Одетый, с расчёсанными и высушенными волосами, он снова оказался на улице и посмотрел на громоздящуюся на вершине холма громаду храма. Это было самое впечатляющее здание в городе, и в прочитанной им вчера хронике ему было отведено немало места. Храм всегда венчал именно этот холм, но прежде он был построен из дерева в стиле Древнего Вилда и сгорел в одном из пожаров. Город и Храм вместе затеяли строительство, которое продолжалось несколько десятилетий и в результате было возведено нынешнее каменное здание в дартакианском стиле. Это демонстрировало не смену владения или веры, а возросшее богатство, как полагал Пен. Движимый любопытством он направил свои шаги не вниз, а вверх.
Он обошёл храм вокруг, дивясь его размеру и величавым пропорциям, потом заглянул через колоннаду внутрь. Похоже, в данный момент не происходило никаких церемоний, другие одинокие прихожане заходили и выходили, так что и он решился войти. Когда перед ним открылась внутренность, он осознал, что старый гринвелльский храм был в сравнении с этим просто прихожей, если, конечно, не считать обильной резьбы по дереву. Или амбаром.
Над горящим на гранитном постаменте в центре священным огнём был круглый покрытый коваными узорами медный колпак с трубой, уносящий дым от глаз прихожан, так что куполообразный потолок не был чёрным от дыма. Цепочка окон под куполом впускала внутрь свет. Пространство делилось на шесть секторов, один для широкого входа и пять куполообразных апсид для каждого из богов. Если бы кто-нибудь мог взглянуть на храм сверху, он казался бы огромным каменным цветком.
Ниша Леди Весны, покровительницы этого времени года, была наполнена приношениями в виде свежих цветов. Несколько серьёзных горожан молились в нише Отца Зимы, который был, кроме всего прочего, богом правосудия. Судьи, юристы? Скорее тяжущиеся, решил Пен. Впечатляюще беременная женщина стояла на коленях на подушечке перед алтарём Матери Лета, возможно, молясь о благополучном разрешении или, возможно, просто о силе, чтоб встать обратно. Ниша Бастарда, расположенная между алтарями Дочери и Матери сейчас была пуста.
Пен привычно направился к алтарю Сына Осени. До него там были только двое. Тот, что помоложе выглядел новобранцем и стоял на коленях на предлагаемой храмом подушке, с руками простёртыми вверх, ладони разведены в стороны. Молится об удаче? Старший лежал ничком на большом коврике глубоко погружённый в молитву, руки разведены в стороны, кулаки сжаты. Пен ни с того ни с сего вообразил его ветераном, молящим о прощении и никак не мог избавиться от этого впечатления.
Он положил подушку позади них и опустился на колени не вполне понимая, о чём он собирается молиться. Или о чём ему следует помолиться. Или даже Кому ему следует помолиться. Так что он помолился за безопасность и благополучие своей семьи и всей земли рода Джуральдов, за бедную Прейту, которую он подвёл и, как сейчас вспомнил, обещал молиться. Ручия? Вряд ли это подходящий бог. Он осенил себя знаком пяти богов, встал и перенёс свою подушку в нишу Бастарда.
Снова опустившись на колени, он осознал, что забыл помолиться за себя. На какое время его дела переходят к этому новому богу? Бастард был господином катастроф, прихожане обычно молились за то, чтоб избежать его внимания, как город платит компании наёмников за то, чтоб они обошли его стороной.
Безопасно ли молиться о знаниях? Пену, определённо, их отчаянно не хватало. Но белый бог был известен своей крайне злой иронией, как повествовали истории о Его дарах. Молиться за душу Ручии казалось было уже поздновато, так как чудо на похоронах подтвердило, что она уже в Его руках. Пен утешал себя надеждой, что теперь она счастлива, что бы это не значило в том совершенно ином состоянии, в котором оказываются после смерти.
Повинуясь импульсу, Пен решил помолиться за Дездемону. Разумеется, демоны и так были созданиями бога, хотя было неясно — слугами или беглыми пленниками. Возможно, могло быть и так и так, как один человек может быть хорошим, а другой — плохим, или человек может быть хорошим, плохим и наоборот в разные периоды своей жизни. Он заметил, что Дездемона стала очень тихой, подобно крохотному замкнутому шару внутри него.
Демонов невозможно убить и, похоже, они почти нечувствительны к боли, не особенно пугливы, но они боятся своего бога и распада, который ждёт их, если они снова окажутся в Его руках. Пен подумал, что он бы тоже боялся, если бы уйти к богам означало бы его разрушение, а не сохранение. Однако, души вроде бы сохранялись в руках выбранных ими богов. Или выбирающих их богов.
Помолиться за её безопасность и благополучие должно подойти, так как ни то, ни другое было бы невозможно, если её существование не продолжается. Хорошо натренированный прихожанин, он знал как это сделать. И сделал, произнеся нужные слова вслух.
К его облегчению, ему никто не ответил.
Он разогнулся и вернулся в колоннаду, ненадолго задержавшись там, чтоб взглянуть на озеро. Он задумался, не является ли серая тень, вырастающая из озера у левого берега родным замком Кли. Для разнообразия, не на утёсе, а на крохотном островке, обеспечивающем бесплатный ров.
Не будучи уверен, по какой из ведущих вниз улиц надо идти обратно в дом ордена, Пен мягко позвал: «Дездемона?»
Никакого ответа. Похоже, она до сих пор была заперта где-то внутри него. Пен задумался, может быть боги действительно в большей степени присутствуют в храмах, хотя все жрецы и учат, что Они в равной степени присутствуют повсюду. Если, конечно, демоны это знают. Пен поджал губы и скользнул в лавку торговца шелками, располагавшуюся в начале одной из улиц.
Большая часть представленных товаров далеко превосходили его возможности, но он сторговался о куске ленты примерно в руку длиной без особого ущерба для своего тощего кошелька. Он нашёл зеркало, предназначенное для того, чтоб покупатели могли оценить насколько ткань им к лицу и вплёл синюю шёлковую ленту в свою косу. Потом повернул голову и подождал.
— Мило! — пробормотала Дездемона.
Ага, это её выманило. Надо запомнить эту уловку. Он ответил лишь «Спасибо» и вышел обратно на улицу, где теперь мог расспросить себя о правильном направлении движения. Неудивительно, что у волшебников сложилась репутация людей со странностями. Если он когда-нибудь сможет овладеть безмолвной речью, это будет очень большим удобством. Пен двинулся вперёд, помахивая связкой своей новой старой одежды.
Когда он проходит мимо пары горничных, те хихикают и краснеют, Пен это игнорирует. Бредущая навстречу угрюмая пожилая прачка смотрит выше и внезапно на её морщинистом лице появляется такая яркая улыбка, что Пен невольно улыбается в ответ и слегка кланяется. Похоже, что бритьё и чистая голова действует на самых разных женщин. И, так как Дездемону можно было бы описать как… самую разную женщину, это было… благоприятно.
Повернув вниз по крутой улице, которая вела к дому Ордена, он увидел Кли, шедшего рядом с высоким чернобородым и воинственным мужчиной, ведшим под уздцы лошадь. Пен наконец увидел, что именно значит выражение богато убранная, да упряжь этой лошади была очень хороша: седло и уздечка были отделаны серебром, вышитая шёлковая попона предположительно находилась поверх более практичной овчины. Он вспомнил лекцию Дездемоны о лошадях и наездниках и улыбнулся.
За ними неспешно следовали двое верховых стражников и грум. Бородатый был опоясан мечом, что было редкостью в этом городе, а лента на его шляпе была украшена драгоценными камнями.
Почти одинаковые цвет волос и причёска давали понять, что эти двое — родственники. Кли был долговяз, его руки были тонки и испачканы чернилами, а одежда представляла собой обычный камзол горожанина длиной до колен и штаны — всё самого простого покроя и из самой непритязательной ткани. Его спутник был коренастым и мускулистым, его могучие руки подходили для того, чтоб сжимать рукоять оружия в гуще боя, его тяжёлые кожаные штаны были куда менее роскошны, чем убранство его лошади. Пен подумал, что вот эти-то прямые чёрные волосы действительно были когда-то накрыты шлемом. Суровый, основательный, неулыбчивый.
