В боковом флигеле владения, где располагалась театральная школа, в 1817 г. занимался будущий актер Малого театра В.И. Живокини, который, по мнению критики, «из ничего делал на сцене нечто», выступая перед зрителями в амплуа комик-буфф.
Василий Игнатьевич Живокини (1808–1874) был сыном осевшего в России итальянца и простой крепостной танцовщицы. По окончании Московского театрального училища (где обучался балетному и драматическому искусству, игре на скрипке) в 1825 г. он был зачислен в труппу Малого театра. Комический актер Живокини был много лет неизменным любимцем московской публики, появляясь не только в комедиях и водевилях, но и в операх и оперетках.
Волхонка, дом 6, строение 6
Современники писали о Живокини:
«Могучий чародей, который своей необыкновенной веселостью и прекрасным талантом, как волшебным жезлом, мгновенно превращает утомительную скуку в веселый смех, воскрешает то, в чем нет и признака жизни. Все им прибавленное никогда не кажется лишним, а, напротив, все находят необходимым. Этих перемен и прибавлений он не придумывает и не готовит, а, играя, вдруг артистическим чутьем понимает, что эта фраза неловка – и он ее переменит, что мысль не ясно выражена – и он прибавляет в ней несколько слов от себя. И не отсутствием знания текста вызывались его отсебятины – роль он знал твердо, – а желаньем жить на каждом спектакле. Когда же он играл классиков, он, за редким исключением, не позволял себе менять текста. (Как это актуально сегодня! – А. В.)
При первых звуках его голоса, раздававшегося иногда за кулисами, публика уже приходила в приятное волнение, чувствовала себя хорошо настроенной. Когда же появлялся он, то вместе с ним врывались веселье и смех и наполняли всю сцену, не давая места ничему другому… В нем все было комично: выражение лица, телодвижения, дикция. Он мог обходиться без речей, поводя только глазами или выделывая что-нибудь руками, и вызывать громкие рукоплесканья.
Он привлекал к себе своей необыкновенной веселостью, своими забавными, мастерски рассказываемыми анекдотами и особенной, ему только свойственной фамильярностью. Живокини смеялся не ролью, а над ролью, выдавая ее, таким образом, головой зрителям; его смех неспроста, он слишком объективен и не далек от глумленья.
Живокини играл Мольера, Шекспира («Укрощение строптивой», «Много шуму из ничего»), Грибоедова (Репетилов), и Гоголя (Кочкарев и Подколесин), и Островского, но не в этих ролях была его главная ценность: водевиль (будь то «Аз и Ферт», «Стряпчий под столом» или «Лев Гурыч Синичкин») – вот его сфера, и не его вина, что этот жанр не мог иметь художественно-литературного значения, равного таланту Живокини».
Когда Живокини стал преподавателем в театральной школе, он говорил: «Уча, я доказывал, что нет ничего легче, как быть актером или актрисой, что для этого нужно только уметь жить на сцене так, как мы живем в настоящей жизни». Виссарион Белинский писал: «Я раз пять был на водевиле «Хороша и дурна» и не откажусь еще быть двадцать раз, и все для господина Живокини».
Когда Живокини скончался, газеты писали: «Только два имени – Мочалов и Живокини – были в России так популярны, так любимы, так достолюбезны. Оба они, при всем различии их амплуа, – одинаковой актерской природы. Тот и другой обладали яркой индивидуальностью, громадным темпераментом, оба раскрывали не образ, а себя через него, оба заражали зрителей: один – своей трагической эмоциональностью, другой – комическим воодушевлением».
Живокини стал главой театральной династии. Его сын Дмитрий Васильевич (1826–1890) был артистом Малого театра, его внучки – Анна Дмитриевна (в замужестве Лобанова), Надежда Дмитриевна (в замужестве Марджанова) – актрисами провинциальных драматических театров.
Улица Волхонка, дом 7. Лазаревский почерк в московской архитектуре
Доходный дом К.Г. Лобачева, построен в 1905 г., архитектор Н.Г. Лазарев.
Купец второй гильдии Кузьма Григорьевич Лобачев – личность в Москве начала прошлого века известная. Полученные деньги от весьма доходной торговли дичью, маслом и мясом в Охотном ряду он вкладывал в строительство недвижимости, сдаваемой внаем. Лобачев также был директором Московского общества кредита под заклад недвижимости и членом Московского кружка любителей музыки.
Об этом весьма своеобразном с архитектурной точки зрения доме, первый этаж которого превращен теперь в пешеходный проход, и его архитекторе Лазареве писал художник Элий Белютин: «Очень своеобразный дом на углу Волхонки и Ленивки. Так получается, что заказчики к Лазареву приходили своеобразными путями искусства.
Волхонка, дом 7/6
Лазаревский почерк – так определил когда-то Игорь Эммануилович Грабарь тип доходных домов, созданных в начале прошлого столетия в Москве инженером-строителем (не архитектором!), как он упрямо подписывался, Никитой Герасимовичем Лазаревым. Конечно, можно было назвать еще по меньшей мере десяток модных специалистов подобного профиля – от Л.Н. Кекушева до И.Г. Кондратенко или В.Е. Дубовского. Но вот «почерк» Игорь Эммануилович усматривал только у Лазарева, и это притом, что мог досадливо его обозвать «бонвиваном» и «страшным модником».
Это был удивительный спорщик – маленький, сухонький, очень пожилой человек в задорно поблескивающих очках. Его как-то трудно было себе представить за мольбертом, еще труднее – за мелочной и кропотливой работой реставратора, тем более в тишине архивных зал. Он всегда кипел идеями, стремился их отстаивать. Никогда не поступался своими убеждениями, и прежде всего профессиональными. И спорил. Спорил со всеми – независимо от должности собеседника, его партийного или административного веса, пренебрегая всякими, такими привычными для его современников, мерами предосторожности».
Улица Волхонка, дом 8. Участник боев за армению А.Е. Ринкевич. в обществе Станиславского
В основе – здание XVIII в., однако фасад дома взят из альбомов образцовых строений, появившихся после пожара 1812 г. Часть бывшей усадьбы Волконских. В перечне памятников архитектуры фигурирует как дом Е.Е. Ринкевича, героя Отечественной войны 1812 г.
По происхождению лифляндский дворянин, действительный статский советник Ефим Ефимович Ринкевич (Ренкевич, 1772–1834) активно проявил себя в Отечественной войне 1812 г. Командуя пехотным полком в составе Рязанского ополчения, он был «в походах и действиях противу неприятеля для защищения к столичному городу Москве», за что удостоился серебряной медали на голубой ленте. Служба его продолжилась и после изгнания Наполеона из России. В июле 1813 г. Ринкевич уже командует бригадой в составе и «был взят с ней из Рязанского ополчения по именному Высочайшему повелению генерал-адъютантом Закревским в Польскую армию».
Волхонка, дом 8
В «Русском биографическом словаре» А.А. Половцова далее читаем: «Рынкевич участвовал в блокаде Дрездена с 1 октября по 1 ноября 1813 г. и в бывшей вылазке французов из Дрездена 5 октября и в действительном сражении против оных. Также находился и при сдаче этого города на капитуляцию. После сего, выступив с полком через Пруссию, Бранденбург и Вестфалию, находился при блокаде крепости Магдебурга с 15 декабря 1813 г. по 4 января 1814 г., где во время сделанной неприятелем сильной вылазки 19 декабря при деревне Дездорф отличился.
Затем, выступив к Гамбургу, проходил через Брауншвейг, Ганновер, Голштинию, Данию и по прибытии к Гамбургу находился при блокаде этой крепости с 22 января по 15 июня 1814 г. За дела, бывшие 28 января и 5 февраля того же года, и за ночные вылазки получил золотую шпагу с надписью «За храбрость». По сдаче Гамбурга, следуя со вверенным ему отрядом вторично через Голштинию и Ганновер, проходил герцогства Мекленбург-Шверинское и Мекленбург-Штрелицкое и потом через Пруссию, Померанию и Польшу вернулся в Россию».
В отставку с военной службы Ринкевич ушел в апреле 1815 г. и был назначен симбирским вице-губернатором. Затем, получив повышение, он был переведен в Москву, где служил вице-губернатором в 1817–1821 гг. В этот период Ринкевич удостоился ордена Святого Владимира третьей степени. Правда, есть и иные характеристики, согласно которым он «вел жизнь чрезвычайно роскошную, позволяя себе, по занимаемому им месту, большие злоупотребления». Так оценил работу Ринкевича управляющий Третьим отделением собственной его величества канцелярии М.Я. фон Фок.
Министр финансов Д.А. Гурьев пытался привлечь Ринкевича к уголовной ответственности. Однако его родственные связи помогли избежать наказания. Дело в том, что женат Ринкевич был на Александре Александровне Пашковой, брат которой Василий Александрович Пашков являлся егермейстером двора его величества и членом Государственного совета. В итоге Ринкевич лишь был отстранен от должности и после 1821 г. продолжал жить в Первопрестольной.
