зачем-то это мне нужно. Я еще не знаю, зачем, но, видимо, именно так она и должна говорить и думать. И пусть. Если вы еще не окончательно запутались в том, что я вам говорю, пошли дальше.
Пусть все идет так, как идет. Я ее ни в чем разубеждать не буду. Хотя бы потому, что она хочет именно этого. А не буду, госпожа, Рябинина! Хоть вы лопните!
Мне стало совсем весело от другой мысли. Оказывается, я бабник. В самом что ни на есть натуральном смысле. Потому что мне ужасно приятно было ощущать себя холостым в этом, извините за пошлость, море красивых женщин. Медсестра, Раечка, да и Стелла, если с ней поработать, тоже вариант. А еще, когда я возвращался сюда, в эту каюту, мне встретилась такая женщина, что я чуть язык не проглотил. Я только уступил ей дорогу, а она так улыбнулась в знак благодарности, что я тут же понял, что все женщины, которых я видел на борту этой лодки — телки по сравнению с ней. Улыбка была почти мимолетной, но в ней было столько благородства, столько, извиняюсь, породы…
Нет, что ни говори, а холостым быть хорошо.
Рябинина тем временем внимательно смотрела на меня.
— Кажется, ты понял, что я тебя не ревную, — сказала она, — а только показываю тебе тебя самого. Я думала, что ты если не ужаснешься, то хотя бы задумаешься. А тебе весело. Ты еще больший мерзавец, чем я думала.
Нет ничего хуже, чем разговаривать с оскорбленной женщиной.
— Мне это надоело, — заявил я ей. — Раз уж так получилось, что мы живем в одной каюте, давай по крайней мере постараемся сделать так, чтобы поменьше трепать друг другу нервы. Мы просто добрые соседи.
— Соседи… — усмехнулась она.
— Договорились? — спросил я нетерпеливо.
Ее улыбка мне не нравилась, ничего хорошего она мне не предвещала, но другого выхода я не видел.
— Договорились, — кивнула она.
Большего я и не хотел.
4
Обедать она тоже не вышла. Я даже стал подозревать, что Рябинина, как и я, мучилась похмельем, но сначала отвел эти мысли, а потом возмутился на самого себя: сколько же можно херней маяться?! Хватит думать о Рябининой! У тебя есть масса других возможностей. Вперед, Лапшин!
Обед прошел довольно вяло. Не стану вас утомлять перечислением того, что было на столе. Если вы в состоянии купить себе путевку в такой круиз, то ничем я вас не удивлю, если же не в состоянии — зачем мне вас дразнить? А вам — зачем это читать?
После обеда я решил познакомиться с лодкой поближе, пообстоятельнее. Должен же я хотя бы приблизительно себе представлять, в каком месте нахожусь, и что за люди меня окружают?
— Не могли бы вы мне подсказать, как попасть в нирвану?
Певец Дима Абдулов подошел ко мне сзади и, не здороваясь, обратился со своим животрепещущим вопросом к моей спине. Я обернулся.
— Кому и кобыла невеста, — туманно ответил я ему и тут же пояснил. — Смотря что вы имеете в виду под нирваной. Кому-то достаточно бутылки водки, а кому-то не обойтись без героина. Вы лично что предпочитаете?
Томный, усталый от жизни Дима капризно дернул плечиком:
— Это у них такой зал развлечений, — объяснил он мне. — «Нирвана» называется. Мне сказали, что это где-то рядом.
Я развел руками.
— Здесь все рядом, я полагаю. Простите, не понял вас сразу. Зато, если вам это будет приятно, я вас сразу узнал.
Дима улыбнулся дежурной улыбкой и устремился мимо меня в поисках своей нирваны. Я решил идти за ним.
Двигался он легко, как на сцене. Попса мне не нравится вообще, и певец Дима Абдулов не нравится в частности, но что у него не отнять, вести за собой неразумную часть общества он умеет. Вот как меня сейчас.
Навстречу нам, то есть, Диме, двигался энергичный мужчина средних лет с симпатичной бородкой. Он расставил руки в разные стороны и попытался обхватить певца.
— Дима! — воскликнул он. — Рад, очень рад.
— Вы кто? — отрывисто спросил его Дима.
— Разрешите представиться — Максим Туровский, — сказал мужчина сердечным голосом. Честное слово, такого сердечного голоса я в жизни не слыхал. Мне вообще здесь многое внове, на этой лодке. — Распорядительный директор круиза.
— Значит, вы всем этим заведуете? — спрашивал его тем временем нетерпеливый певец.
— Можно и так сказать, — широко улыбался Туровский.
— Тогда покажите мне, как пройти в «Нирвану».
— Нет проблем! Я сам вас туда провожу.
— Спасибо.
К этому моменту я приблизился почти вплотную. Туровский вгляделся в меня и снова расплылся в улыбке:
— Господин Лапшин?
— Он самый.
Мы обменялись рукопожатиями.
— Рад, очень рад, — улыбался Туровский. — Зовите меня Максим. Прошу.
Через полторы минуту мы входили в зал развлечений, который назывался «Нирвана». Что вы от меня хотите, не я выдумывал им это название.
По большому счету это было казино, причем казино шикарное. Несколько столов расположились в таком порядке, чтобы посетителям было максимально удобно. В основном это были карточные столы, но один — просто сказка! — занимала рулетка. Несмотря на ранний час, здесь уже играли.
В первую минуту я не поверил своим глазам. Вот тебе и безутешные девицы! Раечка и Стелла стояли около стола с рулеткой. В непосредственной близости от них находились двое молодых людей не слишком презентабельного вида. Девочки смотрели, как пара посетителей делали ставки. Я подошел к ним.
— Переживаете? — спросил я.
Они вздрогнули и уставились на меня.
— Что такое? — выдвинулся вперед один из сопровождавших их юношей. — Вам чего, товарищ?
Я не поверил уже своим ушам. «Товарищ»?! Как они попали сюда, эти товарищи? Но уже в следующее мгновение все понял.
— С каких пор матросам разрешают посещать заведения, предназначенные только для пассажиров? — спросил я у них.
Они не смутились.
— Не бойтесь, нам разрешили, — ответил мне тот, что выдвинулся. — В порядке исключения.
Я не стал вдаваться в подробности.
— Тогда извините, — улыбнулся я им и протянул руку. — Григорий.
— Игнат, — ответил молодой человек.
— Володя, — сказал второй.
Хорошие ребята, чего это я к ним привязался?
— Мы просто немного знакомы с этими девушками, — улыбнулся я. — Познакомились сегодня утром. Всего вам хорошего.
Ребята кивнули мне, и я отошел. Рая и Стелла ничего не сказали, даже не улыбнулись, даже Раечка не улыбнулась! Я чувствовал себя ущербным.
Народу, повторяю, было немного. Все происходило тихо и, я бы сказал, степенно. Самым громким был спокойный тихий голос крупье:
— Ставки сделаны, господа, спасибо, ставок больше нет, спасибо.
Это был худощавый седой мужчина с усталыми
