Лодыжка болела, мучили сны, в которых чередовались воспоминания об утерянной любви и новом увлечении, если можно было его так назвать.
Лежа без сна в темноте, она уговаривала себя не думать о том, как он взял ее на руки словно перышко и отнес наверх, в комнату. Но как забыть его сильные руки, то, как приятно было положить голову ему на плечо, как забилось сердце, когда он нежно, прижимая к себе, опустил ее на кровать…
Ни в коем случае нельзя показывать ему свои чувства или думать, как прекрасно быть рядом с ним в одной комнате, в одной постели.
И откуда только берутся эти мысли у нее, отрицающей любую возможность случайных связей и наивно полагающей, что ее первая любовная связь приведет к браку!
Наконец она уснула и проснулась утром от звука ключа, поворачиваемого в двери. Следом вошла процессия, состоявшая из Фрейзера Росса, официанта, толкающего впереди себя тележку, и коридорного, который катил кресло на колесах. Комната была залита солнечным светом.
Роза села, откинула волосы назад и торопливо натянула на себя простыню: она была в атласной ночной рубашке, державшейся на тоненьких бретельках.
Если кто-нибудь из мужчин и заметил это, то виду не подал.
— Доброе утро, Роза, — добродушно произнес Фрейзер. — Принес вам завтрак. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, но…
— Пожалуйста, мэм, — с воодушевлением сказал официант, пододвигая тележку к кровати и снимая крышки с посуды. — Если вам еще чего-нибудь захочется, позвоните нам. Воп арреtit! — Он вышел, уводя с собой коридорного.
— Я могла бы и сама спуститься на завтрак, — возразила Роза.
— Вам представится такая возможность, но позже. Кстати, сейчас пол-одиннадцатого.
Услышав это, Роза, которая было снова прилегла, буквально подскочила на кровати.
— Не может быть! Я никогда не сплю так долго.
Фрейзер подошел к ней и показал часы.
— Может, сначала хотите умыться?
— Я…. спасибо. — Она взяла атласный халат, лежавший на краю кровати, и завернулась в него. Затем вылезла из постели и, прихрамывая, направилась в ванную.
Так же прихрамывая, она вернулась в комнату, уселась в кресло, которое любезно пододвинул ей Фрейзер, и сказала:
— Я сегодня не в форме.
— Да уж, — с улыбкой ответил Фрейзер. — Я даже начал беспокоиться.
Роза выпила стакан апельсинового сока и с аппетитом стала есть фрукты. Затем взяла хлебцы, намазала их маслом и перевела взгляд на Фрейзера. Он был одет в белые шорты, светло-голубую футболку и белые мокасины, густые волосы были влажными. Он выглядел отдохнувшим, бодрым и полным сил.
— Вы, наверное, уже давно встали?
Роза придвинула к себе аппетитную ветчину и омлет с помидорами.
— Довольно давно, если учесть, что я успел до завтрака поиграть в теннис и поплавать.
— И с кем же вы играли?
— У меня здесь есть знакомый тренер из Теннисного клуба. Он устроил нам смешанную парную игру.
— Смешанную? — Она удивленно подняла брови.
— Да. Довольно забавно — с двумя стюардессами, одна из них та самая, с которой мы летели и которую вы мне сватали.
— Ага! Как тесен мир! — Роза невозмутимо продолжала уплетать омлет.
Он засмеялся и подвинул к себе стул.
— Вы правы. Налить вам кофе?
— Благодарю. — Она отодвинула тарелку. — Я умираю от голода.
— Верю вам, — пробормотал Фрейзер. — Рекомендую эти пирожки с черникой. — Он развернул льняную салфетку.
— Нет, спасибо, — уныло ответила она. — Я не обжора. И как она играет?
— Неплохо. Мы выиграли.
— А вам представилась возможность изучить ее характер как будущей жены?
— Нет. Не будьте циничной, Роза. — Фрейзер бросил на нее насмешливый взгляд.
Она перевела дух и, смягчившись, ответила:
— Ну хорошо. Больше не скажу ни слова на эту тему! Между прочим, я ни при каких условиях не соглашусь сесть в инвалидную коляску, — добавила она, когда взгляд ее упал на кресло на колесах. — Я хотела бы знать, поедем ли мы сегодня на остров, — озабоченно произнесла она.
— Маловероятно.
— Что вы имеете в виду? — Ее озабоченность переросла в раздражение.
— У меня нет желания ехать туда сегодня, — спокойно ответил Фрейзер. — Я хочу изменить наши планы. А что касается кресла, почему бы вам сегодня не насладиться в полной мере чудным тропическим солнцем, не поплавать в бассейне и не расслабиться? Конечно, я всегда могу отнести вас в лодку на руках. Вы это предпочитаете?
Роза бросила на него быстрый взгляд.
— Нет. Я могу и здесь остаться…
— Как ваша лодыжка? — прервал ее Фрейзер. — Вы уже в состоянии немного ходить? Попробуйте еще раз. Первая попытка была не очень убедительной.
Роза сжала губы и свирепо посмотрела на него.
— Тогда не спорьте, Роза. — Фрейзер встал. — Никогда не встречал такой мегеры, как вы. Я вернусь через полчаса, и мы спустимся к бассейну.
Розе понадобился целый час, чтобы забыть такую обидную характеристику.
Фрейзер Росс подвез ее к нескольким магазинам, где Роза купила шляпу, солнцезащитные очки и, поддавшись минутному порыву, легкую газовую блузу, чтобы надевать ее на бикини вместо футболки. Затем приобрела книгу и пляжную сумку — сложить все покупки.
— Вы всегда покупаете все по дороге? — с легкой усмешкой спросил Фрейзер, подвозя ее к бассейну.
— Я не учитывала возможность отдыха, — ответила она.
— Ладно. — Он без усилия поднял ее с кресла и усадил в шезлонг. — Сейчас вы выглядите как настоящая курортница, хотя инвалидное кресло немного нарушает картину.
Она недовольно поморщилась, надела шляпу и очки от солнца, взяла книгу и неожиданно хихикнула.
— Вы правы!
Ярко светило солнце, шум моря убаюкивал, а шезлонги оказались очень удобными.
Фрейзер уселся рядом и снял рубашку.
— Почему бы вам не сделать то же самое? — с интересом предложил он.
Роза заколебалась, взглянув на свою футболку.
— Сниму, когда станет жарко.
— Как хотите. — Он растянулся в шезлонге и закрыл глаза. — Скажите, когда вам захочется поплавать.
— И часто вы так делаете? — спросила Роза через десять минут.
Фрейзер открыл один глаз.
— Что делаю?
— Расслабляетесь и загораете?
— Нет. Не часто, — с видимым сожалением ответил он. — А что? Вам это не нравится?
— Нет, просто… — она замялась, — я не получаю от этого такого удовольствия, как вы.
ѕ Знаете, — Роза села, скрестив ноги, — в данный момент никто не принял бы вас за миллионера, безумно занятого бизнесмена. — Она с интересом смотрела на Фрейзера.
— И за кого же меня приняли бы?
