Я с трудом сдержал желание закричать от радости. Один готов! Но радоваться все-таки было рановато. «Микаса» по-прежнему оставался на хвосте и, похоже, был настроен серьезно.
— Отлично, мистер Хейз. Что с орудиями? Готовы?
— Готовы, сэр. Все орудия направлены на правый борт, угол сто тридцать градусов, — в голосе Хейза вновь послышались нотки недоверия.
Я повернул кресло влево и обратился к шеф-навигатору.
— Мистер Джонсон, через тридцать секунд нужен максимально резкий поворот, который только возможен.
— Есть, резкий правый поворот. Прогнозируемая перегрузка 2G. Вход в облако завесы через десять секунд после начала маневра.
— Хорошо. Выполняйте. Хейз, как только «Микаса» будет в секторе огня, стрелять без команды. Мисс Вилсон, что по нашим повреждениям?
— Значительные повреждения правого двигателя, сэр. Основные системы выведены из строя. Двигатель работает на дублирующих с мощностью не более тридцати процентов. Угрозы взрыва нет. Прогноз по текущему ремонту около тридцати минут. Повторное попадание его гарантированно уничтожит.
Ну, хорошо, что хоть как-то функционирует. Разберемся с этим позже. Сейчас есть проблемы поважнее.
На этой оптимистичной ноте меня застала обещанная Джонсоном перегрузка. 2G не много для тренированного организма, но все-таки неприятно. Страховочные ремни сиденья автоматически натянулись, хотя последнее, что можно себе представить при перегрузке, это то, что выпадешь из кресла. Но техника безопасности, как известно, написана кровью тех, кто ее не соблюдал.
Больше всего в этот момент я переживал за канониров, управлявших орудиями основного калибра. Вот им перегрузка могла помешать точно навестись на цель. Нет, конечно, большая часть процессов контролировалась компьютером, и от канонира не требовалось больших усилий для наведения орудия — по сути нужно просто выбрать оптимальную, по его мнению, точку для выстрела и подтвердить команду на залп. В общем-то, эту задачу компьютер мог решить и самостоятельно по команде, например, с главного оружейного пульта на мостике, но практически во всех флотах стрельбой из орудий крупного калибра заведовали люди. Причин тому было несколько. Первая и самая главная — это опасность помехи со стороны средств электронной борьбы противника в момент прицеливания. Такие прецеденты имели место на заре космических баталий и с тех пор, в общем-то, не повторялись. Но вот было ли это связано с прогрессом компьютерных технологий или с тем, что управлением огнем занимались люди, и развивать это направление РЭБ просто не имело смысла, достоверно определить никто не мог. Во-вторых, при таком подходе исключался риск того, что при уничтожении рубки, а в бою могло произойти и такое, вся система управления огнем отключится. В таком случае каждый орудийный пост мог вести огонь самостоятельно, что существенно увеличивало боеспособность корабля. Особенно это было актуально на крупных кораблях — фрегатах и линкорах, у которых даже одно продолжающее стрелять орудие представляло серьезную опасность для врага. Ну и последнее, но не менее важное: в перестрелке кораблей очень важное значение имеет конкретное место, куда будет произведён выстрел. У противника может быть поврежден внешний защитный корпус и иметься возможность вести огонь непосредственно по бронекорпусу, или, например, выстрелом можно задеть одну из антенн корабля, или орудие ПКО. Все многообразие вариантов, конечно, может быть просчитано компьютерными алгоритмами, но многолетняя практика сотен различных сражений показывала, что хорошо обученный человек справляется в этой ситуации лучше.
В выучку своих канониров я верил, благо, на пути к Дайнекс-7 во время учебных стрельб они показывали просто отличные результаты. Но вот стрельбу при перегрузке, пусть и небольшой, я в программу учений не включал… Как-то в голову не пришло, ситуация все-таки нечастая.
К счастью, мои опасения оказались напрасными. Когда «Дартер» резко повернул направо и начал движение в сторону аэрозольного облака, которое до этого старательно облетал, то преследовавший его «Микаса» оказался в секторе стрельбы повернутых вправо и назад орудий «Дартера». И вот тут у моих канониров открылось короткое окно возможностей на те несколько секунд, пока «Дартер» не зайдет внутрь облака, и стрельба лазерами не потеряет смысл. И они свой шанс не упустили. Сначала оба носовых орудия ударили ровно в ту часть корпуса альтаирского эсминца, где уже была повреждена защита, и, похоже, добились пробития бронекорпуса. По крайней мере, из мест попаданий активно шла утечка воздуха. Затем кормовые орудия слаженным залпом уничтожили остатки ПКО правого борта «Микасы». К чести последнего, стоит отметить, что альтаирцы довольно быстро отреагировали на маневр «Дартера» и, успев довернуть корпус, ответным выстрелом спаренного орудия сбили весьма приличный кусок внешней защиты правого борта моего эсминца. Но это было уже не важно. Как только оба корабля вошли в аэрозольное облако, и лазеры основных калибров умолкли, в дело вступили ракеты. Естественно, и я, и капитан «Микасы» сразу же отдали команду на пуск ракет, и с обеих сторон их полетело сразу по десятку, но вот только у «Микасы» ПКО правого борта было выведено из строя, и останавливать ракеты ему было нечем. У «Дартера» же ПКО работало, хоть и без лазерных орудий, но, тем не менее, твердотельные картечницы исправно сбивали большую часть альтаирских ракет. Капитан «Микасы», конечно же, понял всю серьезность угрозы и попытался выйти из боя, но было поздно. Третий залп ракет окончательно добил некогда лучший эсминец альтаирского флота, превратив его в груду бесформенных обломков. Примечательно, что с «Микасы» не ушло ни одной спасательной капсулы. Этот факт меня крайне насторожил, хоть я пока и не понимал, почему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Итак, из противников остался только потерявший ход и явно небоеспособный «Югао». Кажется, эту партию можно завершить блестящим эндшпилем в виде захвата вражеского корабля. Я включил интерком и на секунду запнулся, пытаясь вспомнить фамилию заместителя Фрейзера, но она, как назло, совершенно вылетела из головы, и в итоге я скомандовал:
— Командира десантной группы на мостик.
После этого я приблизил на экране изображение «Югао» и начал изучать его повреждения, очень кстати подсвеченные искином в желтый и красный цвета. По всему получалось, что у альтаирского эсминца функционирует всего одна орудийная башня и, возможно, пара орудий ПКО в кормовой части. Два двигателя были помечены черным, а два других мигали, меняя цвет с желтого на красный и обратно. Видимо, экипаж вел там активные ремонтные работы. Судя по тому, как легко «Югао» поддавался сканированию, все средства РЭБ на нем вышли из строя. Интересно, что там с боеспособностью экипажа? Смогут они отбить абордаж?
В этот момент очень кстати на мостик зашел, хотя точнее сказать — вбежал, десантник в полном облачении с нанесенными на скафандр тремя вертикальными лычками.
— Старший сержант Иванов по вашему приказанию прибыл!
«Редкая фамилия», — усмехнулся я про себя. Но вслух сказал предельно серьезно:
— Готовьте абордажную группу сержант. Задача — захват эсминца «Югао» и пленение экипажа. Только я вас прошу, постарайтесь его не разломать окончательно в ходе операции.
Десантник даже не стал отвечать, а просто кивнул и так же бегом покинул мостик.
— Мистер Джонсон, выводите нас вот сюда, — я указал на тактическом дисплее место в мертвой зоне единственного боеспособного орудия «Югао», и почти сразу «Дартер» начал перемещение в указанную мной точку. Дальше уже дело было за абордажниками. Через четыре минуты их шаттл отстыковался и неторопливо направился к искалеченному альтаирскому эсминцу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сэр, — неожиданно напряженным голосом обратилась Вилсон, — резкий скачок напряжения в силовой установке «Югао». Похоже, они все-таки планируют дать бой.
Я посмотрел на тактический дисплей. Шаттл с абордажниками уже проделал половину пути до вражеского эсминца. Они явно нацелились пристыковаться в районе центральной палубы, чтобы добраться до капитанского мостика максимально коротким путем. Еще полчаса, и все будет кончено. Не выйдет геройской смерти у альтаирского капитана. Внезапная догадка заставила меня вздрогнуть. На лбу даже выступил холодный пот.
