Вот, собственно говоря, и все, что можно уяснить из статьи Зейделя. Как я уже отмечал, в ней имеется изрядная доля дезинформации. Так, например, английский пират Генри Морган действительно был из крестьян Уэльса. И то, что он отличался храбростью, дерзостью, находчивостью, изобретательностью, соответствует истине. И то, что он преуспел в морском разбое и достиг высоких почестей в своем отечестве, тоже совершеннейшая правда. Однако прочее, о чем говорится в статье Зейделя о карьере Моргана, — чистейший вымысел. В тюрьме он ни разу не сидел и вообще имел наилучшие отношения с отечественными властями, а свою карьеру закончил, будучи губернатором Ямайки. Там Морган и умер еще в XVII в. Наконец, историки обстоятельно описали его деяния, и среди них не числятся какие-либо подготовки к экспедициям в Индийский океан.
Таким образом, в прожекте, адресованном Петру I, имела место мистификация, и автором ее был, очевидно, Вильстер. Во всяком случае, то, что он предлагал россиянам, являлось вариантом прожекта, предложенного шведам от лица Моргана. Разница была в некоторых деталях. Причем объяснений на этот счет господин Вильстер не представил. В частности, на Мадагаскаре обнаружилось некое королевство. Владыка его искал европейского покровителя, и роль такого господин-прожектер предлагал русскому царю.
Надо сказать, что Петр заинтересовался прожектом Вильстера, в частности он пожелал ознакомиться с деталями шведской экспедиции на Мадагаскар. Тогда Вильстер посоветовал царю подкупить штатного секретаря министерства иностранных дел Швеции фон Гепкена, что, судя по всему, и было сделано — секретная инструкция командору Ульриху попала в руки Петра I. Ознакомившись с ее содержанием, он принял решение отправить в Индийский океан экспедицию, однако круг ее задач был расширен.
Во-первых, Вильстер должен был передать письмо Петра мадагаскарскому владыке и договориться с ним об установлении дипломатических и торговых отношений между двумя странами. Планировалась также организация мадагаскарской миссии в Петербург, желательно во главе с самим королем.
Во-вторых, Вильстер должен был следовать с Мадагаскара в Индию (в Бенгалию), дабы передать послание Петра I Великому Моголу, а также договориться об установлении дипломатических и торговых отношений между Индией и Россией.
Как видите, Петр I планировал экспедицию в Индийский океан не для колониальных захватов, а для расширения дипломатических и экономических контактов своей державы со странами Востока. А для того чтобы европейские недруги не ставили препоны задуманному, царь принял меры по обеспечению секретности. Прежде всего вице-адмирал Вильстер, хотя и был назначен начальником экспедиции, никакого участия в ее подготовке не принимал. Более того, его препроводили в Рогервик (впоследствии Балтийский порт), где до самого начала плавания он жил в доме коменданта в строжайшей изоляции, на положении узника.
С другой стороны, вся переписка, связанная с экспедицией, велась в походной канцелярии командующего русским флотом генерал-адмирала Ф. М. Апраксина (без привлечения сотрудников Адмиралтейств-коллегии и Коллегии иностранных дел). Таким образом, был сужен круг лиц, знающих детали предприятия. Кроме того, даже в секретных документах было сказано: «Следовать в назначенное вам место», т. е, пункт прибытия не доверялся бумаге.
Предписывалось также избегать оживленных морских дорог (идти не Ла-Маншем, а вокруг Англии и не под военным флагом, а под торговым). В случае же острой необходимости зайти в какой-либо заграничный порт (когда скрыть военное назначение кораблей будет невозможно) и поднять военный флаг, но не адмиральский, а капитанский. И наконец, командир одного из фрегатов капитан Мясной и помощник Вильстера капитан-поручик Киселев получили особые инструкции. Они являлись копиями инструкции, полученной Вильстером, но тот об этом ничего не знал.
Отсюда можно заключить, что Петр I, хотя и называл Вильстера «честным и высокоповеренным флагманом», стопроцентного доверия к бывшему шведскому подданному не испытывал. Негласный надзор за его деятельностью он поручил русским офицерам, а инструкции всем троим вручил в запечатанном виде. Вскрыть же их они должны были только в Северном море, когда всякая возможность разглашения секрета будет утеряна. Согласитесь, что меры обеспечения секретности русской Индоокеанской экспедиции были неплохо продуманы.
Когда эскадра Вильстера вернулась в Ревель, царь был огорчен, но от своего решения не отказался. Корабли экспедиции по просьбе Вильстера были заменены фрегатами «Принц Евгений» и «Крюйсер». Однако в навигации 1724 г. они плавали совершенно с другими целями, т. е. экспедиция была отменена.
Здесь Геннадий Васильевич прервал свое повествование и обратился к слушателям с вопросом: как они объясняют причины отказа от экспедиции в Индийский океан?
Всех нас вопрос этот озадачил. Молчание в кают-компании становилось тягостным, и я решил высказать хоть какую-нибудь гипотезу, не утруждая себя особо анализом ее правдоподобности.
— Геннадий Васильевич, по-моему, для русского флота в Петровскую эпоху подобный вояж был слишком сложен: Россия не имела необходимых для этого людей и кораблей.
Ответ штурмана для меня был несколько неожиданным.
— Ваша точка зрения, Михаил Валентинович, совпадает с мнением видного историографа русского флота Ф. Ф. Веселаго. Он считал, что «техническая сторона юного флота находилась далеко не в таком состоянии, при котором возможно было осуществление подобного колоссального предприятия. Кроме того, усилению неудачи способствовал и дурной выбор судов и страшная спешность их приготовления»[58].
Тот факт, что Вильстер после возвращения в Ревель просил Петра I заменить корабли его эскадры, подтверждает мысль Веселаго об ошибке в выборе кораблей (в спешке). Но ссылка его на техническую слабость русского флота как на причину срыва экспедиции выглядит все же неубедительно. В техническом отношении русский флот в последние годы царствования Петра стоял достаточно высоко. Во Франции, например, обсуждался вопрос о возможности закупки в России военных кораблей. Английские специалисты также давали высокую оценку продукции русских верфей[59]. И наконец, профессиональная подготовка русских моряков соответствовала требованиям мореплавания этой эпохи. Правда, опыта дальних плаваний россияне не имели, но под андреевским флагом служило немало опытных иностранцев, т. е. известные трудности с кадрами все же не смогли сорвать экспедицию.
Истинные препятствия заключались в другом. Начну с того, что на Мадагаскаре в то время не было никакого государства, а тем более короля из европейцев. Следовательно, устанавливать дипломатические отношения было не с кем. Русская коммерция на острове также была невозможной. У европейских пиратов были свои клиенты, да и возможность контактов с ними была очень проблематичной.
Что же касается аборигенов, то французы надолго привили им ненависть ко всем белым людям. К тому же они вряд ли смогли бы представить для обмена что-либо достойное внимания (даже если бы россиянам и удалось вступить с ними в контакт). И наконец, всякое проникновение русских купцов на Мадагаскар вызвало бы противодействие европейских колониальных держав (прежде всего Франции), Дело в том, что от мысли овладеть Мадагаскаром французы не отказались. Они обосновались поблизости, на Сейшельских островах, и, без всякого сомнения, русское начинание вызвало бы у них активное противодействие. Не менее враждебной была бы реакция Англии. Ведь англо-русские отношения в те времена были далеко не дружественными.
Таким образом, вся мадагаскарская часть прожекта не что иное, как следствие дезинформации. Что же касается автора этой затеи, то я затрудняюсь давать ему категорическую характеристику. Возможно, Вильстер — провокатор, засланный в Россию с целью втянуть ее в конфликт с колониальными державами Европы. Возможно, он простодушный и малоосведомленный моряк, стремившийся протолкнуть, хотя бы и нечистыми методами, проект, в целесообразность и реальность которого искренне верил.
Из того, что писал о Вильстере Зейдель, можно уяснить только то, что он был храбр, в ходе Северной войны отличился в боевых действиях против датчан, а в конце войны находился в конфликтных отношениях со своим командованием. Согласитесь, это слишком мало для того, чтобы делать какие-либо заключения об истинных планах вице-адмирала Вильстера. Категорически можно утверждать лишь то, что он был авантюрист, и то, что прожект, в котором он был замешан, являлся авантюрой как для Швеции, так и для России.
А теперь перейдем к индийской части Индоокеанской экспедиции Петра I. Даю еще одну историческую справку. После крестовых походов состоятельные западноевропейцы возымели страсть к восточным пряностям, а также к предметам роскоши, которые производились большей частью в Индии. В течение нескольких веков держалась мода на индийские ткани, причем цена на них была такова, что даже в XVIII в. английские фабриканты требовали введения запретительных пошлин на ввоз в страну продукции индийских кустарей[60]. Перед изделиями индийских ювелиров блекли творения самого Бенвенуто Челлини.
