Патефон
Вы не фея, не миледиИ не кукла, ноВаши кудри шеей лебедяЛьнут к груди хмельно.
Вы — танцовщица из бара,Южной ночи визави.Для гулянки вы не пара,Но вы пара для любви.
Вы не ведьма, не мадонна,Не икона, ноЯ плыву к вам речкой соннойИ теряю дно.
Вы бушуете, как лето,Распускаясь и звеня,И на сердце у поэтаСладко вьетесь, как змея.
Нас мотает, бьет и кружит,Как осенний лист.Я — над небом. Вы — над лужей.И то вверх, то вниз.
И над миром полуночным,Презирая маету,Мы разбрасываем клочья —Нашу с вами красоту.Дрожит, дрожит в глазах у васслезинка,И вечер наш пошит, как пестрыйбалахон.А жизнь, а жизнь играет, какпластинка.А время, время, время — патефон.
2006 год
Побрякушка
Хоть на палец или в ушко,Поощряя красоту,Я куплю вам побрякушкуВ промежуточном порту,Где по-русски, не считаясь,Я куплю любой ценой,Чтоб на вас она болтаясь,Хоть чуть-чуть дышала мной.
Вам — как по снегу полозья —Палец ей окольцевать.Но слетит, ударит оземьИ забьется под кровать,Потому что у торговцаНехорошая рука:Он дарить не чаял вовсе —Он продал наверняка.
Он продал. А сам смеется,Тормоша ее в горсти:— Ты гляди, с другим схлестнется,Потеряет, не найти!Ты возьми еще хоть пару —Испытаешь не одну.Я отдам почти задаромИ, поверь, не обману.
Я о нем, как о болезни,Расскажу вам, покривясь,Чтоб, когда кольцо исчезнет,Оправдались вы, смеясь,Чтоб как лучшую подружку,Коль останетесь одна,Вспоминали побрякушку.Побрякушку — грош цена.1995 год
Подсолнух
От жары затих, не дышит вечер сонный.Дом когда-то был, я помню, угловой,Где на изгородь уставился подсолнухИ кивает мне ушастой головой.
Гаснет пламя, и ломают руки спички.Кольца дыма повисают за плечом.Дом чужой, но да послушные привычкеПальцы шарят по карману за ключом.
Эй, подсолнух, как ни пялься,не узнаешь —Ты живешь на свете только первыйгод.Эй, подсолнух! Эй, подсолнух, зрякиваешь —Каждый третий здесь меня не узнает.
Тянет душу, как сиротская гармошка,Дверь не скрипнет — как к воротамприросла.Эй, подсолнух, покивай еще немножко —Мысли кругом, будто лодка без весла.
Пособи мне — стукни стеблем прямов раму,Бей, покуда растеряешь семена.Эй, подсолнух, желторотый, глупый самый,Ты махни мне, если выйдет не она.Эй, подсолнух, что увидишь на дороге,Глаз тараща от темна и дотемна?Эй, подсолнух! Эй, подсолнухдлинноногий,Не идет ли где по улице она?
Новой краской, видно, крашены ворота,И мальчишки с крыш глазеют наверху.Эй, подсолнух, оборвут тебя в два счета —И не сыщешь по дороге шелуху.
Одногодки, сорванцы и шалопаиХитро шепчут и мотают головой.Эй, подсолнух, видишь, мне один кивает?Самый шустрый среди них, конечно, твой!
Эй, подсолнух, зря ты, видно,лупоглазый,С любопытством шею тянешьза плетень.Эй, подсолнух! Эй, подсолнух,слышишь, сразуГоловы своей лишишься в тот же день.1983 год
Попутчица
Колеса бьют по стыкам перегонаЗа солнцем, оседлавшим косогор,И в свете ночника купейного вагонаС попутчицей мы строим разговор.
Мелькают за окном платформы станций,Считающих минуты тишины,И фразы ни о чем устраивают танцыСмешно и неуклюже, как слоны.
Испытаны все методы и средства,Но гаснет безнадежно разговор,И час назад еще удачное соседствоГрозит молчаньем выстроить забор.
Но вдруг девятым валом откровенностьНахлынет и затопит с головой,И чопорное «вы», и глупая степенностьДруг другу расхохочутся впервой.
Кто мы теперь — кому какое дело? —Попутчики и пленники дорог.И шутим мы: вот так в раю Адам и ЕваСвой первый начинали диалог.
Летит состав, гудком взрывая темень,На небе дымом вычертив вопрос:С какой же ты цепи тотчас сорвалось,время,И бешено несешься под откос?
1985 год
Послушаем магнитофон
Погода — дрянь. И на дороге гололед.Шныряет «дворник» по стеклу туда-сюда,взад и вперед.Вот кто-то машет мне. Пожалуй, подвезу.Я — не такси, но для нее готов на всем газу.
Остановлю. Спрошу у ней передкапотом:Согласна ли на самый дальний перегон?Ах, этот холод… Этот транспортпо субботам…Садись, послушаем магнитофон.
Мне лекарь — музыка, и ночь — всему судья.На красный свет мой путь опять среди житья —бытья.На самых диких виражах мотор не глох —Машина хочет жить как я: на двух, а нена четырех.
Как хорошо, что в эту ночь могупомочь я,Кто непогодой с теплым домом разлучен,Кто в свете фар моих всплывает тольконочью.Садись, послушаем магнитофон.
Ну обругай, ну назови меня: лихач.Нарочно нервы тереблю твои, пуская вскачь.Гоню затем, чтоб нам не в спину смерть,а в лоб,И чтоб из музыки тебя сейчас ничтоне отняло б.
Кори меня, но не исчезни в вихремутномПо воле прочих невезений и препон.Я отпущу педаль, но только рано утром.Садись, послушаем магнитофон.
Я от тебя на полдороге без ума.Гасите рыжие зрачки скорей, в ночи дома.В поклоны рабские ослепших фонарейНаплюй, машина, светом фар, рубя ихдо корней.
Как хорошо, что эту ночь мы мечемв клочьяИ, предрассудки бросив скорости на кон,В конце пути оставим сплетняммноготочья…Садись, послушаем магнитофон.1986 год
Промчался август
Промчался август, как шальной,Роняя в мир осколки лета,В котором ты была со мной,И было так красиво это.
Где до конца не отлюбя,Я безмятежно,Не по-осеннему тебяЦелую нежно.
Еще держу ладонь твою,И в ней тепла еще хватает.Но птицы тянутся на юг,И с ними что-то улетает.
Что? — мне покоя не дает,Не думай только.Тебя за этот перелетЦелую горько.
Все так по-летнему ещеЗвенит, и губы шепчут хлестко,К плечу ласкается плечо,И в пальцах рушится прическа,
И осень светом синих глазПод желтой прядкой,Не отпуская в зиму нас,Целует сладко.2009 год
Пугачев
Стуком скорбным и утробнымГвоздь последний в месте лобном,Ноет колокол в висках.В нос шибает дух сосновый,Дело стало не за словомНа оструганных досках.
Не в карете золоченойЖдут Емельку Пугачева.Тьма юродивых окрест.Жернова молвы скрипучейГолоса смешали в кучу:«Четвертуют, вот те крест!..»
На задворках и в пристенкахУнимают дрожь в коленкахБабы, истово крестясь.На чурбане злая метка —Не мила ли станет клетка,Коли выкликнут: «Вылазь!..»
Сорванцы — вершок от пола,Глаз не кажут из подола:— Ан привязанный, аль нет?!.— Чай, душа на нитке в теле…— Твой черед пришел, Емеля…— Дострадай же напослед…
А над рощей крик вороний —Вперебой его хоронят,Изнуренные постом.И над грешным да немощным,Одуревши от всенощной,Клювы щелкают хлыстом.
А за нервы тянут душиХристарады да кликуши:— Что анафему жалеть?..«Чай, болезному яму-тоПоделом теперь за смуту!» —Свистнет сотникова плеть.
Вот и сам. Глаза упрямы.Шаг тяжелый, шаг корявый —Не помилуют, небось.И под дробное стучаньеКрест последний на прощаньеКинул смертным, словно кость.
Ляг на крест, расправь-ка плечи!Палачам команда: «Сечи!..»Прокатилось эхом: «А-а-ах…»И хрипел он, пропадая:— Так и быть, за всех страдаю… —Муку стиснувши в зубах.
А за дальнею слободкойПоминают смерды водкойНа последний на пятак:Был вожак в лихом заделе.Не один ты, чай, Емеля, —Может, сыщется смельчак!..1984 год
Пьяный
