— Вы как будто чем-то озабочены.
— Извините, я просто задумалась.
— Надеюсь, не о каких-нибудь экзотических вещах для моего дома. — Фрейзер улыбнулся.
Она принудила себя рассмеяться в ответ и двинулась дальше.
— Возможно.
— Вы можете поделиться со мной, — сказал он так доверительно, что Розу обдало и жаром и холодом одновременно, так как она внезапно поняла: Фрейзер догадался, что ее мысли блуждали далеко от занзибарских дверей.
В этот-то момент и случилось несчастье. Роза зацепилась носком босоножки за какое-то вьющееся растение, споткнулась и неуклюже упала.
— Все в порядке? — спросил Фрейзер, помогая ей встать.
Роза ухватилась за Фрейзера, осторожно наступила на ногу и вскрикнула от боли.
— Сядьте, я посмотрю.
— Не надо.
— Делайте, что вам говорят, — приказал он и заставил ее сесть на траву. Потом аккуратно ощупал ее ногу. Когда он коснулся лодыжки, Роза вновь охнула. — Я думаю, это растяжение связок. Давайте вернемся в вашу комнату и позовем медсестру.
— Уверена, все обойдется, и не надо…
— Помолчите, Роза, — посоветовал он. — Можете хоть немного на нее наступать? Я вам помогу. И сделайте одолжение — не разговаривайте. В конце концов, сегодня днем я выполнил ваше пожелание.
Час спустя Роза уже сидела на кровати, вся обложенная подушками. Ее опухшая перебинтованная лодыжка покоилась на еще одной подушке. Медсестра подтвердила, что у нее растяжение, а не перелом, посоветовала поменьше двигаться в ближайшие два дня и оставила болеутоляющее.
— Спасибо. — Роза подняла глаза и взяла чашку кофе, предложенную Фрейзером. Ее волосы были распущены, серьги лежали на прикроватном столике, она была немного бледна, но выглядела бодро.
— Я знаю, что вы хотите сказать. — Фрейзер придвинул к себе кресло и сел рядом с кроватью. — Вам нужно было следовать первоначальному решению.
— Да. Но ничего ужасного не случилось, могло бы быть и хуже.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Я могла сломать ее.
ѕ Да.
— Все равно. — Она тяжело вздохнула. — Это нарушает мои планы. Я хотела завтра снова поехать на остров и сделать еще кое-какие измерения, чтобы точно подтвердить мои идеи. Какая досада!
— Вы сегодня и так сделали достаточно замеров и фотографий.
Роза задумалась, подперев голову рукой.
— Хм. Знаете, у меня появилась еще одна идея — никаких штор. Только жалюзи и ставни. А вы как считаете?
Фрейзер задумчиво взглянул на нее и подумал: знает ли она, что под платьем просматриваются очертания ее груди, не скрытой бюстгальтером? Интересно, какова она в постели? Такая же страстная, увлеченная, как и во всем остальном?
— Они будут не только прекрасно сочетаться с интерьером, но и не выгорят, не обвиснут и их не сорвет ветром, — серьезно продолжала Роза.
— В этом есть смысл, — согласился Фрейзер. — Мне бы хотелось посмотреть ваши наброски теперь, когда вы увидели дом, как говорится, со всех сторон.
— Конечно. Но… — Роза озабоченно нахмурилась.
— Что еще Роза? — Неужели она догадалась, что его мысли заняты вовсе не шторами и жалюзи?
— Не знаю, как сделать… — она замялась, — чтобы ваш дом отражал вашу индивидуальность. Мне бы не хотелось, чтобы вам казалось, будто ваш дом — подобие выставки, или, может, я не права?
— Мне казалось, вы рады возможности сделать все «с нуля».
— Разумеется, — расстроенно произнесла Роза. — Только… — Она замолчала. — Ладно. Значит, вы считаете, что декоративность должна присутствовать, но не чрезмерно?
— Да. У меня есть деловые интересы в этой части страны. Другими словами, я собираюсь использовать это место для туризма и время от времени буду сам отдыхать здесь.
— И чем вы занимаетесь, когда отдыхаете?
— Ем, пью, сплю, плаваю, ловлю рыбу, катаюсь на лодке. Я вполне нормальный во многих отношениях. А вы что подумали? — с иронией посмотрев на Розу, спросил он.
— Честно говоря, думала, вы занимаетесь пиратством, Фрейзер, внимательно наблюдавший за ней, заметил, как щеки ее вспыхнули.
— Вы это серьезно? Откуда такие мысли?
Роза закусила губу, проклиная себя за болтливость.
— Пират в том, что касается женщин? — предположил Фрейзер с искоркой в глазах.
Она небрежно пожала плечами.
— Вы же не можете отрицать, что вели себя со мной как пират.
— И теперь вы живете в постоянном страхе, что я могу похитить вас и удрать куда-нибудь?
— Вовсе нет, — поспешно выпалила она, хотя на самом деле именно так и думала раньше. — Вряд ли вы можете с легкостью похитить меня.
— Это правда. Но, вероятно, ваше раненое сердце вряд ли воспротивилось бы такому приключению?
Роза растерянно заморгала, не зная, как опровергнуть его заявление, не слишком отличавшееся от ее собственного мнения. И как это она позволила втянуть себя в подобный разговор?
— Не стоит пытаться, мистер Росс, — язвительно ответила она.
Фрейзер смотрел на нее, насмешливо улыбаясь.
— Может быть, это как раз то, что вам нужно, Роза. Покончить с несчастной любовью.
— Нет никакой несчастной любви! — решительно возразила Роза.
— Вы все еще любите его? — настаивал Фрейзер.
Роза, понурившись, посмотрела на свою чашку. К ее удивлению и ужасу, по щекам скатились две слезинки. Она быстро смахнула их и раздраженно ответила:
— Все давно кончено. Почему вы заставляете меня… — Роза остановилась на полуслове.
— Просто мне интересно, если вы его до сих пор любите, может ли успешная карьера заменить любовь.
— Работа — это совсем другое, — помолчав, сказала Роза. — Она позволяет проявить себя, свои эмоции и способности.
— Уж это-то у вас есть.
Она подняла голову, и хотя ее ресницы были мокры от слез, она уже не плакала.
— Отлично, — порывисто произнесла она. — Я рада, что вы так думаете. Мы можем вернуться в ваш дом?
Фрейзер поставил свою чашку на столик возле кровати и встал.
— У меня есть идея получше. Сегодня был трудный день. Думаю, вам надо поспать. Уже поздно, — настойчиво добавил он, когда она открыла рот, чтобы возразить ему. — Вам нужна моя помощь?
— Нет… Благодарю вас.
— Ладно, если понадоблюсь — я у себя в номере, вы можете мне позвонить. Спокойной ночи. Да, и не помышляйте о работе. Это может подождать до завтра.
— Я… — начала было Роза, но передумала, заглянув в его глаза, и сама себе удивилась, смиренно согласившись с ним: — Хорошо. Спокойной ночи.
Однако ночь спокойной не была.
Лодыжка болела, мучили сны, в которых чередовались воспоминания об утерянной любви и новом увлечении, если можно было его так назвать.
