– Может, и врут. Но о том, что Василий занимается только делами Гнезда, говорят все наши люди, – пожав плечами, заметил Фотий. – Он строит крепость. Пытается поставить под свою руку дикие племена.
– Всего одно племя, – поправил патриарха священник, что стоял рядом с ним. Считай, адъютант.
Фотий остро глянул на этого «поправляльщика», повернувшись вполоборота.
– Кривичи, – с трудом, буквально по буквам, произнес этот священник. – Часть одного из племен венедов.
– А про пиктов ты забыл? А про свеев?
– Но… разве он пытается их поставить под свою руку?
– Пытается. Свеев через торговлю. Пиктов – через предложение переселения. Все племя не уедет, но часть – может. А как он работает с теми, кто живет выше и ниже по течению Днепра? Торговля притягивает к нему людей. К нему начинают прислушиваться. И то, что он только среди восточных кривичей пока начал наводить порядки, напоминающие те, что применял еще Диоклетиан, только начало.
– Это правда?
– Что именно?
– Он пытается провести реформы Диоклетиана среди этих дикарей?
– В какой-то мере, – покачав головой, произнес Фотий. – Полностью их не провести. Условия другие. Но, очевидно, он неплохо о них наслышан и пытается их как-то приспособить к жизни местных дикарей. Судя по тому, что я слышал, получается у него не очень хорошо. Но он упорен. И, вероятно, добьется определенного результата. Уже сейчас – он самый сильный вождь в тех краях с огромным авторитетом. Что будет дальше?
– Это пустое, – устало махнул рукой Вардан. – Возня среди этих лесов выглядит какой-то игрой. Он словно отвлекает мое внимание от чего-то куда более важного. И то, что им все больше интересуются здесь, меня настораживает.
– Потому и интересуются, что он интересен, – вновь пожав плечами, сыграл в капитана очевидность Фотий. И почти тут же потупился, встретившись с острым и в известной мере раздраженным взглядом Василевса.
– Я хочу знать, чем он живет. К чему стремится. Ты понимаешь меня? – с нажимом произнес Вардан. – Это все становится слишком опасно…
Глава 8
861 год, 17 октября, Гнездо
Ярослав заглянул на сильно разросшееся подворье кузнеца. Нашел его взглядом. И направился к нему. Прямиком…
История его взаимоотношений с Малом была очень странной, запутанной, но крайне интересной. Его племянницу в свое время отдали Ярославу в наложницы. А потом, как ушла – сразу и замуж выдали за кого-то местного. И только года полтора спустя выяснилось – понесла она. И родила. Но от него или от мужа – не ясно. Однако отношение с тех пор у Мала к Ярославу стало другим. Не добрее, не злее, а иным. По-другому он стал на него смотреть. Тем более что парень мало-мало иногда Любаве подарки отсылал. Инкогнито. То есть через кузнеца, дабы ревность супруга не вызвать. А так – Мал ей был не чужим человеком, и его забота выглядела вполне уместной. Хорошие подарки, как по меркам этих мест.
Кроме этой плоскости была и другая – технологическая.
Поначалу Мал и Ярослав едва ли не насмерть поругались. Ведь «пришлый ромей» не оценил совершенства кузницы самого умелого кузнеца всей округи. Еще и кривился, словно увидел какое-то уродство. Обидело это тогда Мала люто. Позже отпустило, конечно. Но не сразу. И пока злился, ему ума хватило натравить на нашего героя шайку залетную. И Ярослава чуть не угробил, и сам едва под раздачу не попал. Но обошлось. А потом, как его попустило, то уступил он сначала одному совету, потому другому. Да так потихоньку и втянулся. А Ярослав стал для него авторитетом таким, что он ему чуть ли не в рот заглядывал.
Сам Ярослав кузнецом не был. Ну так получилось. И ковать не умел совершенно. Но он очень многое видел и понимал. А еще обладал весьма приличными знаниями в физике и химии, в том числе пусть и обрывочным, но и в области теории обработки металлов. Да, Мал был практиком. Но практиком IX века. Притом из довольно глухой окраины весьма условно цивилизованного мира. И он ровным счетом ничего не понимал из того, что делал. Для него весь процесс ковки был колдовством, магией, а потому до предела ритуализован. Он сам так учился, так практиковал и так своим подмастерьям передавал свои знания. А тут пришел человек, который в целом очень неплохо понимал то, что Мал считал волшебством. И не только понимал, но и смог в сжатые сроки сильно облегчить и улучшить его работу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так или иначе, но к осени 861 года Мал видел в Ярославе до крайности авторитетного человека. И охотно прислушивался к его словам. А Ярослав считал Мала своим человеком, своей опорой в поселении. И старался прокачивать, дабы поддерживать его авторитет на высоком уровне. Это проявлялось по-разному. Но, прежде всего, в том, что он захаживал к нему за советом не скрываясь. Чтобы все были в курсе, с кем их конунг советуется.
Вот и сейчас – заглянул.
– Дело есть к тебе, – произнес Ярослав и мотнул головой, предлагая отойти.
Тот молча кивнул и, распорядившись принести им кваса, отправился с нашим героем под небольшой навес со столиком и скамейками.
– Совет твой нужен.
– Чем смогу, помогу.
– Что на днях было, сам знаешь. И мне это не по душе.
– Так такие дела – завсегда так. Каждая лягушка свое болото хвалит…
– Это чуть не закончилось резней этих самых лягушек.
– Но не закончилось же.
– А если бы закончилось? Представляешь, какие бы проблемы получились?
– Ты что-то задумал?
– Хочу судебник предложить людям.
– Судебник – это что?
– Свод писаных правил, которые нужно соблюдать всем. Вошел на территорию Гнезда – изволь следовать этим правилам. А если нарушаешь – то ясно описанное наказание получаешь.
– Да не, – махнул рукой Мал. – Пустое это. Людям это не нужно. Отродясь жили по обычаям дедовским, и все было хорошо.
Конец ознакомительного фрагмента.