На это Уилкс ответил снисходительным кивком.
– Они как-то объяснили свое отсутствие?
– Позвольте вспомнить. – Уилкс задумался, блуждая взглядом по вестибюлю. – Да. Шортхаус по секрету признался мне, что собирался убить своего брата.
Фен усмехнулся:
– Но вы, разумеется, восприняли это как шутку?
– Да нет, он, когда говорил, мне показалось, не смеялся.
– Ну, не обязательно смеяться. Шутить можно и с серьезным видом.
– Не знаю. Может, он и вправду это сделал.
– Он не он, но кто-то сделал определенно. – Фен встал. – Ладно, удачно вам сегодня напиться.
– Выходит, у Чарльза Шортхауса и Беатрикс Торн нет алиби, – сказал Адам, когда они отошли на некоторое расстояние.
– Так же как у Стейплтона и Джудит Хайнс, – заметил Фен.
На пути к лифту их догнал посыльный и передал записку.
– Боже, – воскликнул Адам, – оказывается, сегодня назначена репетиция. В театре беспокоятся, почему меня нет. – Он посмотрел на часы. – Я уже опоздал, но постараюсь скоро быть там.
– А где ваша жена?
– Наверное, где-то здесь. Пожалуй, я перед уходом пойду посмотрю, как она.
Адам подошел к стойке:
– Пожалуйста, ключ от семьдесят третьего номера.
– Миссис Лангли взяла его, сэр, примерно час назад.
– Значит, она наверху. – Он повернулся к Фену: – Давайте зайдем на минутку.
Они поднялись в лифте, Адам постучал в дверь. Никто не отозвался.
– Странно. Неужели она ушла куда-то с ключом?
Он постучал снова, и через несколько секунд оттуда донеслось:
– Кто там?
– Дорогая, это я.
– Ты один?
– Нет, со мной профессор Фен. А ты что, не одета?
Дверь распахнулась. В проходе стояла Элизабет, часто дыша, бледная.
– О… Адам…
Он ее обнял.
– Что случилось, дорогая?
Пытаясь подавить слезы, она с трудом улыбнулась:
– Понимаешь… кто-то хотел меня отравить.
Глава 13
Гостиная была типовая, как в любом другом отеле такого класса. Шторы на окнах, жалюзи, многочисленные светильники, половина из которых были не нужны.
Фен небрежно повесил на вешалку у двери свою шляпу и устроился в кресле. Закурил. Затем посмотрел на Элизабет:
– Итак?
– Аконитин, – коротко ответила она и кивнула на поднос, где стояла полная чашка. – В чае.
– И как вы догадались? – спросил Фен.
– Отпила небольшое количество и подержала во рту. Через пару секунд губы стали неметь.
– У вас имелась причина подозревать что-то неладное?
Элизабет кивнула. Ее красивые большие глаза сейчас были совершенно серьезными.
– Да, довольно основательная причина. Дело в том, что…
Дальше она подробно рассказала, как провела день.
– В результате у меня появились сомнения насчет чая. Я не зря изучала криминалистику. Попробовав чай, я решила до прихода Адама никуда отсюда не выходить.
Адам нежно сжал ее руку. Они были не из тех, кто выставляет чувства напоказ.
– Что скажете, Джервейс?
– Кое-кто испугался, я так думаю, – отозвался Фен. – И в какое время это случилось?
– Между половиной пятого и пятью.
– Так-так. – Фен встал, взял с подноса чашку с чаем. – Думаю, мне следует попробовать. А вдруг вы ошибаетесь?
– Может, не надо? – встревожился Адам.
– Все будет в порядке, друг мой. Поверьте, я не хочу прежде времени предстать перед Страшным судом.
Фен осторожно глотнул из чашки и скрылся в ванной комнате. Через пару минут вышел.
– Да, вы совершенно правы. Это аконитин. Подобный эффект мог вызвать вератрин, но он не так доступен. Конечно, я отправлю чай на анализ, но ответ будет только через несколько дней.
– Выделение токсикантов по методике Стаса-Отто, – добавила Элизабет, чтобы подчеркнуть свою эрудицию.
– Этот аконитин достать трудно? – спросил Адам.
– Нет ничего проще, – ответил Фен. – Достаточно летним днем выйти в поле и нарвать травы. Она называется борец аптечный, он же аконитин сборный клобучковый. Затем принести домой, высушить корни, растолочь, и вот пожалуйста. – Он беспокойно задвигался по комнате. – Мотивом для нападения могло послужить ваше опрометчивое замечание, что вы знаете имя убийцы. Но… – Фен резко остановился, – все это было не настолько серьезно, чтобы вызвать тревогу. – Он снова принялся ходить по комнате. – Вы сказали, что вскоре после этого в вашем номере побывала Джоан Дэвис и оставила записку. Видимо, она постучала и спугнула нападавшего. Он где-то здесь спрятался.
– Потом, когда он собирался выйти из своего убежища, – продолжил Адам, – пришла горничная с чаем. Она уходит, Элизабет возвращается в ванную, а злоумышленник подсыпает в чай аконитин и скрывается за дверью.
– Значит, это определенно не была мисс Джоан, – заключила Элизабет.
– Но она могла пытаться вас задушить, а уже после нее появился некто с аконитином, – сказал Фен.
– То есть, вы полагаете, со мной решили свести счеты два человека?
– Я просто хотел подчеркнуть многообразие вариантов.
– Но скорее всего было так, как мы предположили вначале. Сомневаюсь, что Эдвина убила Джоан Дэвис. Она его, конечно, не любила, – а кто вообще его любил? – но он ей особенно не докучал. Неужели нападение на Элизабет и аконитин в чае как-то связаны с гибелью Эдвина Шортхауса?
– Это возможно, – согласился Фен. – Однако могло быть и так: Джоан Дэвис по какой-то причине, не имеющей отношения к Шортхаусу, так возненавидела Элизабет, что решила ее убить.
– Но это абсурд.
– А если она в вас влюблена, Адам?
– Да бог с вами, Джервейс.
– Почему же? Влюблена, а вы этого не замечали.
– Нет, профессор Фен, – подала голос Элизабет, – такую версию вы можете с уверенностью исключить.
– Хорошо. – Фен кивнул и, нахмурившись, начал смотреть в окно на кирпичный фасад Нового театра.
– Вы не обратили внимания, душившие вас руки были в перчатках?
– Да, – быстро ответила Элизабет. – В перчатках, совершенно определенно.
Фен открыл гардероб, вгляделся и, не удовлетворившись этим, даже залез на короткое время вовнутрь. После чего заглянул под кровать.
– Нужно поговорить с Джоан Дэвис. Может быть, она кого-нибудь здесь видела.
– Джоан сейчас на репетиции, – сказал Адам. – И я там тоже должен быть.
Фен закурил сигарету и посмотрел на Элизабет:
– Пока в этой истории хотя бы что-то не прояснится, вам нельзя оставаться одной. Давайте вместе пойдем на репетицию.
Они начали одеваться.
– А как прошел визит в Амершем? – спросила Элизабет.
– Так, ничего интересного, – ответил Фен и рассказал ей вкратце о разговоре с Чарльзом Шортхаусом. – Кстати, он большой оригинал.
– Оригинал, – подтвердил Адам.
– Думаю, маэстро на этом давно спекулирует. – Фен вскинул голову. – Ну как, готовы?
Они вышли в коридор, профессор сразу остановил проходящую горничную. Попробовал выяснить у нее, посещал ли кто-нибудь сегодня в половине пятого семьдесят третий номер. Но ничего не добился. Потом побеседовал еще с двумя и узнал от них, что в указанное время все четыре горничные в гостиной заваривали чай. А Эффи понесла поднос в какой-то номер.
С Адамом и Элизабет он отправился искать эту Эффи. В беседе с ней, – это была та самая пожилая горничная, – выяснилось, что она видела в коридоре Джоан Дэвис. Кроме того, Фен убедился, что яд подсыпали в чай уже после того, как Эффи доставила его в номер.
– А в каких номерах живут другие участники спектакля? – спросил он.
– Пикок в номере через несколько дверей справа от нас по коридору, – сказал Адам. – Джоан этажом выше. Джон Барфилд этажом ниже. Но мы можем уточнить у портье.
Портье внизу сообщил им то, что требовалось.
– Вот видите, – проговорил Фен, когда они отошли в сторону, – как легко было узнать номер, где вы живете.
– Наверное, надо сообщить в полицию, – сказал Адам.
– Инспектор Мадж, возможно, в театре. Если нет, я позвоню ему оттуда.
– Но Чарльз Шортхаус и его домоправительница тут ни при чем?
– Почему же. Мы ведь останавливались в Уикоме починить крыло, а из Амершема в Оксфорд можно добраться по другой дороге. Так что они могли приехать раньше нас. – Он повернулся к портье: – Вы знаете Чарльза Шортхауса в лицо?
– Нет, сэр, – ответил пожилой портье, оправляя синий костюм с галунами. – Только мистера Эдвина Шортхауса.
Фен вздохнул.
– Тогда надо спросить официанта, который обслуживал их вчера вечером, не видел ли он этого джентльмена сегодня.
Через минуту обнаружилось, что у этого официанта сегодня выходной.
Фен кивнул:
– Теперь нам ничего не остается, как идти в театр.
Глава 14
К их приходу репетиция зашла в тупик. Многие исполнители и оркестранты решили, что сегодня свободный день, и с утра разошлись кто куда в поисках развлечений, какие в будний день мог предоставить Оксфорд. Но поскольку новый Сакс прибыл с завидной оперативностью, – Джордж Грин был грамотный опытный певец, Адам его давно знал, и он ему нравился, – то режиссер Резерстон при отсутствии в оркестре примерно трети музыкантов все же прогнал с ним все мизансцены. Пикок не стал отпускать присутствующих по домам, а объявил перерыв в надежде, что остальные солисты и музыканты все же появятся. Ведь до премьеры оставалось меньше недели.
