Так, на первом этаже нового здания представлены коллекции искусства рубежа ХК – ХХ вв., в частности коллекция А.Н. Рамма, мемориальные залы С.Т. Рихтера, Д.М. Краснопевцева и Л.О. Пастернака (семья Пастернак специально к открытию нового здания передала для экспонирования несколько ранее не выставлявшихся произведений). Здесь можно также увидеть работы отечественных художников ХХ в.: А. Родченко и В. Степановой, А. Тышлера, А. Вейсберга, Д. Штеренберга, специальный зал отведен для показа отдельных даров.
На втором этаже в четырех залах разместилась уникальная коллекция русской и зарубежной живописи и графики основателя музея – И.С. Зильберштейна. Кроме того, на втором этаже экспонируются произведения древнерусской живописи из коллекции Т.А. Мавриной и М.И. Чуванова, два зала отведены коллекции С.В. Соловьева (в старом здании она размещалась в одном зале), по-новому заиграло в витринах знаменитое художественное стекло из коллекции Е.П. и Ф.В. Лемкуль.
По анфиладе залов расположилась анималистическая скульптурная коллекция Е.Я. Степанова. Галерея же третьего этажа приглашает к знакомству с произведениями искусства, принесенными в дар зарубежными собирателями, а также временными выставками, проводимыми музеем.
Помимо коллекций, уже знакомых постоянным посетителям, в новом здании появилась возможность представить зрителям произведения, находившиеся ранее в запасниках, а также новые дары коллекционеров. Так, в музее теперь можно увидеть собрание декоративно-прикладного искусства Е.М. Макасеевой, коллекцию русской живописи и графики Серебряного века, принадлежавшую И.В. Корецкой и Б.В. Михайловскому, наследие художников Л.М. Козинцевой и А. Быховского.
Территория, окружающая новое здание Музея личных коллекций, была оформлена уникальной инсталляцией «Белый квартал» по проекту художника А. Константинова. Большую помощь по воплощению его творческого замысла оказали студенты-искусствоведы МГУ имени М.В. Ломоносова и студенты МАРХИ.
Улица Волхонка, дом 11. Василий Тропинин: лакей с художественным образованием
Дом купца А.М. Зимулина, построен в 1811 г., в 1878 г. изменен фасад, архитектор М.И. Никифоров. В начале XVIII в. владение принадлежало семье гетмана Дорошенко, казненного при Петре I, а в начале XIX в. – А.Ф. Грибоедову, родственнику писателя.
В этом доме с 1825 по 1832 г. была квартира художника
В.А. Тропинина (1776–1857). Родился Василий Андреевич то ли в 1776 г., то ли в 1780 г. недалеко от Новгорода, в селе Карпово. Происходил он из семьи крепостных графа Миниха. Отцу будущего художника, служившему управляющим имением, граф пожаловал личную свободу, а вот семью Тропинина оставил в крепостной зависимости. Стоит сказать, что среди русских живописцев немало и тех, кто повторил судьбу Тропинина, тут следует назвать и Аргуновых, и Григория Сороку, так и не получившего вольную.
Волхонка, дом 11
Затем в числе приданого Тропинин перешел к графу Моркову, женившемуся на дочери Миниха. Когда определилось дарование юноши в области живописи, он был послан своим владельцем в Петербург учиться, но не живописному искусству, а кондитерскому. И все же преданность Тропинина любимому делу была столь велика, а успехи, видимо, настолько значительны, что Морков в конце концов решил отдать его в Академию художеств. Однако академический устав не разрешал принимать крепостных в состав учащихся. Поэтому Тропинин был определен «посторонним учеником». Это было в 1798 г.
Тропинину шел уже двадцать второй год. Занимавшийся до сих пор урывками, как самоучка, он попал наконец в настоящую художественную школу и с жаром принялся за работу, стремясь наверстать потерянные годы. Одним из наставников молодого художника был один из виднейших портретистов конца XVIII и начала XIX в. – С.С. Щукин. Василий Андреевич учился вместе с О.А. Кипренским, А.Г. Варнеком.
В.А. Тропинин. Автопортрет на фоне Кремля, 1846 г.
В 1804 г. широкую известность получила новая работа художника – «Мальчик, тоскующий об умершей своей птичке». Картина эта произвела чрезвычайно благоприятное впечатление на окружающих. Казалось, судьба улыбнулась художнику. В числе лиц, с одобрением отнесшихся к упомянутой работе, были люди очень влиятельные, что могло бы вынудить графа Моркова дать Тропинину вольную. И вот, чтобы избежать опасности лишиться Тропинина, Морков немедленно берет его из академии, не дав возможности кончить курс. Идут долгие годы. Тропинину, ставшему к этому времени настоящим художником, приходится, однако, по предписанию барина выполнять и обязанности лакея.
Что и говорить, можно только представить, что чувствовал художник, унижение которого могло нанести непоправимый удар по его творческому самолюбию. Один из современников Тропинина писал: «В 1815 г. В.А. написал большую семейную картину для своего господина. В то время, когда эта картина писалась, графа посетил какой-то ученый француз, которому было предложено от хозяина взглянуть на труд художника. Войдя в мастерскую Тропинина… француз, пораженный работой живописца, много хвалил его и одобрительно пожимал ему руку. Когда, в тот же день, граф с семейством садился за обеденный стол, к которому был приглашен и француз, в многочисленной прислуге явился из передней наряженный парадно Тропинин. Живой француз, увидев вошедшего художника, схватил порожний стул и принялся усаживать на него Тропинина за графский стол. Граф и его семейство этим поступком иностранца были совершенно сконфужены, как и сам художник-слуга».
Но Тропинин терпел, отдавая все свободное от выполнения лакейских обязанностей время своему истинному призванию. Писал Тропинин преимущественно портреты, и его известность как портретиста стала быстро расти. Особенно в Москве, где в связи с различными хозяйственными поручениями графа Моркова художнику подолгу приходилось жить, используя это время и для выполнения портретных заказов.
Тропинин писал немало портретов простых людей – «Горбоносый украинец с палкой», «Подольский крестьянин с топором», «Мальчик со свирелью», «Старик, пьющий воду из ковша», «Пряха», «Ямщик», «Каменщик», «Старик-нищий», «Золотошвейка», «Сбитенщик», «Солдат со штофом», «Старуха, стригущая ногти» и т. д. Созданная Тропининым галерея народных образов была обусловлена его нелегкой судьбой.
К 20-м гг. XIX в. Тропинин становится, наряду с Кипренским, лучшим мастером портрета. Освобождение от крепостной зависимости пришло к нему лишь в 1823 г., в возрасте сорока семи лет. Но освобождение это было только личным, его сын еще в течение ряда лет оставался крепостным. В том же году Тропинин включается Академией художеств в свой состав, а в следующем – избирается академиком.
Теперь Тропинин вправе сам выбирать себе место жительства. Он мог бы поселиться в Петербурге, но столичная карьера не прельщала его. «Все я был под началом, да опять придется подчиняться то тому, то другому. Нет, в Москву», – говорил художник. К середине 1820-х гг. Василий Андреевич Тропинин окончательно перебирается в Москву.
Здесь в мастерской Тропинина появился на свет известнейший портрет А.С. Пушкина. Художнику позировали и многие деятели русской культуры: скульптор И.П. Витали, поэт И.И. Дмитриев, художник П.Ф. Соколов, поэтесса Е.П. Ростопчина.
О своих непродолжительных встречах с Пушкиным в январе – феврале 1827 г. Тропинин не мог вспоминать без восхищения: «И тут-то я в первый раз увидел собственной моей кисти портрет Пушкина после пропажи и увидел его не без сильного волнения в разных отношениях: он напомнил мне часы, которые я провел глаз на глаз с великим нашим поэтом, напомнил мне мое молодое время, а между тем я чуть не плакал, видя, как портрет испорчен, как он растрескался и как пострадал, вероятно валяясь где-нибудь в сыром чулане или сарае» (из воспоминаний Тропинина в записи скульптора Н.А. Рамазанова).
История знакомства двух выдающихся современников, в результате которого в мастерской на Волхонке был написан один из лучших портретов великого поэта, такова: в сентябре 1826 г. возвращенный из ссылки в Москву Пушкин особенно близко сошелся с Сергеем Соболевским, с которым познакомился еще в первые послелицейские годы. Узнав, что Сергей Александрович собирается за границу, Пушкин решил подарить другу свой портрет.
Однако до 1827 г. Александра Сергеевича рисовали всего несколько раз, и тогда, как писал Соболевский историку Михаилу Погодину, «портрет Тропинину заказал сам Пушкин, тайком поднес мне в виде сюрприза с разными фарсами…». Уезжая в Европу, Сергей Александрович брать с собой подарок в дальнюю дорогу не решился, ограничился уменьшенной копией, которую весьма профессионально выполнила Авдотья Петровна Елагина (она была еще и хозяйкой литературного салона в доме у Красных ворот). У нее же он оставил на сохранение оригинальный портрет.
