался громкий бас:
— Так, так, кто у нас дома, а кого нет?
— О, папка наш вернулся! — Наталка аж засияла. — Как раз и поздороваешься с ним!
Я обернулась к двери и рассмеялась:
— Ну конечно! Как я сразу не догадалась? По рыжим шевелюрам можно было бы…
— Юлька, привет, — большой и толстый рыжий мужчина шагнул и обнял так, что мне стало страшно за свои кости. — Давно не виделись, а ведь живём в одном доме!
— Зайцев! Ты ещё больше потол… в смысле, похорошел! Наталь, он всё такой же клоун, не изменился?
— Ещё хуже стал, — фыркнула Наталка.
Девочка в креслице залопотала на своём языке, протягивая ручки, и Зайцев взял её, посадил на локоть и спросил:
— Ну как? Похожа?
— Одно лицо, — подтвердила я.
— А это платье я знаю, — вдруг сообразил бывший одноклассник. — Наталь, твоё же?
— Продала Юльке, ей нужнее. Она сегодня на свидание идёт! Правда, не говорит, с кем.
— О, а я, кажется, догадываюсь, — хмыкнул Зайцев. — Видел, видел. И платье прямо в тему!
Он принял загадочный вид, и я даже не стала спрашивать, что он там видел. Небось, Кузю встретил… В тему ему платье! К чему в тему-то? Кузя купил машину? Для такси я слишком хорошо одета!
При мысли о невероятном свидании, о котором я ровным счётом ничего ещё не знаю, возбуждение расцвело внутри, как папоротник в ночь на Купалу. Что же придумал Кузя на этот раз?
Глава 14. Фонари – это маленькие звёзды на небосводе города…
17 августа, суббота
Зайцев оказался прав: платье было очень даже в тему тому, что я увидела, спустившись во двор. Вот как раз двор и наши прекрасные разномастные домики были абсолютно не в тему. Ибо как может быть в тему обычному питерскому дворику шикарный белый лимузин?
Кузя стоял рядом и курил. Невысокий, обычный, самый обычный парень. Вот почему он никогда не носит «униформу» сисадминов? Свитер, джинсы… Нет, он в костюме, конечно, не в смокинге, но всё равно. Даже галстук напялил! Расслабленный узел, модная небрежность, но галстук!
— Кузя, ты ли это? — со смехом спросила я, подходя. — И что это за кошмар?
— Это я, — скромно ответил друг, выбросив окурок. — А вот ты не романтична, Глинская. И это вгоняет меня в депрессию. Обозвать лимузин… Роллс-Ройс! кошмаром… Садись.
Он распахнул передо мной заднюю дверцу, и я на выдохе забралась в это чудо техники. Платье придержала рукой, чтобы не задралось, но Кузя придал мне ускорения, шлёпнув по заднице:
— Копаешься, а часики тикают! У этого кошмара почасовая оплата!
— Сколько? — испугалась я, оглянувшись, но Кузя уже захлопнул дверцу и сел рядом:
— Не твоё дело!
Машина тронулась с места, и меня сразу же обняли тёплые руки. Музыка, заигравшая в салоне, была старой и вечной — сборник романтических мелодий, популярных ещё до моего рождения. Она тоже оказалась в тему — к платью, к лимузину, к мужчине рядом. Кузя сбросил пиджак, стащил галстук и достал из углубления с колотым льдом бутылку шампанского:
— Сегодня мы шикуем по-настоящему!
Глядя, как пузырьки наполняют бокалы, я улыбнулась:
— В честь чего?
— В честь тебя, красота моя неземная! Я же должен тебя утешить и подбодрить, тебя вон уволили…
Я взяла бокал, фыркнула, чувствуя, как машина поворачивает и набирает ход. Сказала:
— Не уволили, а сократили!
— Результат один. Давай, за тебя.
— Ну давай за меня, — согласилась я, и звон наших бокалов утонул в гитарном пассаже из музыкального центра. Шампанское взбодрило миллионами взрывающихся на языке пузырьков, а потом мои губы были взяты в заложники. Кузя как будто решил не ждать, когда мы приедем, а начать прямо в лимузине. Я оказалась на боковом диванчике, который был достаточно широк, чтобы заниматься этим. Как кровать… Или…
— Кузь, мы что, сегодня развлекаемся в этом кошмаре? — спросила я, отрываясь от его губ и чувствуя их скольжение по шее и ниже, в декольте. Огонь в груди сполз в живот, я зажглась с такой лёгкостью, что сама удивилась. И обрадовалась — думала, что после парка уже не смогу так быстро возбудиться! Но окна лимузина, через которые было видно серое небо и гирлянды светофоров, и зажигающиеся фонари, заставили чуть притормозить:
— Кузя-а-а! Опять экстрим? Нас увидят!
— Никто нас не увидит, противная девчонка, — пробормотал друг, вслепую пристраивая бокал на стойку, — стёкла затемнённые…
— Ты сумасшедший…
— Я сумасшедший…
Язык выписывал кружочки на моих сосках, ему вторили пальцы, а моё тело пело вместе с Крисом Ри.
— Даёшь стриптиз, — выпрямился Кузя, и в глазах его блеснуло лукавство.
— А не слишком ли? — усмехнулась я, изгибаясь на диванчике в позе расслабленной пантеры, и он застонал, задирая подол узкого платья:
— Слишком! Долго! Нафиг стриптиз! Но ты мне торчишь минет!
— Да-а-а?
— Да-а-а!
— Ладно…
Я легонько толкнула его в грудь, опрокинув к спинке, и, засучив подол к самым бёдрам, оседлала ноги. Взялась за ремень брюк и таинственно сказала:
— Будет тебе минет.
— Прямо сейчас?
В его глазах появились волнующие всполохи, и я кивнула, выколупав пуговичку из петли. Кузя потянулся за бокалом:
— Мне надо шампанского… Минет от Глинской…
— Мы же с тобой уже сколько раз занимались сексом!
— Секс это одно, а минет…
Он выпил шампанское в один глоток и замер, поставил бокал на подрагивающий пол машины. В динамиках заиграла знакомая мелодия. Грубоватый, но красивый голос Роксет запел о любви. Это была любовь… Была ли это любовь? Я фыркнула и стащила брюки с бёдер Кузи, думая о своём. А любовь ли это вообще была?
Член, освобождённый из плена трусов, с победным видом вскочил, стремясь к прямому углу, и я поймала его, одновременно схватившись другой рукой за спинку дивана, потому что лимузин тормознул.
— Нежнее, Глинская… — пробормотал Кузя с закрытыми глазами.
— Куда уж нежнее, — ответила я, поглаживая член ладонью. На всю длину. На всю его восхитительную длину. Забылась на момент, представив, как он входит в меня, как наполняет целиком… А потом провела пальцем по головке, смазав с нежной бархатистой кожицы выступившую капельку. Лизнула, кайфуя от тяжёлого дыхания Кузи. Скользнула губами вокруг, будто поцеловала, и накрыла ртом, совсем немножко. Отстранилась… Ладонь сжалась, оглаживая твёрдый, как поручень, ствол, я нырнула головой вниз, будто с вышки в бассейн, принимая член, пробуя его на вкус, обводя языком, как сладкое мороженое. Стон был мне ответом, воодушевившим и подбодрившим. Ещё не потеряла навык… А ведь давно, очень давно…
— Ты космос…
Хмыкнула, не в силах смеяться, пощекотала его выбритый и уже немного колючий пах. Мне нравилось дразнить Кузю, ощущая как будто всем телом, что ещё не время отступать — хоть он и напряжён, как тетива лука, но не готов! А он сам подался вперёд, словно ища разрядки, помог мне, и пришлось придержать напор члена рукой. Ещё, ещё немножко, хотя у меня внутри всё горело от желания! Но минет я действительно торчала, поэтому доведу его до конца, даже если очень хочется оседлать Кузю полноценно и вбиться бёдрами в его бёдра, соединив половинки паззла…
— Кончаю… — просипел он в усилии, напряжённо отстраняясь куда-то вглубь дивана, и я позволила ему уйти из моего рта, придержав ладонью кончик члена. А потом фыркнула:
— Надеюсь, тут есть влажные салфетки?
— Жен-щина-а-а, — простонал Кузя. — До чего ж ты практичная и приземлённая!
— Сам такой!
— Я романтик! Посмотри в окошко!
