из гражданских сказал что-то последним бойцам. Те остановились и принялись наблюдать за Россомаховым.
Подойдя ближе, подполковник прочитал на борту микроавтобуса надпись: «Оперативная. ФСБ России». К кому пожаловала эта машина, догадаться было несложно.
Два спецназовца ФСБ остановили человека, желающего пройти мимо них, уперли ему в грудь автоматные стволы.
– Кто такой? Куда идете?
– К товарищу по службе пришел, на юбилей свадьбы. Полковник Гаврилов Юрий Александрович, – назвался Виктор Васильевич именем начальника своего отдела. – Главное управление Генерального штаба.
– В какой квартире проживает ваш юбиляр?
– В семьдесят восьмой.
– А в семьдесят шестой кто?
– Затрудняюсь сказать. Я же сюда в гости хожу. Но в доме этом проживают в основном наши настоящие и бывшие сотрудники. Так что я вам не рекомендую здесь автоматами размахивать. Можете и пулю по недоразумению схлопотать.
– Что-то вы не слишком на полковника похожи. Я бы вас, ночью встретив, за бомжа принял, – сказал один из офицеров.
– Я только сегодня вернулся из командировки на Северный Кавказ, – сказал Виктор Васильевич. – Специально торопился на юбилей, поскольку получил приглашение еще три месяца назад. А завтра утром возвращаюсь назад. Такая вот моя внешность напрямую связана с работой там. Но рассказывать вам об этом я не буду.
Эти слова надо было понимать очень даже конкретно. Мол, не суйтесь, ребята, не в свое дело. Между двумя мощными силовыми структурами сложились далеко не самые лучшие отношения, и такое заявление четко вписывалось в эти рамки.
Спецназовцы ФСБ это поняли, тем не менее допрос продолжили.
– Где проживаете? – довольно сурово осведомился второй офицер.
Россомахов без сомнений назвал адрес полковника Гаврилова, поскольку только в прошлом году помогал тому с переездом на новую квартиру, сам мебель таскал, одновременно солдатами командовал, которые выполняли ту же работу, что и он.
– Это рядом с детским садиком, что ли? – спросил тот же офицер.
Виктор Васильевич помнил, что год назад под соседний детский садик был только фундамент заложен. Да и то, кажется, только под половину здания. Достроить его за это время едва ли могли.
– Еще не достроили, – ответил он, сообразив, что офицер живет где-то там, и вопрос этот является проверочным.
Давление одного из двух автоматных стволов, упертых в грудь Виктора Васильевича, сразу ослабло.
– Вроде бы все так, – сказал второй офицер первому. – Проводим его до этажа. А там наш подполковник запросит адресный стол. Проходите, товарищ полковник. Извините, у нас операция по задержанию особо опасного преступника.
Стволы отвернулись в сторону. У Россомахова было время, чтобы нанести два удара, которые отключили бы того и другого спецназовца ФСБ. Но он не стал бить, рассчитывая, что все обойдется и так.
Тем более что в боковое зеркало заднего вида за ними наблюдал водитель микроавтобуса, который тоже мог быть вооружен. Чтобы до него добраться, следовало сделать не менее трех стремительных и длинных скачков. Подполковник не знал, какова реакция у этого человека, но вполне допускал, что она могла бы быть и отменной. В таком случае водитель успел бы произвести очередь или выстрел из пистолета. Риск был не оправдан.
Подполковник Россомахов вошел в подъезд. Спецназовцы двинулись за ним. Одна кабина лифта, судя по цифре, светившейся над створками дверей, уже стояла на том этаже, где он проживал. Виктор Васильевич вызвал второй лифт. Он знал, что в этой кабине что-то случилось с электричеством, и в ней светятся только кнопки. Его самого это смущало мало. Но Виктор Васильевич предположил, что у бойцов группы захвата может быть его фотография или хотя бы словесное описание беглеца-подполковника. Поэтому лучше было не показываться им на глаза на ярком свету.
Лифт пришел. Темнота подполковника смутила меньше, чем спецназовцев, которые откровенно засомневались, стоит ли им забираться в эту кабину. Но все же они в нее вошли, хотя напряжение буквально висело в ней.
Однако лифт поднял их на нужный этаж без всяких происшествий. Виктор Васильевич заметил у своей двери изрядную суету. Там стояли три спецназовца из группы захвата, два опера и немолодые муж с женой из семьдесят седьмой квартиры, которых привлекли, видимо, как понятых.
Виктор Васильевич коротко посмотрел на всю эту толкотню. Он нисколько не желал светиться еще и перед этими соседями. Мало ли, вдруг узнают?
Россомахов подошел к двери полковника Личуткина и настойчиво стал нажимать кнопку звонка. Так обычно звонят в случае какого-то чрезвычайного происшествия или совсем свои люди, когда очень торопятся. Выйдет на такой звонок, естественно, не Лариса Витальевна, способная ляпнуть что-то не то, а Василий Андреевич, желая разобраться.
Так оно и вышло. Полковник, похоже, все сразу понял по продолжительности звонка, распахнул дверь, глянул в сторону двери квартиры Россомахова и сказал по-свойски:
– Заходи. Ты зря трезвонил. Дверь-то открыта была.
– Я мусор вынес, как ты и просил, – сказал Виктор Васильевич. – А меня за это чуть не арестовали. Внешность моя им, видите ли, не приглянулась.
Фраза предназначена была специально для тех двух офицеров, которые желали проверить подозрительного человека. Они даже встали за плечами Россомахова и слушали, как тот разговаривал с полковником. Но тот ситуацию оценил сразу и повел себя самым распрекрасным образом.
Офицеры спецназа ФСБ коротко козырнули и присоединились к остальной группе. Похоже, они намеревались вскрывать замок с помощью отмычек. Насколько законен этот способ проникновения в квартиру, подполковник Россомахов не знал, но возражать не желал, как и вообще общаться с сотрудниками ФСБ.
Хозяин квартиры и его гость закрыли дверь, остались рядом с ней и прислушивались к тому, что происходило на лестничной площадке. Виктор Васильевич отчетливо разобрал доклад одного из офицеров группы захвата своему оперу. Тот стал звонить дальше, выяснять, кто прописан по названному адресу. Убедившись в правдивости показаний бородача, похожего на бомжа, сотрудники ФСБ успокоились. Дверь в квартиру Россомахова они открыли, кажется, без проблем. Сначала туда, наверное, вошли, как и полагается, спецназовцы, а потом и оперативники, которые пригласили понятых только после того, как убедились в отсутствии в квартире кого-либо. Дальше должен был начаться осмотр и обыск. В этом полковнику с подполковником было мало интереса, и они прошли на кухню, где Лариса Витальевна уже накрывала на стол.
Час спустя она услышала что-то за дверью, тихо приоткрыла ее и посмотрела в щель. Россомахов и Личуткин беззвучно подошли ближе. Слышно было, как вечерние гости забираются в кабину лифта и спорят, кому оставаться на лестничной площадке, чтобы спуститься на втором, не имеющем освещения. Однако теперь это был вопрос не принципиальный, поскольку ехать в лифте даже в темноте вместе со своими сотрудниками было не настолько опасно, как с
