— Есть еще конечно, горы, — предложил Эрик, — но вряд ли вам захочется туда лезть. А вот парк возле больницы вполне подойдет. Я был там недавно, хоть и в качестве пациента, но все равно заметил его живописность.
— Вы лежали в больнице? — заволновалась я. — Что-то случилось?
— Ничего страшного, просто переутомился, — отмахнулся жених.
Серьезно? Переутомился? Он что, вагоны здесь разгружал или работал с утра до ночи? Или дело совсем не в переутомлении?
— Вивиан, не переживайте, — заметил он мою обеспокоенность, — правда, врачи не нашли ничего опасного, и сейчас я уже прекрасно себя чувствую.
Я только вздохнула и вернулась к своему альбому. И все-таки я это запомню и обязательно обдумаю.
Эрик осторожно переместился за мою спину и стал молча наблюдать, как я рисую. Он и дома любил тихонько прокрадываться в маленькую мастерскую, что я устроила в одной из комнат нашей квартиры, садиться где-нибудь в стороне с чашкой горячего чая и следить, как, по его словам, рождается маленькое красочное чудо.
— Очень красиво, — тихо сказал он через несколько минут. — Вы удивительно талантливы, Вивиан.
Я только улыбнулась, осторожно вырисовывая темный пруд. Когда он был почти закончен, взяла смоченную в воде кисточку и провела ей по контуру водоема.
— Что вы делаете? — удивился мужчина.
— Рисую, — просто ответила я, а потом пояснила. — Это акварельные карандаши. Так они размываются водой и превращаются в краску. Настоящих акварелей я с собой не привезла, но этим их вполне можно заменить.
— Надо же. Никогда о таких не слышал. Или слышал? — задумался вдруг он и склонился над деревянным футляром.
Кисть в руке дернулась, чуть не испортив рисунок. Может он узнает собственный подарок?
— Как интересно, — пробормотал Эрик, осторожно касаясь пальцами дерева. — «Пусть твои рисунки будут такими же искренними и настоящими, как и любовь, что горит в твоей душе».
Неужели ничего не дрогнуло?
— Хорошие слова, — сказал он, выпрямляясь. А меня затопило разочарование. Не узнал.
— Это подарок, — ответила невпопад. — От жениха. Бывшего.
— Бывшего? — переспросил этот самый жених. — Вы не поженились? Простите, если лезу не в свое дело.
— От меня бросил, — холодно сказала я, отворачиваясь.
— Мне жаль, — немного смутился мужчина.
— Мне тоже. Я ведь почти вышла за него замуж. Но Эрик променял меня на другую и сбежал прямо перед свадьбой.
— Эрик?
— Да. Его зовут так же, как и вас, — иронично усмехнулась я мужчине. — Забавно, правда?
— Да, забавно, — пробормотал тот, а потом попытался утешить: — Вивиан, вы молодая привлекательная девушка, и обязательно встретите того, кто оценит вас и полюбит. А что до сбежавшего жениха — забудьте. Значит, он просто вас не достоин.
— Да уж, не достоин, — усмехнулась я горько. — А ведь я была влюблена в него с пятнадцати лет и знала Эрика лучше, чем кто-либо. Мы сначала долго дружили, потом начали встречаться, планировать совместную жизнь. Когда он сделал мне предложение, я была самой счастливой девушкой на свете. Подарил такое красивое кольцо, даже гравировку заказал, чтобы оно было особенным.
— Я вижу, он любил оставлять вам памятные надписи, — жених покосился на футляр.
— Да, любил. А хотите узнать, что было написано на кольце? — я повернулась и решительно посмотрела в его глаза.
— Хочу, — эхом отозвался мужчина, не отводя взгляд.
— «Я буду любить тебя вечно». Вот только грош цена оказалась всем его клятвам и обещаниям, — жестко произнесла я.
Эрик вдруг вздрогнул и побледнел. Потом судорожно вздохнул и схватился за голову, будто ее стала терзать невыносимая боль.
— Эрик? — перепугалась я и подскочила. — Что с вами? Вам плохо?
— Все в порядке, просто голова заболела, — пробормотал он, морщась и осторожно растирая виски.
— Сильно?
— Терпимо, — скривился Эрик, как всякий мужчина, не любящий признаваться в своих слабостях. — Может быть, погода меняется.
Я бросила взгляд на небо, что все так же было покрыто непроницаемыми облаками. Погода меняется? Очень сильно в этом сомневаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы говорили, что были нездоровы. Может быть, нужно вернуться в больницу? — Обхватила его за плечи, помогая усесться на скамейку.
Что же с ним такое? Последствия неведомой болезни или реакция на мои слова? Что, если так к нему возвращается память?
— Эрик? — осторожно отвела его руки от лица и требовательно заглянула в глаза.
— Не надо в больницу, мне уже лучше, — как-то устало усмехнулся любимый.
— Правда?
Что-то совсем не похоже. Весь бледный, под глазами залегли темные круги, будто он не спал несколько дней, на лбу выступила испарина.
— Да, — немного подумав, кивнул он. — Вы так переживаете за меня, Вивиан. Как ни странно, но это удивительно приятно.
— Я… Я просто… — смутилась я неизвестно почему. Как на первом свидании, честное слово.
— Все хорошо, — понимающе улыбнулся Эрик, а я уставилась на свои колени, не зная, что еще ему сказать.
— Мне пора идти, — вздохнул мужчина после недолгого молчания и посмотрел на меня в ожидании: — Вивиан?
— Да? — растерялась я, а потом поняла, что все еще держу его за руки. — Ой, простите.
Пришлось почти что через силу разжать собственные пальцы и выпустить мужчину. Он поднялся со скамейки и осторожно размял шею. Вроде бы стоит на ногах уверенно. Не провожать же его до дома. Мисс Аннабель Морт этого точно не поймет.
— Я надеюсь, мы еще увидимся? — пробормотала я полувопросительно.
— Конечно, Вивиан. До скорой встречи, — кивнул он и медленно пошел по аллее.
— До встречи, Эрик, — тихо бросила ему вслед и смахнула со щеки одинокую слезинку.
Я не отрывала взгляда от его фигуры до тех пор, пока он не скрылся за дальними деревьями. А потом откинулась на спинку скамейки, закрыла глаза и стала думать о том, что смогла выжать из этого короткого разговора. Одна зацепка в нем все же нашлась.
Недавно жених лежал в больнице. Это странно. Эрик всегда отличался железным здоровьем. Конечно, от болячек и травм не застрахован даже такой человек как он, но все равно, это очень подозрительно. Было ли это просто совпадением? Или его таинственная болезнь — одно из звеньев цепи во всей этой истории? Нужно выяснить, что случилось. И сделать это очень осторожно и деликатно. На прямой вопрос мне вряд ли кто-то ответит. В конце концов, доктора в большинстве своем блюдут врачебную тайну. А даже если и повезет наткнуться на кого-то не настолько принципиального, эти расспросы могут вызвать подозрения. А я ведь даже не представляю, кто и в чем может быть замешан.
Поэтому придется действовать тайком. Может быть, в больнице есть какие-нибудь документы, которые могут быть полезны. И кажется, что я уже морально созрела даже на кражу со взломом.
Вернувшись домой, быстро позавтракала и отправилась в город. Аннабель Морт была сегодня чем-то занята, и весь день в моем распоряжении. Нужно потратить его с пользой.
Спросив у первого попавшего прохожего, где находиться местный храм здоровья, я уже через полчаса была на месте.
Да, парк здесь действительно был очень живописным. Старые замшелые дубы с выпирающими из-под земли корнями протягивали друг другу свои кривые ветви. Хоть ветра практически не было, они натужно поскрипывали и слегка шелестели кронами, словно переговариваясь на понятном одним им языке. Узкая аллея, ведущая к больнице, была все в колдобинах и выбоинах. Само здание тоже производило впечатление. Только не очень приятное. Да уж, вот теперь я точно уверена, что господин мэр не такой уж рачительный хозяин, каким его выставила Августа. Такое ощущение, что оно не видело ремонта с самого момента постройки. Небольшое, всего два этажа, с широким крыльцом и темной металлической крышей. Штукатурка кое-где осыпалась со стен, обнажая неровный серый камень, за который усиками цеплялся вездесущий плющ. Окна с облезлыми рамами были настолько темными, что казались большими черными провалами. А крыльцо так обветшало, что вышедший на него человек вполне мог заполучить еще парочку травм.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
