воздух мы поднялись только через пару часов.
На всё про всё я выделял максимум сорок минут, из которых двадцать мы летели вдоль границы города, так чтобы видеть окраины, и ещё двадцать планировалось отдать на поиск убежища.
Требования к которому были следующие: «живые» здания, в смысле окон, дверей и прочего, наличие рядом каких-нибудь промышленных объектов — по словам охотников это были самые перспективные места для поиска трофеев, ну и самое главное, без которого первые да не имели бы никакого значения — место для посадки самолета.
По-хорошему бы, конечно, подольше полетать, но пополнения топлива не намечалось, и расходовать его нужно как можно бережнее. Плюс присутствовал риск какой-нибудь поломки. Одно дело контакт поправить, и совсем другое неисправность любого из многочисленных датчиков, заменить, или починить которые мы никак не могли.
Вот и оставалось надеяться, что за выделенное время, нам попадётся что-нибудь приличное.
Естественно все эти временные рамки были планируемым, но не прямым руководством к действию. Сажать самолет при отсутствии результата я не стану.
Ну и успокаивало знание того, что за двадцать минут — даже при скорости сто километров, мы сможем охватить достаточно большую площадь, на которой просто не может не оказаться чего-нибудь подходящего.
Пройдясь вдоль города и удалившись на полсотни километров, я убедился что он не бесконечен, о чём говорила постепенно закругляющаяся окраина. Огромный, да, но не бесконечный. Будь я уверен что он точно круглый, возможно высчитал бы его диаметр, а так, мог только предполагать его настоящие размеры.
Если верить охотникам, — тому что они говорили о городе, сейчас мы пройдём над его необитаемой частью. Не то чтобы здесь никогда и никого не было — в этом я очень сомневаюсь, но очень вероятно что постоянно здесь никто не жил. Заселённым считался лишь один его край, но не факт что так оно и было. В общем слухи, слухи, и ничего кроме слухов.
Снизившись до двухсот метров, я убавил обороты, и следя за приборами, повёл машину над серевшими внизу постройками.
Поначалу достаточно разрозненная, через пару километров застройка стала густеть, перемежаясь «окнами», из пустых территорий. Не знаю, может быть раньше на них были парки или что-то в этом духе, но подобные проплешины встречались достаточно часто.
— Вот, впереди труба торчит! — привстав с кресла, Олег показал пальцем.
Я пригляделся. Действительно, прямо по курсу виднеется труба, а это значит там находится что-то промышленное.
— Что за труба? — отвлёкся от своего занятия Леонид. Он, прижавшись к спинке кресла, старательно фотографировал территорию над которой мы пролетали.
— Не знаю. Может завод, или котельная. — ответил я Леониду, глядя как по мере приближения труба становится всё более осязаемой.
Выбрав этот новый ориентир, я подкорректировал курс, и немного добавил оборотов, компенсируя вызванное встречным ветром падение скорости.
Труба всё приближалась, а внизу под нами пока что шла жилая застройка, то и дело мелькая отдельно стоящими зданиями типа школ, больниц, и детских садов. Ещё там, в самом начале, мы встречали подобные строения. Как правило в них ничего не было. Не знаю почему, но там отсутствовала даже школьная мебель и доски на стенах. Складывалось ощущение что те кто в них когда-то учился, перенесли место учебы вместе со всем необходимым, и досками в том числе.
Труба совсем подросла, и стали видны другие здания рядом. В том, что это точно промышленная застройка, теперь не было никакого сомнения.
Здоровенные ангары цехов, административные здания, гаражи с большими воротами, козловые краны, насыпи железнодорожных путей, различные коммуникации: типа трубопроводов и столбов с оборванными проводами. В общем, типичный завод средней руки времён позднего союза.
Ну и места для посадки тут было предостаточно. Можно было сесть рядом с забором, перед зданием администрации — из всей компании оно хорошо выделялось, меж двух цехов, или просто на любой ровный участок, которых на огромной территории хватало.
Определившись, я снизился до пятидесяти метров, и пролетел над зданием администрации, внимательно изучая поверхность.
— Вроде чисто... — заявил Олег, он тоже во все глаза смотрел вниз.
— Ну всё, сажусь. Если что-то не то увидишь, сразу кричи, не стесняйся.
Выровняв машину, я сбавил обороты, и компенсируя порывы ветра, аккуратно сел прямо напротив административного крыльца.
— Даже стёкла почти все на месте. — констатировал Олег, в наступившей, после остановки двигателя, тишине.
На мой взгляд не только это здание, здесь вообще практически весь комплекс выглядел достаточно живо. Единственно, оборванные провода как-то выбивались из общей картины. Если бы не полная безлюдность, вполне можно было бы подумать что предприятие это до сих пор рабочее.
У нас когда-то возле дома располагался завод, а на его территории были почти такие же застекленные цеха-ангары с окнами вместо стен. Так вот каждую неделю, если не чаще, кто-нибудь из местных хулиганов обязательно разбивал такое окно.
Пока союз жил, стекла старательно меняли, но с наступлением демократии всё чаще в проёмах появлялись разноцветные куски фанеры. Так вот здесь, несмотря на некоторые дыры, совсем не было фанерных латок. Что, на мой взгляд, выглядело обнадеживающе.
Я сразу вспомнил разговор с Клаусом, в котором он упомянул про оружейный заводик. — А почему бы и нет? — подумалось мне. Чем чёрт не шутит?
Оставив Леонида сторожить детей и женщин, на разведку пошли с Олегом.
В здание администрации зашли с главного входа. Цивильная дверь с нерастянутой пружиной и резиновым компенсатором плавно шлёпнула за спиной, отрезая нас от внешнего мира.
Отгороженное стойкой место вахтера, вешалки для одежды, цветочные кадки на подоконниках. На первый взгляд всё очень прилично.
Переглянувшись, мы прошли дальше, минуя длинный коридор в обе стороны, и выходя на ведущую на второй этаж лестницу. Потертые ступени, облупившая краска на стенах, и огромные залежи пыли на перилах. А ещё батареи. Основательные, чугунные. Ни в одном из домов которые я видел, батарей не было. Не считая базы охотников конечно.
Пройдя на второй этаж мы оказались в таком же, на две стороны коридоре. На стене остатки стенгазеты с полностью выцветшими, не читаемыми надписями. Сохранились только накладные буквы в заголовке — «Наша гордость».
Двери первого по ходу кабинета оказались заперты, ломать не стали, и потыкавшись по коридору, нашли один открытый.
Если не смотреть на пыль, и общее запустение, можно было бы подумать что человек, который здесь
