У него вырвался смешок, больше похожий на глухой стон. Потом его губы захватили в плен ее рот, вбирая в себя, отнимая способность к сопротивлению. Поцелуй был медленным, долгим и глубоким, звякнули упавшие на землю жестянки — руки Зака плавно заскользили вокруг ее тела, заключая в объятия.
В ответ Ханна обхватила его за шею, и тела их жадно прильнули друг к другу. Зак плотнее прижался к ее животу, и она, повинуясь импульсу, тоже качнулась к нему, точно желая раствориться в его теле, вызвав из глубины его горла глухой звук, который эхом отозвался в ее груди.
Руки Ханны стремительно и безотчетно бороздили его упругую, стройную спину, плечи — все, до чего могли дотянуться, — и сильные, твердые мышцы ходили под ее руками.
И вот тут откуда-то издалека, с периферии сознания, донесся стук каблучков по дорожке, а вслед за ним — довольный смех.
— Тэра!
— Я знала! — ликующе воскликнула возникшая откуда ни возьмись подруга, хлопая в ладоши. — Я так и знала!
Глава восьмая
Больше Тэра ничего не сказала. Она протянула руку, подцепила с плеча Ханны прилипший кусочек торта, сунула палец в рот и облизнула.
— Ммм, божественно. Жаль, что нельзя будет съесть это на обед.
Зак с неимоверным трудом разжал объятия, сердце у него подпрыгивало, мысли были в смятении. Как случилось, что он забыл о своем намерении держать дистанцию?
— Вы что, языки проглотили? — участливо спросила Тэра. — Впрочем, понимаю. После такого поцелуя любые мозги превратятся в кашу. Ханна, в следующий раз сразу обращайся за помощью ко мне. Возможно, у меня в арсенале найдется что-нибудь стоящее.
Подмигнув Ханне, она зашагала прочь, довольно мурлыча себе под нос.
— Что это значит? — спросил Зак Ханну. — Ты что, и у нее просила совета?
— Нет, но она мне предлагала.
— Почему ты просто не спросила меня?
Ханна перестала изучать небо и посмотрела на него.
— Я надеялась, что справлюсь самостоятельно. Мне бы следовало сообразить, что это, как всегда, закончится печально, — горько рассмеялась она. — Ты, наверное, думаешь, я с приветом. Из-за того, как вчера бегала за тобой.
Подлинная боль, прозвучавшая в этих словах, поразила Зака, резанула как по живому, и всякая дистанция, которую он рассчитывал сохранить, сделалась невозможной.
— Я тогда ничего не понял, — ответил он. — Прости.
Лицо Ханны исказила болезненная гримаса.
— Вот видишь — не понял. И еще спрашиваешь, зачем я искала подсказок?
Он не знал, что ему с ней делать. Каким-то образом ей удавалось проникать ему в душу, задеть заповедную, никому прежде не доступную область, ограждающую его сердце, но Зак не хотел ощущать ее там.
— Да, ко мне это все не имеет отношения.
— Значит, тебе… все равно?
— Конечно. — В действительности же в самых буйных фантазиях Зак не мог бы предположить, что ее неопытность окажется настолько сексуально притягательной, что будет вызывать в нем такое волнение. — Я думаю вот что: ты решила… приобрести сексуальный опыт, а тут, как раз подвернулся я. Вместо меня сгодился бы любой парень.
— О, Зак… — Она протянула руку и коснулась его груди. — Нет! Это неправда!
— А если бы я не появился?
Она задумчиво отвела волосы назад и смешно сморщилась, нащупав в волосах клубнику.
— Сама не знаю.
Ее искренность подкупала и одновременно вызывала в нем досаду.
— Понимаешь, Ханна, это — одна из причин, почему нам нельзя!.. — с горячностью проговорил он.
— А как же другие? Почему им можно?
— Потому что… — А действительно, почему? Зак вдруг и сам забыл. — Потому что ты — подруга Алекс!
— А я-то еще думала, у тебя мятежный дух! — презрительно бросила она. — Настоящий свободолюбивый бунтарь не стал бы заботиться о таких пустяках.
— Ну, хорошо… потому, что я помню тебя маленькой девочкой.
— Глупости, мы давно уже взрослые.
— Нам нельзя, потому что… — мозг его лихорадочно работал, — потому что я здесь всего на несколько дней, а ты заслуживаешь гораздо большего.
Это вывело ее из равновесия.
— Я сама могу решить, чего я заслуживаю, благодарю за заботу! К твоему сведению, я не ищу прочных взаимоотношений!
Господи, дай сил, взмолился Зак.
— Значит, по-твоему, это решает дело? Считаешь, что все в порядке, раз тебе нужен просто секс? — спросил он, сам себе удивляясь. Нет, наверно, он рехнулся! Эта красивая, умная, замечательная молодая женщина хочет от него только секса, а он артачится и старается ее отговорить. Должно быть, у него что-то с головой.
— Ладно, я поняла, — подытожила Ханна. Она выглядела усталой и опустошенной. — Ты меня не хочешь, вот и все.
— Нет, я не об этом!
— А о чем?
— Я хочу. — У него даже голос осип от желания. — Но это нехорошо, неправильно.
— Как это может быть неправильным? Когда я с тобой, я чувствую совсем другое. Мне очень хорошо! Просто замечательно!
Ну, ладно, прекрасно. Пусть так. Ей хорошо, и именно ему суждено было подарить ей это ощущение. Это, конечно, льстит самолюбию, но все равно чертовски неловко.
— Мне тоже хорошо с тобой, — признался он.
Плохо было, что эти слова зажгли в ее глазах надежду. Очень скверно.
— Послушай, пожалуй, лучше мне вернуться к первоначальному плану, — сказал он. — Гостиница все еще переполнена. Уверен, поблизости есть немало других отелей, где я смогу остановиться.
— Нет! — Она потянулась к нему, коснулась плеч, прильнула всем телом, размазывая по нему клубничный торт. Зак попытался воспротивиться, но не смог. — Не уходи! Я не хочу думать, что выгнала тебя лишь потому, что…
— Хотела переспать со мной?
Увидев его улыбку, она тоже улыбнулась.
— Да. Ох, я в таком виде! — Улыбка чуть поблекла. — Мне надо привести себя в порядок.
Кусочек клубники соскользнул с ее ключицы и исчез в вырезе платья. Зак проводил его мутным, остекленевшим взглядом, во рту совсем пересохло. Руки прямо-таки дрожали от желания до нее дотронуться, он сжал кулаки и держал их прижатыми к бокам.
— До встречи.
Вечером того же дня Зак поднялся на второй этаж отеля и с некоторым трепетом постучал в дверь Ханны.
Он многое отдал бы, лишь бы избежать этого, но увы! — ему необходимо было забрать свой рюкзак.
Ханна открыла дверь. Перед этим она, видимо, спала, и Зак пробормотал какие-то извинения, но она только отмахнулась.
— Нет-нет, все в порядке. Напротив… я рада, что ты пришел. — Голос ее со сна звучал хрипловато. На ней опять была майка, только уже другая. Она сползла со сливочно-белого плеча, и Зак почувствовал, как рот у него наполнился слюной.
