Ну а когда англиканская Великобритания находилась в состоянии войны с католической Испанией, «джентльмены удачи» сбрасывали «фиговые листочки» конспирации. Здесь, пожалуй, целесообразно сделать некоторое пояснение. Я не случайно остановился именно на англичанах, описывая европейское пиратство. Дело в том, что сыны Альбиона особенно в нем преуспели. Объясняется это не врожденной склонностью последних к разбою, а рядом объективных факторов.
Прежде всего начиная с XVI в. в Англии происходил процесс сгона крестьян-арендаторов с земли. Ее владельцы получали больший доход от пастбищ для овец, чем от пашен. Но безземельные крестьяне оказались при этом в бедственном положении. Колоний в то время Англия не имела (эмиграция практически исключалась), и бывшие земледельцы уходили в город. Часть из них становились рабочими, другие устраивались в сфере торговли или обслуживания, кое-кто пополнял ряды люмпен-пролетариев, а самые смелые, энергичные и здоровые шли в море. Ну а там обстоятельства и заразительный пример не одного из них приводили под черные знамена.
Под эти же знамена шли младшие сыновья английских аристократов, не наследовавшие титулы и поместья своих родителей. Мораль той эпохи не осуждала пиратство, особенно если его объектом становились враги нации (в данном случае паписты-испанцы). И если «джентльмен удачи» чтил бога и короля, не забывая интересы последнего, он принимался в лучших домах Лондона как почетный гость.
О комплектовании команд пиратских кораблей позволю себе привести одну забавную подробность. Предводители «джентльменов удачи» старались не доверяться случаю, когда речь шла о подборе кадров, — с безвестными бродягами дело иметь они не желали. «Соискателям вакансии» рекомендовалось предоставить соответствующие документы. Последние должны были подтверждать, что их владелец совершеннолетний (не моложе 18 лет), что он добрый христианин — верует в бога, как того требуют догмы англиканской церкви, и, наконец, что он известен своим добропорядочным поведением[56]. Не подумайте, что это юмор. Именно добропорядочным поведением, без всяких кавычек, хотя под этим термином подразумевалось нечто специфическое, свойственное эпохе и среде. От будущего пирата требовались смелость в бою, повиновение старшим, честность при дележе добычи, а также наличие чувства долга и товарищества. Таким образом, в пираты шла дееспособная, инициативная и образованная часть английского общества, а не его отбросы, как это было в других странах.
С другой стороны, процветанию английского пиратства способствовали удобное географическое положение Англии (вблизи коммуникаций, связывавших Европу с обеими Индиями) и активная поддержка со стороны властей. Король и парламент в Лондоне не только закрывали глаза на заведомо уголовные деяния своих подданных, но и снабжали их всем необходимым.
Происходило все это примерно по следующей схеме. Предприимчивый джентльмен, обладающий необходимыми качествами и знаниями в области мореплавания, покупал за наличные или брал у казны в аренду корабль, а также пушки и другие виды вооружения вместе с соответствующими припасами. Одновременно он вербовал команду из числа себе подобных и, дождавшись благоприятного ветра, выходил в море. Достигнув испанских владений где-нибудь в Вест-Индии, пират грабил прибрежные селения и корабли. Крови при этом лилось немало, по вместе с ней в английские сундуки лился поток золота, драгоценных камней и прочих колониальных даров.
Возможно, у вас возник вопрос: почему испанцы не принимали меры по охране своего торгового судоходства? Кажется, чего тут сложного? Поставить на корабли пушки, разместить там отряды солдат, вооружить команды и положить тем самым конец пиратству. Но в том-то и дело, что меры эти, в принципе возможные, не могли найти широкое применение. Во-первых, корабли той эпохи были небольшими по размерам и водоизмещению. А это значит, что артиллерия и солдаты на борту резко уменьшали грузоподъемность и скорость. К тому же солдат нужно было поить, кормить, им нужно было платить деньги, и пушки также даром не ставились. Короче говоря, судовладелец должен был выбирать: либо безопасность, либо выгода. А какой же смысл в торговле без выгоды?
Более рациональным средством защиты торгового мореплавания были конвои: торговые корабли совершали групповые переходы через Атлантику в охранении военных кораблей. Надо сказать, что к конвоям прибегали с глубокой древности вплоть до второй мировой войны. Однако даже в середине XX в. (для кораблей с механическими силовыми установками, оснащенных эффективными средствами судовождения) плавание в составе конвоя было сопряжено с известными трудностями, а в эпоху парусного флота эти трудности были столь велики, что вся система конвоев нередко теряла эффективность. Объясню вам это на примере.
Представьте себе, что в конце XVI в. из Вест-Индии в Испанию отправился конвой и мы имеем возможность наблюдать развитие событий. Итак, несколько десятков испанских галеонов идут на запад под охраной военных кораблей. Кажется, у испанцев нет повода для беспокойства. Проходят дни, недели, и ситуация начинает меняться. Дело в том, что мореходные качества у кораблей конвоя различные, а парусный маневр — вещь сложная и длительная. К тому же нельзя при каждом порыве ветра гонять матросов на мачты.
Короче говоря, ветры и течения растянули корабли конвоя на многие мили. Они идут не сомкнутой группой, ощетинившейся пушками эскорта, а в виде растянувшейся, изогнутой, местами разорванной ленты. Иные корабли вообще исчезли за горизонтом. А пираты тут как тут. Их корабли хорошо вооружены, быстроходны, и, самое главное, они атакуют с наветренной стороны, т. е. имеют превосходство в маневре.
Немногие оказавшиеся на их пути корабли охранения связаны артиллерийским боем, а транспорты тем временем берутся на абордаж другими кораблями пиратской эскадры. С бессильной яростью наблюдают за всем этим на прочих кораблях конвоя. Испанцы не могут, точнее говоря, не успевают помешать нападению.
В ходе абордажа команды транспортов благоразумно не оказывают сопротивления. Ну а если кастильская гордость побуждает кого-то взяться за оружие, палуба обагряется кровью. Исход абордажа в обоих случаях одинаков: колониальные грузы меняют своих владельцев, транспорт же приводится в непригодное для плавания состояние либо топится (в зависимости от настроения пиратов).
Разумеется, нападение на конвой не всегда проходило так гладко, т. е. пиратство было опасным занятием, связанным с риском утонуть в штормовом океане или повиснуть на рее (в случае встречи с сильнейшим противником), но игра стоила свеч. Так, например, о Фрэнсисе Дрейке рассказывают, что в ходе одного из своих пиратских рейдов по испанским колониям он приказал выбросить за борт часть награбленного золота, ибо корабль его оказался опасно перегруженным.
А теперь я должен остановиться еще на одной особенности пиратской тактики. Суть ее заключается в том, что «джентльмены удачи» не были привязаны к базам снабжения. Их корабли могли месяцами находиться в море и годами не заходить в портовые города. Проблема боеприпасов и продовольствия решалась за счет грабежа или торговли (имелись у пиратов свои торговые агенты). А когда возникала необходимость отремонтировать корабль (очистить днище от обрастаний), или реализовать награбленное, или просто отвести душу в кабаке, к услугам рыцарей черного флага были портовые города в английских колониях. Само собой разумеется, что последние входили в порт не под черным, а под государственным флагом. И если за ними не водились грешки (грабеж подданных его величества), власти «не замечали их».
Ну а если у какого-нибудь «джентльмена», как говорится, рыльце было в пуху и визит в Саванну или в Бостон был чреват крупными неприятностями со стороны королевских шерифов, он мог воспользоваться известной ему укромной бухтой на одном из островов Антильского архипелага. Там можно было и корабль отремонтировать, и с нужными людьми встретиться. А встречи эти были очень желательны, ведь для расширения дела (для нападения на конвой и на прибрежные города) требовалось объединение усилий — создание пиратских эскадр.
К тому же очень полезно было получить информацию об обстановке на театре (узнать, где можно поживиться, а где и голову потерять). И наконец, следовало знать, где действуют коллеги, чтобы не мешать им и не создавать пиратской усобицы.
Одним словом, «джентльмены удачи» стремились упорядочить свой промысел, и процесс этот временами приобретал некоторые черты государственных отношений. В районах наибольшей активности европейских пиратов возникали их корпорации. Последние имели свои законы (узаконенные обычаи), выборных предводителей, а также связи с европейскими негоциантами и правительствами.
