Дверь прямо около меня была открыта, и я туда вошел. Это была гостиная, и выглядела она так, как будто там проживала сама зима, собственной персоной. Ковра не было, а только паркет, покрашенный в белый цвет. Стены тоже белые, и полки. Они были заполнены только наполовину, на них стояли и лежали книги и компакты. Нигде не видно картинки или плаката, нигде никаких миленьких безделушек-финтифлюшек, как у фрау Далинг или у нас в квартире. Белый кожаный диван, перед ним стол. На раскрытой газете «Бильд» стоял пустой стакан. Дно у него было мокрым, и от этого край газеты волнился, как раз на голой груди какой-то девахи. Жирными буквами было напечатано, что ее зовут Синди, ей двадцать два года, по профессии она парикмахерша, а живет она в районе Берлина Хоэншенхаузен.
Больше я на таком расстоянии не смог ничего прочитать. Нет, ну вообще! Бюль, значит, рассматривает этакую гадость! Еще на столе был разбросан разный хлам: карандаши, записная книжка, магазинные чеки и всякое такое. В одном углу гостиной на полу стоял маленький телевизор, в другом — музыкальный центр.
— Ну что, все в ажуре? — сказал Бюль у меня за спиной.
Это прозвучало как вопрос, который задают, когда не знают, что сказать. И еще это прозвучало как вопрос, на который можно ответить только «да», так что я пробормотал «да».
АЖУР
Вязанье с дырочками. На люстрах обычно висят Абажуры, но в них дырочек не делают. Я посмотрел в словаре, бывает ли еще А-ажур и Б-ажур, но таких слов нету.
Я сложил руки за спиной и посмотрел наверх на потолок. Вот он был красив, даже очень, — старинная лепнина, да еще и раскрашенная в разные цвета.
— Как дела у твоей мамы?
Потолок был почти как девственный лес. Много-много переплетенных друг с другом цветочков и листьев оранжевого, желтого и красного цвета. Некоторые из них были похожи на настоящие, как будто росли прямо из потолка. Маме бы понравилось.
— Рико?
— М-м-м?
— Как у твоей матери дела?
— Она считает, что вы красавчик, каких поискать. Только вот…
Немного зеленого посреди других цветов не помешало бы. Или вообще можно сделать что-нибудь совершенно другое вместо всех этих цветочков и листочков. Бывает ли лепнина с рыбами? Тогда такой потолок получился бы как аквариум. Из одного угла подплывала бы черепаха, а из другого — маленькая вкусная рыбка на обед. А посередине синий кит, такой большой, что…
Бюль громко откашлялся. Я повернулся к нему. Он стоял в дверном проеме, засунув большие пальцы в карманы брюк.
Он снова улыбался, но вид у него при этом был нетерпеливый — как у человека, который не может дождаться, когда же ему обустроят этот замечательный аквариум.
— Ну так? — сказал он. — Что — только вот?
— Ну да, я думаю, мама не сможет в вас влюбиться, потому что тогда она начнет вспоминать про папу.
— О… понимаю.
Теперь он больше не улыбался. И вид у него был такой, как будто он только что получил плохую отметку за контрольную.
— Я, хм-м… я думал, вы живете одни?
— Мы и живем. Папа давно уже умер.
А теперь вид у него стал такой, как будто учитель сказал, что выдал ему не ту тетрадь и у него все-таки «отлично». Лицо у Бюля было очень загорелое, как будто он провел последние несколько дней на солнце. Только маленький шрам на подбородке выделялся светлым пятном.
— Мне тебя очень жалко.
Его голос звучал очень-очень тепло, и мне вдруг показалось, что зимняя комната сейчас начнет таять.
— Мне очень жалко вас!
— В тот день, когда он умер, была буря, — сказал мой голос сам собой. — Это было осенью. Папа хотел…
Затренькал его мобильный телефон. Звонок был красивый — как будто мышка бегает по клавишам пианино.
— Извини. — Бюль поднял палец. — Не убегай, ладно? Я ждал этого звонка. Но это ненадолго.
Он повернулся и быстро вышел из гостиной. Звонок замолчал.
«Фредерико, — подумал я, — ты что, спятил?» Я чуть не выложил Бюлю свои самые секретные секреты, а ведь я с ним даже не дружу. Как это только ему удалось? Но в любом случае, так не пойдет. Когда он вернется, я скажу, что мне, к сожалению, надо идти.
Бюль исчез в комнате наискосок от гостиной. Я вытянул шею — там была кухня. Он говорил по мобильнику приглушенным голосом. Я не понимал ни слова, но прежде чем мне удалось прокрасться в прихожую, где было удобнее подслушивать, разговор уже закончился. Я снова втянул голову и напустил на себя невинный вид.
— Я, к сожалению, должен идти, — сказал Бюль, вернувшись в гостиную. Он по-прежнему выглядел приветливо, но в то же время сильно по-деловому. Откуда-то из прихожей он принес тонкую коричневую кожаную куртку.
— Но я предлагаю тебе вот что, — сказал Бюль, надевая ее. — Завтра ближе к вечеру приходи опять, тогда у меня будет больше времени для тебя. И для твоей истории. Согласен?
— Не знаю, получится ли…
— Если ты не захочешь мне ее рассказывать, я тебя, конечно, заставлять не буду. Но приглашение остается в силе, хорошо?
Он указал на дверь и попробовал улыбнуться, но улыбка не могла скрыть его напряжения.
— Ладно, а теперь выкатывайся, необычно одаренный сыщик!
* * *
Фрау Далинг просияла, как рождественская звезда, обнаружив меня перед своей дверью, и я вдруг понял, что серое чувство посещает ее гораздо чаще, чем ей того хотелось бы. И впервые спросил сам себя, почему у нее нет собственных детей.
— Мама уехала, — объяснил я, войдя в прихожую. — Она вернется не раньше послезавтра.
— Куда же она поехала?
— К своему брату внизу слева. У него рак.
— Ах ты, господи!
Фрау Далинг закрыла дверь и повернулась испуганным лицом ко мне.
— Неужто это верно?
— Нет, не Вернон, а Кристиан. У мамы нет других братьев.
— Я знаю. Я имела в виду, действительно ли все так серьезно. Ему правда очень плохо?
— А… Понятия не имею.
Фрау Далинг печально покачала головой.
— М-да, такое, похоже, всегда случается не с тем, с кем надо.
— А с кем надо?
— С Моммсеном, — сказала она, не моргнув глазом.
— А что с ним?
— Да только что опять с ним поругалась, когда входила в подъезд. Уже несколько недель дверь на задний двор застревает, ты наверняка тоже заметил?
Фрау Далинг даже не дождалась моего кивка, так она была взбудоражена.
— Ее практически невозможно открыть, когда выносишь мусор, и день ото дня становится все хуже! Но как ты думаешь, беспокоится об этом наш техник-смотритель? По-моему, он давно уже смотрит только в бутылку со шнапсом!
Я пожал плечами и пошел за фрау Далинг на кухню мимо картинок с плачущими клоунами.
— Во всяком случае, рак не заразен, — сказал я, чтобы отвлечь ее от Моммсена. Если она и дальше будет ругаться, то, чего доброго, забудет про ленивчики.
— А ты думал — заразен? — спросила она меня через плечо.
— Да нет! Я просто подумал, может, вы еще не знаете.
В отличие от идиота Маррака фрау Далинг явно не считала, что это плохо, что мама оставила меня одного. Во всяком случае, она не сказала об этом ни слова. Зато наконец-то озаботилась тем, чем надо.
— Я как раз хотела что-нибудь приготовить. Ты уже ел?
— Мюсли, сегодня в обед.
— Хорошо, тогда сделаю я нам ленивчики.
Ну то-то же!
Она открыла холодильник, чтобы вытащить колбасу и сыр, огурчики и помидорчики.
— Кстати, я тут совершенно случайно купила новый фильм.
Я прислонился к обеденному столу.
— Детектив?
— Про любовь. «Красотка». Слышал о таком?
— Нет. А он про что?
— Про девочку по вызову, которая влюбляется в богатого мужчину.
— Что такое девочка по вызову?
— Хм-м…
Фрау Далинг снова повернулась к холодильнику и принялась лихорадочно в нем рыться.
— Да где же все-таки это масло?
— Рядом с горчицей. Что такое девочка по вызову? Вы сами не знаете?
— Да нет, я…
Фрау Далинг вдруг вся ссутулилась, как будто хотела сложиться вдвое. Она повернулась ко мне, держа в руке масло, и посмотрела на меня испытующе.
— Ах, да что там, я считаю, ты для такого достаточно большой.
— Достаточно большой для чего?
— Чтобы разбираться в определенных вещах.
Она положила масло на стол к другим продуктам.
— В общем, девочка по вызову — это женщина, которая за деньги заботится о том, чтобы мужчины провели приятный вечер.
— Так же, как мама?
— Нет. Нет-нет-нет!
Фрау Далинг энергично покачала головой.
— Твоя мама просто работает в клубе, в котором девочки по вызову знакомятся с мужчинами! Она следит, чтобы эти мужчины вели себя вежливо и чтобы они, м-м-м… достаточно пили, если слишком разгорячатся.
— Она руководит клубом! — гордо сказал я. — Она коммерческий директор. Решает, какие напитки покупать и все такое.
