Такой способ убийства был широко распространен во все времена, через всю историю человечества проходят имена знаменитых отравителей. Трудно представить, сколько людей погибло от яда, служившего орудием ненависти и любви. Еще легендарный Геракл, согласно античному мифу, погиб, надев платье, пропитанное ядом.
Тем же способом Медея умертвила свою соперницу. В Древнем Риме прославилась некая Лакуста, изготовительница смертоносного напитка, которым убили по крайней мере двух императоров. В средние века пагубная страсть к ядам породила изощренные методы отравления. От врагов и обидчиков избавлялись с помощью отравленных перчаток, дарили «перстни смерти» с ядом внутри, вручали ключи с шипами, натертыми смертоносной мазью, не говоря о вине и кушаньях с подмешанным зельем. В злоухищренности доходили до того, что можно было ножом разрезать на две половинки яблоко, отравленное только с одной стороны, одну — безопасную — часть съесть самому, а другой угостить свою жертву. Но чаще всего орудием убийства служил отравленный кубок, который подносили, лицемерно восхваляя гостя.
Поговаривали, что Екатерина Медичи нередко прибегала к ядам, которые специально заказывала у себя на родине, в Италии. Именно здесь с древних пор процветало искусство их изготовления. На этом поприще, особенно прославилась пресловутая Тофана из Неаполя. Изготовление яда она поставила на широкую ногу. Многие покупали ее маленькие флаконы с изображением святого Николая, ставшие знаменитыми как «Aqua Toffana» («Вода Тофаны») — неизвестного состава, без вкуса, цвета и запаха.
В случае со смертью Франциска II так и осталось неясно, был ли он действительно тогда отравлен и умер от яда. Зато точно известно, что, когда Франциск был еще дофином, то есть наследником престола при Генрихе II, была предпринята попытка его отравить. Случилось это в 1555 году, как повествуют источники.
Тогда, в начале августа, французский арьергард под командованием Франциска-дофина, переправившись через Рону, вошел в Турнон. Высшее командование разместилось в домах знати и богатых буржуа, а дофина с младшим братом Генрихом пригласили во дворец кардинала, архиепископа Амбренского. Их проводил туда шеф городской полиции Резенак.
Турнонская знать тщательно готовилась к приезду принца, надеясь завязать прочные связи с будущим королем, и все уже было готово к роскошному пиршеству.
Пир организовали на славу. За длинным столом в центре просторного зала сидел дофин, рядом, разодетая в китайские шелка, восседала мать, Екатерина Медичи. Она происходила из знаменитой семьи Медичи, могущественной династии итальянских банкиров, деловых людей и меценатов эпохи расцвета флорентийского Ренессанса. Мать десятерых детей, трое из которых стали королями Франции, регентша и главный советник трона, она тридцать лет — с 1559 по 1589 год — управляла одной из самых крупных стран Европы.
По другую сторону от Франциска сидел его младший брат — Генрих. Он постоянно испытывал зависть к брату: ведь тому судьба определила занять французский трон. Когда же настанет черед самого младшего в семье? Может, ему, Генриху, придется всю жизнь довольствоваться званием наследника!
Гости веселились, пили игристое ронское вино, слушали швейцарских музыкантов и искусных певцов, прибывших специально по этому случаю из Лиона. Только Генрих был мрачен и молча сидел за столом с каменным выражением на лице. Екатерина Медичи весело обратилась к насупившемуся сыну:
— Монсеньор, могу предложить вам рецепт одной замечательной винной смеси, она снимет любую печаль.
— Давайте ваш рецепт, — проворчал тот.
— Я отдам его виночерпию…
— Монтекукули! — закричал Генрих.
Монтекукули, молодой человек лет тридцати,
заведовал провизией и запасом вина.
— Здесь вы найдете превосходные рецепты, — сказала Екатерина, протянув ему небольшую потрепанную книжку.
Генрих бросил на мать странный взгляд, в котором сквозили страх и тревога.
Войдя в свою комнату, Монтекукули запер дверь на ключ и только после этого решился открыть переданный ему Екатериной Медичи сборник рецептов. От одного заголовка «Применение сильнодействующих ядов» ему стало дурно.
Он принялся листать книжку, пока не дошел до страницы, отмеченной глубокой бороздой, оставленной ногтем королевы…
На следующий день около семи утра на главной площади Турнона все готовились к выступлению в поход. Ожидали только дофина и Генриха. Ни тот ни другой не появлялись.
Как выяснилось, дофин неожиданно заболел. Одни говорили, что он простудился, искупавшись, разгоряченный, в Роне. Другие утверждали, что им опять овладела хандра.
Прошел час. Затем несколько курьеров на лошадях помчались сломя голову с донесением к королю Генриху II.
…День прошел, не принеся принцу особых страданий. Иногда ему казалось, что он совершенно здоров, и даже сожалел, что поддался слабости и передал свой пост главнокомандующего завистнику брату. Тот несомненно сумеет этим воспользоваться к собственной выгоде. Принц пытался приподняться на локтях, но все попытки оканчивались неудачей. Голова, словно налитая свинцом, тяжело падала на подушку, заставляя содрогаться все тело. Его сильно тошнило, перед глазами расплывались радужные круги. Около четырех у него началась лихорадка. Он еле ворочал сухим языком, постоянно просил пить. Болело горло, пучило живот. После первого сильного приступа лихорадки дофин начал бредить. Два королевских медика с тревогой склонились над ним, казалось, на этом юном лице проступили явные признаки близкой смерти.
Кризис длился несколько часов. Очнувшись,
Франциск открыл глаза. Чуть слышно прошептал:
— Я умираю.
— Монсеньор, вы не умрете, если соблаговолите меня выслушать, — произнес чей-то голос.
— Кто вы? — тихо спросил дофин.
— Монсеньор, меня зовут Резенак, я всего лишь скромный офицер полиции-в городе Тур-ноне. Но у меня есть средство вам помочь.
— Получишь состояние, — с трудом проговорил принц.
— Монсеньор, — начал Резенак, — в нашем городе проездом в Лион сейчас находится знаменитый маг и астролог, астроном, ученый, медик и фармацевт Мишель Нострадамус из Сен-Реми, он творит чудеса.
— Приведите его сюда немедленно! Разве вы не видите, что я умираю? — прохрипел принц.
Через несколько минут в комнату к умирающему ввели Нострадамуса.
— Пусть все отсюда выйдут, — строго приказал он. Придворные недоуменно переглянулись. Мыслимое дело — оставить принца, будущего короля Франции, наедине с каким-то магом, шарлатаном и колдуном. Поняв причину всеобщего замешательства, Франциск слабым жестом руки отослал придворных. Когда они остались вдвоем, Нострадамус склонился над агонизирующим дофином, внимательно изучая его лицо. Вывернул ему губы, поднял веки, внимательно осмотрел ногти на руках. — Не падайте духом, монсеньор. Если я здесь, рядом, то вы будете жить.
Лицо умирающего озарилось надеждой. Он с трудом улыбнулся великому магу.
— Эй, кто там! — громко крикнул Нострадамус, открыв двери.
К нему подбежали несколько человек.
— Вам предстоит в течение одного часа раздобыть все травы и растворы, список которых я передаю… Спешите. Выделите людей, чтобы они пожарче растопили камин в комнате дофина. Жара — необходимое условие для его выздоровления.
Два придворных медика, онемев от удивления, внимательно следили за манипуляциями колдуна, который, пользуясь кухонной утварью, готовил из трав и растворов неведомое им целебное снадобье. Придворный кюре, став на колени в темном углу, возносил молитвы во здравие наследника. Когда микстуры были готовы, Нострадамус вновь попросил всех выйти из комнаты.
Нострадамус подошел к дофину и протянул ему бутылочку микстуры. В ней была желтая, похожая на янтарь, жидкость.
— Вот, монсеньор, ваше лекарство. Выпейте, и через несколько часов все как рукой снимет. Это — противоядие.
Дофин опорожнил бутылочку:
— Значит, меня отравили. Но кто мог так поступить?
— Сие мне неизвестно, монсеньор. Но сегодня ночью мне было видение. Чей-то голос сообщил, что во дворце произойдет отравление, и трижды прокричал: «Каин! Каин! Каин!» Может, кто-то хотел убить своего брата?
На следующее утро Нострадамус проснулся от звона большого колокола, извещавшего, к радости горожан, о счастливом исцелении дофина. Вскоре он узнал, что Франциск уже ускакал, чтобы присоединиться к армии отца.
Когда Нострадамус сидел за завтраком, к нему пожаловал шеф королевской полиции Турнона Резенак. Его приход не сулил ничего хорошего. Перед глазами Нострадамуса возникла мрачная картина подземелья. Но, к своему удивлению, он услыхал следующее:
— Вы спасли жизнь нашего дофина и тем самым осчастливили его родителей — короля Генриха II и королеву, его супругу, Екатерину Медичи. Теперь вы вольны ехать куда пожелаете.
