Сладкий грех
Женщина любимая —В сердце уголек, —Потушить его нельзя.Шел по жизни мимо я,Шел бы, да не смог —За руку тебя взял.
Женщина любимая,Вместе, и — одна,Дай в глаза твои взгляну.В них слезинка милая —Озеро без дна,Я пришел и в нем тону.
Женщина любимая,Не моя жена,Добрый или злой рок?Шел по жизни мимо я,Не моя винаВ том, что полюбить смог.
Сладкий грех.Сладкий грех, обоим данный,Я один не отмолю.Но безгрешен,Но безгрешен только ангел,Потому тебя люблю.2008 год
Снег
Шел — собой белей перины —И ломился как во снеВ окна, двери и витриныСнег.
И неслышными прыжкамиИз снегурочкиных рукОн летел в меня снежкамиВдруг.
Тот туман из белых кружевПлыл у девочки в глазах,Ей слова, что топят стужу,Я сказал.
Дальше — как в хмельном дурмане —Рук ее холодный мелКак вторую жизнь в карманеГрел.
Будто белые полозьяС ней нас мчали без саней,Будто жизнь свою насквозь яВидел с ней.
Я стогами звал сугробы,Я метели звал — грозой,Я хотел, ледышки чтобыЖгли слезой.Но на мир, что стался бледным,Вдруг обрушилась весна,И растаяла бесследноВ ней она.
Белым воротом тумана.Змейкой беглого ручья.Блик-монеткой из фонтана,Что — ничья.2007 год
Снимок
На абсолютно идиотском снимке,Где ты стоишь с удавом на плечах,Рептилия сплетается в обнимке,И щелкает фотограф вгорячах.
И очередь на снимочек неважныйПостроилась. И выстоит часок.Стоит жара. Ворчит фотограф пляжный,Чтоб змея не роняли на песок.
Змеиное отродье, видно, право:Молчит — ему до чертиков уже.Оно себя не чувствует удавом,И думают о нем, как об уже.
И только я завидовал змеюке,Невольнику фотографа-хрыча,Когда его тебе подали в рукиИ на груди связали, хохоча.1994 год
Содержанка
Он весел и богат — ему не жалко —Кабак хромает с танго на фокстрот.Сопливая гуляет содержанка —Куражится и в пол посуду бьет.
Ей нынче восемнадцать.С ней рядом модный франт.К ней ходит нагибатьсяСедой официант.
Ей бант пришит на самом главном месте —Портной, он тоже парень не дурак.Она пускает дым, целует крестик,Крещеная по жизни кое-как.
Роятся на подносеВ шампанском пузырьки,Ей тосты произносятБольшие мужики.
Вращается рулетка — жизнь лихая —Она сегодня с нею заодно,И бабочки зеленые, порхая,Слетают на зеленое сукно.
Их много, их не жалко —Азартная игра.Гуляет содержанка.Студенточка — вчера.1994 год
Стриптизерша
Мне не слаще и не горшеВ этом клубе-кабаке.Я гляжу на стриптизершуИ верчу бокал в руке.На бедре ее наколка —Змейка, свитая в петлю.Я гляжу на змейку долго,Я забыл, кого люблю.
Мой коньяк совсем не пьется,Перегретый об ладонь.Змейка вьется и смеется,И вопьется — только тронь!И подверженный искусам —Ах, наколочка-змея! —Я хочу, чтоб был покусанСладким жалом только я.
И, предавшись мыслям сладким,Я гляжу со стороныНа ужимки и повадкиВсех, кто ей увлечены.Я ловлю глазами ногу,Что летает вверх и вниз,И душа моя пред богомТоже делает стриптиз.
Протанцевала напоказ,Листвой одежда облетела.Стриптиз окончен, свет погас,С кем ты уйдешь — какое дело —Как дорогая песня на заказ.
1997 год
Студентка
Она была простой студенткойИз средней маршальской семьи.Жила в хоромах, как в застенках,И на учебе до семи.
Ее плейбой был старше вдвоеИ вызывал у предков шок,Курил траву, само собою,И даже нюхал порошок.
Она под ним меняла позы,Как из порнушного кино,А он вставал за новой дозой,И ему было все равно.
Она ревела, умоляла,Что пустит кровь, сойдет с ума!И как-то раз под одеяломПугливо вмазалась сама.
И у подружки-обезьянкиЗаночевала в забытьи.Где лесбиянки, «кокс» и пьянки,И дым, что туфли не найти.
Где каждый день, как «хэппи бёздэй»,И полосатый, как матрас,И папы маршальские звездыСверкнули ей в последний раз.
И наконец, закончив прятки,Расставшись с сотым упырем,Очнулась вдруг на ЛенинградкеПод придорожным фонарем.
И было ей плевать на рожи,Которым нужно объяснятьЧто, мол, она еще все сможет,Ей только б эти ломки снять.
Крутой братан, последний лох лиСтекались в целую орду.Она кричала: «Чтоб вы сдохли!..» —В больном горячечном бреду.
И с детства раннего трусиха,Душой сорвавшись как с креста,Однажды в ночь легко и тихоОна шагнула вниз с моста.
И в небеса представить богу,Как говорят, в последний путь,Пришло народу много-многоВ жилетку маршалу вздохнуть.
И лишь один глядел так больно,И был один бледней белил —Ее сосед по парте школьной,Что до сих пор ее любил.2000 год
Стюардесса
Взвыла «скорая» по-бабьи истово,И пожарные за ней — в хоре.Ей хватило одного выстрела,Чтоб в бездонное упасть море.Поглазеет люд честной тупо так,Как носилки проплывут с нею,Как под сердцем корабля — «туполя»Пыж, измазанный в крови, тлеет.
…Вот она идет.И взгляды всех мужчин в салонеНа ней сошлись.Вот она идет.По чувствам рыцарей на взлет,как самолет.Ну вот, оторвались!
Всё в порядке. Газ-вода выпита,И газеты по местам розданы.Что же ты из колеи выбита,И лицо твое белей простыни?Улыбнулась на ходу глупой шутке их,Возмутилась: «Где хватил, парень,лишнего?..»Но уперлись два ствола жуткие,И кулак удар в лицо вышвырнул.
Вот она идет.Несет в губах слова. СловаВ обмен на кучу дроби.
Он кричал, обрез в лицо выцелив:«Этот курс меняю я, только я!..»Оглянулась — смотрят в пол рыцари.И пахнула в нос трава горькая.Эй, мужчины! Кто-нибудь! Вас полным —полно,А ведь выстрелов лишь два выйдет!Отнимите!.. А они все — в окно.Обхватила ствол — и навылет.
…Вот она идет.Шаги как метроном.«Кому в полет, прошу садиться…»Вот она идет.Под белым полотном. И гнет крылоНад ней большая птица.
А в дыму у бара по трое, по двоеСовладали мужички с чувствами,Осуждали подлеца кодлою,И никто их не считал трусами.Посочувствовал весь порт перед вылетом:— Потрепало, как-никак, небо нервывам… —Вдруг спросили: «А мужчины, что, былитам?»И сказала тишина: «Не было».1986 год
Та женщина была
Та женщина была отчаянно красива,Убойна, как дикарская стрела.И ни о чем большом, особом не просила,А просто захотела — и была.
И на руке моей большой зеленый каменьТопорщился и зеленел вдвойне.Я трогал эту женщину руками.И ей любилось. Впрочем, как и мне.
Та женщина была смешлива и насмешна,Когда вокруг стреляли кошельки.И дураки ей мир к ногам бросали спешно,Богатые и злые дураки.
И камень на руке ехидно и лукавоМерцал, ее глазам играя в тон…Та женщина была красивая отрава,Всем прочим оставаясь на — «потом».
Та женщина была большим и сладкимнервом,Поклоны принимала за долги.Я не последним был. И далеко не первым.Я был у ней за то, что был другим.
И камень — талисман от рани от болезней —Сползал с руки, ослеплен и солов.Та женщина была ночной распутной песней.Без пенья. Без мелодии. Без слов.
1995 год
Такси
