Кругом война и перевес не на стороне магов.
Мы постоянно углублялись на север. Возводили новые храмы. Обживались, но драконы настигали, и снова приходилось идти вперед. Вся жизнь в дороге. Это заставило окончательно повзрослеть. Забыть об удобстве, уюте, красивой одежде, сытой пищи.
Хочешь жить — иди вперед. Оставляй след босых ног на голой земле.
Не жалуйся, не ной, терпи.
Сражайся, выкручивайся, выживай.
А не можешь, так место тебе в неглубокой яме на обочине богами забытого тракта или лесной тропинки.
И в могилу тебя уложат даже без плаща. Он будет нужен живым.
У жриц Яники не было ничего. Лишь меч, лишь путь...
Путь в никуда...
Весь смысл жизни в том, чтобы выжить и более ничего.
К нам приходили обедневшие вдовы, неприкаянные бесприданницы, девушки, что оступились в связях с мужчиной. Нам подкидывали беспризорных девчонок.
Жрицы принимали всех.
А после у них начиналась иная жизнь.
Серая, лишенная всякого смысла.
Подняв свои потертые кожаные ножны, вытащила меч. Простой легкий клинок, без изысков и украшений. Рукоять из отполированного дуба. Острый. Это да.
Стала ли я сильной воительницей? Ну, я старалась. Это единственное, что имело смысл в моей жизни.
Научиться держать меч, правильно наносить удар клинком.
Зачем мне это?
Я нахмурилась. Время суровый и беспощадный враг памяти.
Закрывая глаза, вспоминала отца, замок, прежнюю жизнь... Мерзкое лицо дяди, Берси, Маро...
Но с каждым годом деталей становилось все меньше и меньше. Уходили имена, черты лица размывались, чувства притуплялись.
Но оставалось одно — лютая злость за близких... За отца.
Страх за судьбу Шима...
О, Шим... Самое светлое воспоминание. Он все же оставил мне частичку себя. Улыбнувшись, протянула руку и коснулась подушечками пальцев гребешка Лючи. Мой маленький смелый дракончик нежился в лучах солнца и совсем не понимал терзаний своей хозяйки.
Моя девочка подросла и отрастила крылья. Стала сильнее, проворнее.
Еще бы! Здесь тебе не замок. Еда сама в тарелку не упадет. Правило для всех одно: урчит в животе — вперед на охоту.
Не способен охотиться — зарабатывай.
О, я узнала тысячу и один способ добыть денег и кусок хлеба. Чем я только не занималась: и свинарники чистила, и кур ощипывала, и в огороде полола, и обозы охраняла... Да, это не то, чем должна заниматься лера...
Хотя, какая я теперь лера?
Моя судьба была определена — еще одна из безликих жриц Яники.
Накинув на голову платок, скрыла золотистые густые локоны и, отогнув один край материи, прикрыла им половину лица, оставляя лишь глаза.
Еще один удар в колокол... и пути назад уже не будет.
Еще один удар... и я навсегда перешагну черту, разделяющую леру рода Фахар и жрицу Астрид.
Я перестану быть собой.
Но другого мне не дано. Закрепив платок, осторожно подняла Лючи и прицепила ее на грудь. Моя ящерка легче не становилась, наоборот, все набирала вес.
— Будешь так толстеть, совсем носить на себе тебя не смогу, — пожурила я ее.
В ответ на меня даже не взглянули — оказалась недостойна.
Усмехнувшись, я закрепила ножны на поясе и, накинув коричневый шерстяной плащ на плечи, отправилась к древнему храму.
Откинув шире полог, ступила на стылую землю...
Осень в этом году выдалась на редкость холодной и суровой. Деревья спешно меняли окрас, переодеваясь в желтые и красные наряды. Рябина, нависающая над моей наспех возведенной из веток и шкур палатки, пестрила оранжевыми огненными гроздями.
Резкий порыв ветра распахнул полы плаща и скользнул по бедрам вверх. Лючи недовольно зашипела и спешно заползла на мое плечо, с трудом умещаясь там.
— Терпи, подружка, — прошептала я. — Идет слух, что по нашим следам плетется генерал Ярвен Шрам. Что ему только надо?! Я тебе скажу, не самый приятный из драконьего рода, судя по тому, какие россказни о нем ходят. Так что топать нам дальше по свежему снегу на север.
Лючи прижалась ко мне и затихла. О, я ее прекрасно понимала. С каждым годом становилось все тяжелее. И порой казалось — конец уже близко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но нет, мы упрямо цеплялись с ней за жизнь.
Тяжело вздохнув, я собралась с мыслями и отправилась к почерневшему от времени деревянному сооружению, куда стекались потихоньку остальные жрицы и послушницы.
По округе пронесся тяжелый колокольный звон.
— Третий!
... Храм. Высокое темное деревянное здание. Неприветливое и хмурое. Без изысков, без украшений. Оно было старым, но отнюдь не древним. О, нет. Порой жизнь этих строений, призывающих к молитвам и поклонению, была до обидного коротка. Еще короче, чем человеческая.
Их разрушали, сжигали, разбирали...
Стирали с лица земли. Над статуями глумились, рубили на части, скидывали в костры.
Но не могли победить.
Храмы Яники уничтожали мужчины, которым претила мысль, что женщина способна сражаться. Способна дать отпор. Может выжить и сама. Дочери богини не участвовали в этих глупых, жестоких, жадных распрях за землю, за власть. Мы никогда не принимали ничью сторону в войне.
Нас интересовали иные битвы. Те, в которых жертвами были невинные дети, девушки, женщины. Мы сражались за жизни тех, кого сломили, над кем поглумились, кого практически уничтожили.
Так что и у жриц, и у наших храмов враг, по сути, был один — мужчины.
И неважно дракон, маг или простой человек. Здесь все они были заодно. Наш враг — те, кто заносил над нами меч, считал легкой жертвой. Они так и умирали с неподдельным удивлением в глазах.
Все они всегда совершали одни и те же ошибки.
Считали нас слабыми. Но их можно было простить, ведь откуда им было знать, что первое, чему учат послушницу, нет, не держать меч и не наносить удары, а не жалеть и никогда не сомневаться.
Я задумчиво брела по узкой тропинке между редкими ельниками.
Меня обогнала группа юных послушниц. Две из них, обняв за плечи, помогали идти третьей. Я не знала их. Они пришли на рассвете.
Подавленные, израненные.
Их сопровождало всего две жрицы.
И все!
Мне не нужно было спрашивать отчего так. Все было понятно и без слов. Нарвались на группу дезертиров или разбойников. Да мало ли сброда на дороге. Жрицы отбили девушек, но сами остались там, лежать в сырых канавах.
И чем дольше шла эта нелепая ненасытная война мужчин, тем сильнее был перевес в сторону послушниц. Они не успевали порой пройти даже посвящение.
Погибали.
Здесь на севере было относительно безопасно, на юге же правила одна богиня — Смерть!
Наверное, именно ей и читали молитву воины мужчин.
Яника же богиней была справедливой.
Отвага. Самопожертвование. Честь.
Вот что она требовала от своих дочерей.
Я взглянула вслед молчаливым угрюмым девушкам в одинаковых синих платках. У каждой уже был меч. Возможно, и они станут жрицами и будут бродить от храма к храму, собирая по дороге осиротевших детей да загнанных в угол женщин.
Совсем юных оставят в таком месте, как это, способных крепко держать хотя бы нож заберут с собой и уведут.
Так было заведено.
Это не просто храм. Это приют для самых малых и слабых.
Остановившись у невысокого крыльца с обтесанными толстыми деревянными колонами, обернулась назад.
К храму бежали девочки. О, я знала этих хохотушек. Дочери одной из сестер. Сегодня и она пройдет посвящение.
Повинуясь многолетней привычке, осмотрелась, дожидаясь, пока малышки пройдут вперед. Детей не оставляли без внимания даже в относительно безопасных местах.
Поравнявшись со мной, обе виновато переглянулись, а после наспех булавкой прикололи к моему плащу крохотный букетик из желтых цветов.
— Ох и надрать бы вам уши, — без злобы шепнула я. — Кто разрешил в лес заходить?
— Мы только сорвали девять цветочков и назад, — принялась оправдываться та, что постарше.
— Мне очень приятно, Ная, но твоей жизни это не стоит. И жизни твоей сестренки тоже. Мама вас не похвалит. Но ей будет приятно.
