Для нее карий цвет никогда не ассоциировался с пламенем, но сейчас темные глаза Ральфа Букера Рэндалла, казалось, прожигали ее насквозь. Страх, испытанный несколько секунд назад, сгорел без остатка.
"Я твой, Кизия", - сказал он.
Так оно и было.
Но и она принадлежала ему.
Она опустилась на него, охватив его пальцами, уже переставшими дрожать. Шкаф крепче сжал ее бедра, помогая сохранить равновесие. Он напрягся всем телом, стараясь сдержать себя.
"Возьми столько, сколько хочешь..."
Она хотела все. И никак не меньше. Она начала медленно, осторожно двигаться, пока он не вошел в нее полностью. Закусив нижнюю губу, она чувствовала, как нарастает внутри напряжение, и выгнула спину, стремясь к желанному финалу.
Шкаф взял в ладони ее маленькие, острые грудки. Сжал пальцами коричневатые соски. Сдавленный крик сорвался с ее губ одновременно с охватившей ее тело ярко-красной вспышкой удовольствия.
"...сколько тебе нужно".
Мир закружился вокруг нее огненным колесом.
- Ох...
- Ох... да.
Они кончили одновременно.
Кизия выкрикнула имя Шкафа в то самое сияющее мгновение, когда он выкрикнул ее имя. Их голоса слились воедино, как и тела.
Более яркого оргазма они оба никогда еще не испытывали.
Шестая глава
Кизия спала, как младенец, доверчиво прижавшись к груди Шкафа, свернувшись калачиком в его объятиях.
Он долго лежал без сна. Глядел на нее. Любовался удивительной красотой ее лица. Лунный свет, падающий из окна, окутывал ее волшебным сиянием.
Боже, как она прекрасна!
Ее чуть выпуклый лоб...
Изящный изгиб бровей...
Слегка изогнутые густые ресницы...
А губы! Такие многообещающие. Такие страстные. Даже святой превратился бы в грешника, попробовав вкус этих губ.
Кизия Лоррейн Кэрью принадлежала ему в эту ночь и останется с ним, по крайней мере, до конца следующего дня. Шкаф хотел, чтобы их первое занятие любовью произошло именно так. Интуиция подсказывала ему, что какой бы приятной ни оказалась их первая близость (а даже в самых диких фантазиях он не мечтал испытать такое немыслимое наслаждение) женщина, лежащая сейчас в его объятиях, впоследствии попытается найти путь к отступлению.
Вызов на дежурство предоставил бы ей прекрасную возможность уйти. Любую другую причину для расставания Шкаф бы не принял. Любую, кроме работы. Эта часть ее жизни остается для него запретной. Работа пожарного значит для нее так же много, как и для него самого.
А может, даже больше.
Шкаф склонился к ее уху, вдыхая ее опьяняющий аромат, и ощутил едва заметную примесь собственного запаха. Он вздрогнул, наткнувшись на это свидетельство недавней близости. Интересно, не остался ли его вкус у нее на губах. Один быстрый поцелуй поможет это выяснить.
- Кизия, - хрипло прошептал Шкаф, думая о своем запахе на ее коже. Ох, Кизия.
У него чуть сердце не разорвалось, когда, оказавшись с ней в постели, он почувствовал ее страх. Но ее внезапный испуг не был такой уж неожиданностью. Хотя Шкаф и желал всей душой, чтобы призраки прошлого перестали мучить Кизию, он понимал, что чем скорее она раскроется перед ним, тем меньше будет защищена от последствий своей связи с Тайреллом Бэбкоком.
Если бы отказ от собственных сексуальных желаний был единственным лекарством против ее страха, Шкаф пошел бы на это. Он был готов остановиться в любой момент.
Но, слава Богу, этого не случилось. Он передал инициативу любимой женщине, и она воспользовалась этим. Результат превзошел все ожидания.
Кизия шевельнулась, ее ресницы дрогнули. Она уткнулась лицом в его грудь, лизнув языком кнопочку его правого соска. Шкаф перевел дыхание, напрягшись всем телом. Она что-то неразборчиво пробормотала. Шкаф испытал глубинную вспышку удовлетворения, поняв, что этим "чем-то" было его имя.
- Малыш, - выдохнул он, чувствуя, как оживает его мужская гордость.
Его давнишняя любовь... и недавняя любовница... сонно заворочалась. Одеяло соскользнуло, открыв взгляду ее маленькие груди. Кожа цвета молочного шоколада соблазнительно блестела в лунном свете. От прохладного воздуха соски сморщились, превратившись в крохотные бутончики.
И тогда Кизия подняла ресницы. Она глядела на него радостно и удивленно. Чувственный рот изогнулся в улыбке.
- Шкаф, - сказала она, произнося его прозвище с нескрываемым удовольствием.
Искушение прикоснуться к ней было слишком сильным. Шкаф начал ласкать свою спутницу губами и ладонями. Она снова промурлыкала его имя.
Внезапно она потянулась к нему, явно выражая свое желание.
- Ты все еще мой, Ральф Рэндалл? - гортанным голосом спросила Кизия.
- Твой навсегда, - поклялся он, и доказал ей это.
***
Кизия проснулась в одиночестве на огромной кровати, застеленной темными простынями, в просторной, залитой солнечным светом комнате. Ей понадобилась целая секунда, чтобы вспомнить, где она и почему.
- Ой, - выдохнула она. Ее тело откликнулось на внезапный прилив воспоминаний. Пульс ускорился. Соски затвердели. Нежная плоть между ног затрепетала и увлажнилась. - Ой... Шкаф.
Она никогда раньше не чувствовала себя так, как в это мгновение. Никогда не испытывала того, что пережила в объятиях Шкафа прошлой ночью. Честно говоря, даже не думала, что способна на такое.
Кизия лишилась девственности со своим мужем. Однако вовсе не в медовый месяц. Нет, она преподнесла этот подарок Тайреллу Бэбкоку на заднем сидении его потрепанного "шевроле" примерно за год до свадьбы.
Тайрелл оставался ее единственным любовником до встречи с Ральфом Букером Рэндаллом. Иногда бывший муж похвалялся тем, что сделал из нее женщину. Сейчас она понимала, что в этом он лгал, как лгал во многом другом. Что бы ни сделал из нее бывший муж - если он хоть что-то мог из нее "сделать" - это не имело ничего общего с сексуальностью.
Ведь если рассуждать здраво, Тайреллу не нужна была женщина. Ему нужна была жертва.
Боже мой, неужели она...
Кизия вздрогнула, не додумав мысль до конца, и села на кровати. Подоткнув под себя одеяло, она взглянула на часы, стоящие на тумбочке. И чуть не упала от удивления, увидев, сколько сейчас времени.
Без двадцати одиннадцать? Не может быть! Она не просыпалась позже семи с тех пор... надо же, и не вспомнить. По крайней мере, с год. Может, и больше. Внутренние часы не позволяли ей валяться в постели, попусту растрачивая время.
Эта мысль всколыхнула в ней новую волну возбуждения. Отголоски бурно проведенной ночи вновь напомнили о себе.
Кто сказал, что при валянии в постели время уходит попусту? - подумала Кизия, осторожно потрогав сосок. Если валяться с кем-то, это может быть очень...
Гм.
Она прикоснулась к другой своей груди. Очертила пальцем шелковистый кружок. Вздрогнула от удовольствия.
Да.
Может быть. Очень.
Внезапный приступ зевоты застал Кизию врасплох. Она подняла руку, прикрыв рот ладонью. И вспомнила, как делала то же самое... по другой причине... в тот вечер, когда Шкаф целовался с ней на пороге ее квартиры.
В тот вечер собственные губы показались ей незнакомыми. А сейчас кажутся...
Незнакомыми. Все тело кажется незнакомым! Но в этом нет ничего страшного. Удивительное ощущение.
Это часть правды о самой себе, - подсказал ей внутренний голос. Так было всегда. Просто не хватало смелости поверить...
Дверь спальни слегка приоткрылась. Шкаф заглянул в комнату. Его лицо расплылось в улыбке, когда он убедился, что Кизия проснулась.
- Шкаф! - воскликнула Кизия срывающимся голосом. Она потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть грудь, не сразу заметив, что ее левая нога оказалась обнаженной до самого бедра.
- Привет, Спящая Красавица, - поздоровался ее любовник, сильнее открывая дверь. Он был босиком и без рубашки, в одних только спортивных шортах. Его фигура заполнила собой весь дверной проем. - Я уже начал думать, что ты весь день собираешься проваляться в кровати.
Кизия вспыхнула.
- Ой, н-нет, - задыхаясь, возразила она, все еще пытаясь поправить одеяло. В глубине души она понимала, что уже поздно разыгрывать из себя скромницу. Но это ее не остановило. - Я никогда так не делаю.
Шкаф изогнул бровь, окинув ее взглядом с головы до ног.
- Очень жаль, - заметил он. - Я всегда считал, что валяться в кровати весь день - большое удовольствие...
Кизия сглотнула.
- ...если делать это с подходящим человеком.
Она сглотнула снова, надеясь, что не изменилась в лице. Ее щеки, казалось, просто огнем горят.
- М-может быть, - выдавила она через пару секунд. - С подходящим... человеком.
Шкаф по-кошачьи потянулся. Его шорты поползли вниз, открыв большую часть живота, твердого, как гладильная доска. Он поправил штаны без малейших признаков смущения, затем повел плечами, словно они у него затекли. Его мускулы перекатывались под кожей при каждом движении.
Он устроил настоящее представление. Кизия не знала, отвести взгляд или зааплодировать. Еще более заманчивым было желание попросить его раздеться совсем.
