Я подождал момента, когда необходимо было менять курс, и отдал команду на торпедный пуск. Две массивные почти двадцатиметровые сигары торпед неспешно выскользнули из пусковых аппаратов на корме и, постепенно набирая скорость, отправились в направлении того места, где по расчетам должен был появиться вражеский эсминец.
Я улыбнулся про себя, оценивая иронию ситуации. В свое время, на четвертом курсе Академии, я защищал диплом о неэффективности торпедного вооружения эсминцев, доказывая преподавателям, что в современном бою использование торпед нельзя считать разумным. Медленные относительно ракет, пусть и обладающие огромной мощью, торпеды были слишком уязвимы для средств ПКО, которыми насыщены крупные корабли. Я утверждал, что атака торпедами со средней дистанции по фрегатам и линкорам бесперспективна, так как многочисленные зенитные орудия легко собьют любую торпеду, несмотря на ее серьезное в сравнении с теми же ракетами бронирование. Атака же более мелких кораблей, вроде эсминцев, не обладавших такой плотностью ПКО, также обречена на провал — они просто увернутся от них, пользуясь своей маневренностью и скоростью. В выводах своей работы я писал, что торпедные аппараты следует исключить из штатного вооружения эсминцев флота, заменив чем-то более эффективным. И вот теперь тем самым торпедам оказалось отведено если не решающее, то очень важное место в моем плане на бой. Ну вот, как говорится, и проверим.
Расчет в целом оправдался хотя и не совсем, как я надеялся. Естественно «Микаса» засек пуск торпед, и его капитан без проблем сложил два и два, поняв, куда именно они направлены. А вот с маневром ему удалось меня удивить. Я предполагал, что он уйдет вправо и внутрь аэрозольной завесы, никаких проблем с пролетом сквозь нее не было, кроме ограничения огня из лазерных орудий основного и вспомогательного калибра. По моим расчетам, в этом случае появлялась возможность атаковать «Микасу» массированным ракетным залпом, поскольку наиболее эффективная часть его зенитных пушек (восемь лазерных установок мощностью двадцать мегаватт каждая) будет бесполезна, а одними твердотельными автоматами малого калибра от полного залпа он бы отбиться не смог. Но капитан «Микасы», видимо, это тоже просчитал и ушел резко влево. Маневр был, наверное, излишне резким, эсминец пересек курс «Югао» и даже чуть не столкнулся с ним. Только своевременные действия самого «Югао», то ли сообразившего, то ли предупрежденного «Микасой», позволили избежать столкновения. В итоге обе торпеды прошли мимо, но сумятица, возникшая из-за опасного маневрирования вражеских кораблей, дала «Дартеру» достаточно времени, чтобы преодолеть больше половины аэрозольного облака.
— Капитан! — голос Агаты Вилсон выдавал явное волнение. — Падение мощности правого двигателя на сорок пять процентов. Теряем скорость.
— Причину выяснили?
— Нет, сэр, инженерная секция начала проверку.
Я выругался про себя, но вслух максимально спокойно скомандовал.
— Левый двигатель в режим перегрузки до ста двадцати процентов. Мне нужно еще хотя бы десять минут тяги на прежнем уровне. И пусть коммандер Бьерн сам идет в двигательный отсек и разбирается, что произошло. Выполняйте.
— Есть, сэр, — сухо ответила мой старпом. На ней был контроль силовой установки и систем ПКО и, честно говоря, с этого направления я проблем ожидал меньше всего. Что же с этим проклятым двигателем? Очень невовремя он дал сбой еще до первого попадания. Мои невеселые размышления прервал доклад шеф-навигатора Джонсона.
— Сэр, отклонение от расчетного времени двадцать шесть секунд. Мы, скорее всего, попадем под залп «Микасы» до того, как уйдем за облако.
Я глянул на тактический дисплей. Действительно, «Микаса» уже заканчивал разворот после своего лихого маневра. Это означало, что максимум через две минуты он выйдет на траекторию огня. Причем практически с идеального ракурса — ровно в корму. Стандартная в этой ситуации процедура — установка позади корабля аэрозольной завесы — была невозможна: все запасы мы уже истратили… Надеяться на то, что вражеские канониры промажут, тоже не приходилось. Развернуться и дать бой? Я еще раз взглянул на экран и оценил обстановку. «Югао», ушедший чуть вниз, избегая столкновения с «Микасой», сейчас выравнивался и явно намеревался занять прежнее место в ордере по левый борт от союзника. Нет. В прямом бою они разнесут «Дартер» на куски. Придется рискнуть и получить залп в двигатели, но при этом следовать изначальному плану и снова уходить за облако — на этот раз правым поворотом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мистер Хейз, торпедные аппараты заряжены?
— Носовые заряжены и готовы к бою, сэр, кормовые будут готовы через восемьдесят пять секунд.
— По готовности — пуск кормовых торпед по курсу сто восемьдесят. Одновременно запуск всех ракет. Цель — орудия ПКО правого борта «Микасы». По две ракеты на одну установку. Все орудия развернуть на правый борт. Огонь по моей команде.
— Но, сэр — начал было Хейз, — кормовые башни лучше…
— Выполняйте, коммандер, — оборвал его я и для ясности сам указал на командном дисплее направление орудий на схеме корабля.
— Есть выполнять, сэр, — я не видел в этот момент Хейза, он сидел спиной ко мне, но почему-то показалось, что он закатил глаза при этой фразе.
Атмосфера на мостике накалялась. Естественно, все нервничают. Я и сам поймал себя на том, что сжал кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладонь. От следующих минут зависела судьба корабля и жизни всего экипажа. К чести моих офицеров все вели себя профессионально. Не то чтобы я ожидал нервных срывов, все ж кадровый экипаж, но одно дело заканчивать Академию и служить в мирном флоте, где самое большое приключение — это учения с боевыми стрельбами, а совсем иное — реальный бой, да еще и с превосходящими силами противника. Тут нервы могут сдать у кого угодно. Взять того же Фрейзера — ему крышу сорвало на ровном месте. Впрочем, об этом позже. Сейчас есть проблемы посерьезнее.
Через минуту и двадцать пять секунд раздался голос Хейза:
— Пуск торпед, — и еще через секунду, — ракеты запущены!
Из расположенных в носовой части, по пять на каждый борт, пусковых установок, оставляя светло-серый след отработанного топлива, в направлении «Микасы» метнулись десять ракет. А еще через полминуты нас накрыл залп вражеского эсминца.
Попадание лазерным лучом из орудия мощностью сто семьдесят мегаватт совсем не похоже на удар ракеты или осмиевой болванки электромагнитной пушки. Луч почти не передает цели кинетической энергии, зато с избытком доставляет тепловой. Я не почувствовал никакого толчка или удара по корпусу, когда «Микаса» всадил в корму «Дартера» два спаренных луча своих носовых орудий. А вот тактический дисплей засветился, как рождественская елка. Многочисленные сообщения о повреждениях систем буквально посыпались на экран. Я даже не стал читать их, предоставив анализ мисс Вилсон, это ее задача — выжать из потока сообщений четкую информацию о характере повреждений и их влиянии на боеспособность корабля, а уж потом доложить мне. Что я успел заметить, прежде чем смахнул с панели всплывший экран, это то, что попадание пришлось в многострадальный правый двигатель.
— Мистер Джонсон, продолжаем маневр уклонения, — обратился я к шеф-навигатору, — уводите нас скорее, пока еще летим одним куском.
— Что с ракетами, мистер Хейз? — вопрос был, скорее, формальностью. Надеяться на то, что «Микаса» зевнет ракетный залп, было глупо.
— Сбиты все, кроме одной, сэр, — бесстрастно доложил Хейз, — попадание в башню ПКО правого борта. Степень повреждений оценить пока не могу. Есть попадание одной из торпед. Носовая часть эсминца «Югао». Повреждения по предварительным данным близкие к критическим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я даже не сразу понял, о чем это он доложил. Стоп. Я чуть уменьшил масштаб на тактическом дисплее и увидел, что «Югао», шедший за «Микасой», подсвечен красным в носовой части. Точно. Выходит, когда торпеды пошли на «Микасу», его капитан не стал надеяться на и так ослабленное ПКО правого борта, которое, к тому же, было занято отражением ракетной атаки, и просто увернулся от них, резко изменив высоту и пропустив их под собой. Маневр получился отличный, но привел к тому, что торпеды вышли на идущий следом «Югао» на дистанции, исключавшей возможность их своевременного перехвата. С одной торпедой ПКО альтаирского эсминца справилось, но вот вторая прорвалась. Почти тонна астролита[3]буквально разворотила носовую часть эсминца и фактически вывела его из боя. Сейчас единственной заботой экипажа «Югао» была борьба за живучесть поврежденного корабля.
