– Женя, – беловолосый подошёл к водителю, – смени номера и подходи.
Тот кивнул. Врач собрался уже отойти, как Евгений окликнул:
– Альберт, уверен, что наш клиент? – и кивнул в сторону дверей.
– Абсолютно. Александр никогда не ошибается, – на ходу обернулся врач. – Практически никогда, – и устремился в усадьбу…
Через сорок минут за круглым столом в огромной зале собрались десять человек. Об этой комнате в отдельном крыле усадьбы не знает никто. Ни персонал, ни пациенты, ни, тем более, посетители. Председательствует беловолосый врач. Белый медицинский халат остался в корзине с бельём для стирки. Волосы распущены по плечам и ярко выделяются на дорогом чёрном костюме и бордовой рубашке без галстука. Семь высоких, похожих на трон, деревянных кресел пустуют. Кресло председательствующего заметно возвышается над другими, подчёркивая особый статус Альберта.
На стенах потрескивают факелы. Пахнет смолой и травами. На правой стене от входа пять щитов с перекрещёнными мечами. Посередине – массивный на вид старинный шкаф из морёного дуба. Справа от него бронзовый подсвечник без свечей. Окна на противоположной стене завешаны тяжёлыми тёмно-зелёными портьерами.
Среди четырёх мужчин, не считая беловолосого, можно узнать двух санитаров и водителя «скорой», что забрала с борта бразильского рейса раненого. Из пяти прелестных молодых женщин особой красотой выделяется та, что справа от «врача». На вид лет двадцати. Длинные, до середины спины, пушистые рыжие волосы волнами спадают на плечи, спину и красивую упругую грудь, обрамляя синие с лисьим разрезом глаза.
– Алик, – рыжеволосая красавица с улыбкой взглянула на «врача», – я так понимаю, у нас прибавление?
– Да, – кивнул тот, – но ты губки-то не раскатывай. Итак, господа, – он обвёл всех ледяным взглядом голубых глаз, – у нас скоро будет новый брат.
– Похоже, ты не слишком-то рад этому, – подал голос водитель «скорой».
Альберт немного помолчал и пожал плечами:
– Даже не знаю, Женя, – поставил локти на стол, пальцы переплелись. – С одной стороны, здорово, что нас станет больше, – он вздохнул, – с другой, опять всё объяснять, вводить в курс дела… Как он отреагирует?
– Подумаешь! Для тебя и многих из нас не впервой, – черноволосая со стрижкой «каре» девушка по имени Александра, сидящая напротив беловолосого, немного подалась вперёд. – Но тебя ведь не это заботит, верно?
– Верно, – Альберт откинулся на спинку кресла. – Чует моё сердце, нахлебаемся с этим парнем. Хорошо, – он положил ладони на стол, – пойдём, проведаем.
Задвигались тяжёлые кресла. Присутствующие подошли к шкафу. Альберт повернул вправо-влево и слегка потянул на себя подсвечник. Шкаф беззвучно отъезжает в сторону, в стене открывается арка высотой около двух метров и шириной в метр. Тянет спёртым воздухом. По одному входят в проём и спускаются по каменной винтовой лестнице. На стенах чадят факелы. За последним вошедшим шкаф плавно закупоривает арку.
На пятнадцатиметровой глубине лестница заканчивается. В небольшом коридоре с четырьмя факелами на стенах и каменным полом четыре обитых кованым железом тяжёлых деревянных дверей со старинными бронзовыми ручками. По две с обеих сторон. Останавливаются перед крайней правой. Первым входит Альберт.
В центре комнаты, едва ли уступающей по размерам зале наверху, на каменном основании – деревянная ложа. По стенам развешаны пятнадцать железных, выточенных в форме руки, держателей, куда вставлены чадящие факелы. Чёрный дым струится вверх. В помещении довольно светло. В углу простая кровать с тумбочкой и двумя креслами рядом.
Гость привязан к деревянному ложу. Тело трясётся, как в лихорадке, выгибается дугой. Мокрая слипшаяся чёлка закрывает лоб. Часто стонет. Временами стон переходит в крик.
Вошедшие приблизились. Альберт осмотрел и потрогал раны. Края покраснели и распухли. При надавливании выделилось немного сукровицы. Тело – кипяток.
– Думаю, через неделю, максимум две оклемается. Если… если выдержит сердце. Дамы, будете дежурить по очереди, – приказал Альберт.
Тело мужчины вновь выгибается дугой. Изо рта вырывается крик, от боли переходящий в звериный рёв.
– Он без сознания? – тихо спросила Александра.
– Да. Но боль чувствует. Не помнишь, как саму также колотило?
– Конечно, нет, – вскинулась брюнетка.
Альберт улыбнулся:
– Дежуришь первой.
Саша закусила губу, но промолчала.
***
Ева потянула за бронзовую ручку. Тяжёлая дверь открылась. В кресле у изголовья ложа скучает Александра. Третье её дежурство. Минуло шестнадцать дней, как новичка доставили в усадьбу. Она дежурила шесть раз, подменяя девчонок. Алику это не понравилось. Ну и дьявол с ним!
Подошла с другой стороны к изголовью и кивнула на гостя:
– Как он?
– Нормально, – взглянула на неё Саша, – уже два дня приступов нет.
На стенах потрескивают факелы.
Ева посмотрела на мужчину. Спутанные мокрые тёмные волосы закрыли лоб. У правой брови тонкий шрам. Приподняла простыню, укрывающую голое тело. Страшные раны почти зажили. Остались тонкие тёмно-бурые царапины. Дыхание ровное, спокойное.
Убрала волосы со лба пациента. Ладонь опустилась на влажный, прохладный лоб. Тело чуть заметно дрогнуло. Через несколько секунд веки, затрепетав, распахнулись, и на Еву, немного «поплавав», уставились тёмно-серые глаза.
– Привет, – улыбнулась она, – с возвращением.
Мужчина поморгал, зажмурился от яркого после стольких дней комы света. Да и зрение, скорее всего, чудит. По себе знает. Хоть и давно это было. Гость вновь открыл глаза и, не спеша, осмотрелся.
– Я где? – прохрипел он.
– У друзей, – Александра погладила его по голове.
Тот попытался подняться, но не получилось – запястья и лодыжки крепко привязаны к кровати мягкими полотенцами.
Ева ласково положила руки ему на плечи.
– Не надо. Лежи. Ты ещё слишком слаб.
***
Сны странные. Часто повторяется один и тот же. Тёмная комната. На стенах багровые всполохи пожара. Жар нарастает. Со звоном разбивается окно, и в комнату влетает огромная чёрная кошка. Пантера. Сергей узнаёт зверя. Тот, из сельвы. Стены, колыхнувшись, исчезают. Он пытается убежать, но некуда. Кругом огонь. Опаляет волосы, лицо, руки. Ягуар почему-то не боится огня. Сергей бросается сквозь пылающую стену. Зверь за ним. Сзади тяжёлое дыхание. Хищник не отстаёт, но и догнать не может. Огонь сменяется резким холодом, вьюгой. Сергей на бегу оборачивается. Пантера несётся следом. Из раскрытой пасти клубами вырывается пар. В глазах злоба и ненависть, на чёрной шерсти белые точки снежинок. Странно, но он даже может разглядеть их серебристые лучики…
Тела отца и матери на чёрном мокром асфальте…
Мечущаяся толпа собак…
Хочет проснуться, но не может…
Стая волков преследует человека… Острые зубы вонзаются в податливую плоть… Кровь… во рту солоноватый вкус, будоражащий всё его существо. Сергей подносит руку ко рту. Ладонь в крови… в невесть откуда взявшемся зеркале видит себя. На губах следы крови… Из чуть приоткрытого рта вылезают белоснежные звериные клыки, с их кончиков стекают тёмно-красные капли…
И боль… Непрекращающаяся боль во всём теле… Боль…
Тёмная комната… жар… пронизывающий холод…
Будто от лёгкого толчка очнулся. Проснувшись в незнакомом месте, погоди открывать глаза и не шевелись. Сначала послушай звуки, ощути запахи, почувствуй собственное тело, прикосновения к нему. Сделай предварительные выводы. Так учил тренер.
Голоса. Женские. Судя по небольшому эху, помещение сводчатое, без ковров и звукопоглощающих материалов. Лёгкое потрескивание… огня? Костра? Камина? Запах горящей смолы, каких-то трав. Лёгкая простыня касается тела… полностью обнажённого тела! Немного прохладно. Запястья и лодыжки сдавливает мягкая ткань. Лба касается что-то горячее и мягкое. Вроде бы… точно – ладонь. Скорее всего, одной из женщин. Итак? Голый, под простынёй, прохладно. Морг? Вряд ли. У покойников не пробуют голову ладонью. Ладно. Пора открывать глаза.
Яркий свет ударил по глазам, пришлось зажмурится. Подождал, пока пройдут «зайчики» и снова открыл глаза. Зрение немного «плавает». Сергей поморгал. Наконец, удалось сфокусироваться. Сквозь пелену едва различаются два женских лица.
– Привет, – улыбнулась одна с длинными пушистыми волосами, – с возвращением.
На каменных стенах факелы. Достаточно светло. Потихоньку привыкает. Посмотрел на сводчатый потолок. Снова на девушек. Пушистоволосая оказалась ещё и огненно-рыжей. Чуть не утонул в синих глазах красавицы. В горле пересохло, с трудом прохрипел:
– Я где?
Вторая, брюнетка с короткой стрижкой, погладила по голове.
– У друзей.
Попытался подняться, но руки и ноги что-то удерживает. Приподнял голову. На запястьях и лодыжках полотенца. Крепко привязан к грубой деревянной кровати. Зачем? Рыжая мягко положила руки ему на плечи. Несмотря на видимую хрупкость девушки, в руках огромная сила. Или он так ослаб?
