ему приз за лучшую фотографию сезона?
Желваки на его скулах заходили ходуном.
— Вы пожалеете, Лапшин, — сказал он.
— Уже, — откликнулся я.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Заметка, опубликованная в «Российской молодежной газете»:
«Сегодня ночью из конфиденциальных источников, достойных доверия, нам стало известно, что в Вашингтоне, США, вчера неизвестными лицами был убит выстрелом в голову гражданин России Станислав Лейкин.
Убитый был мало известен у себя на родине, но определенным кругам в свое время он причинил немало неприятностей. Его смерть была на руку некоторым сильным мира сего, и уверенность, что смерть в Вашингтоне не случайна, не оставляет нас.
Редакция нашей газеты сообщает, что намерена провести собственное журналистское расследование по факту этого преступления. Деньги, а главное, желание у нас для этого есть.
Мы уверены в том, что наш читатель имеет право знать обо всем, что творится в мире, и приложим к этому все свои усилия».
Я не хотел идти на эту встречу, но Рябинина уговорила меня.
Мне, ей-богу, неприятны все эти встречи с кандидатами в Президенты, пусть этот кандидат и является на настоящий момент действующим Президентом — иначе я его и не рассматриваю.
Он что-то говорил, сейчас уже и не помню, что именно, а я смотрел на него, и вдруг мне в голову пришла одна простая мысль.
Я вдруг понял, что не удивлюсь, если окажется, что и не Президент перед нами вовсе, а какой-нибудь его двойник. Наплевать. Дело не в этом. Нет никакой разницы, настоящий ли Президент распинается в эту минуту перед тобой, или его талантливая замена. И то, и другое неважно, потому что…
Потому что и то, и другое — фантом.
— О чем ты все время думаешь? — спросила меня внезапно Рябинина, видя, что я совсем не слушаю докладчика.
Я посмотрел на нее непонимающими глазами и вдруг прижал ее к себе.
— О тебе.
Она подумала о чем-то своем и, словно решившись на что-то, тряхнула головой и сообщила:
— Может, быть, сейчас не время говорить об этом… Но я должна кое-что тебе сообщить.
— Что? — смотрел я на нее с нетерпением, потому что понял, что то, что она сейчас скажет, было действительно важно, важнее всего того, что происходило вокруг нас.
— У меня будет ребенок, — сказала она.
Я завопил:
— Что-о?!
Президент, или двойник, кто их там разберет, осекся словно споткнулся, на нас с Рябининой устремились гневные взгляды окружающих, но мне было наплевать.
— Я беременна, — повторила она.
Кажется, ей тоже было не до окружающих.
Она смотрела на меня, я на нее, а все окружающие во главе с Президентом — на нас.
— Почему — не время говорить об этом? — сказал ей. — Самое время! И не говорить — кричать! Ура-а!!!
— Я люблю тебя, Лапшин, — сказала она.
— Я люблю тебя, Юля, — сказал я.
Мы целовались, а они все на нас смотрели. И это было правильно.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Примечания
1
Стигматофилия — любовь, связанная с укалыванием и татуировками; эксаудиризм — любовь, связанная с подслушиванием звуков, сопутствующих интимным отношениям; зоофилия — любовь с животными.
2
«Гив ми вэй» — Дайте дорогу (ломанный англ).
3
Ха — телохранитель.
