— Ах ты скотина, что же ты делаешь? — зарычал я на него сверху. — Пшел вон.
Медведь сразу образумился и отбросил в сторону ствол.
— Макс, ты, что ли?
Мишка заговорил голосом Данилы. Я чуть не полетел головой вниз. Я ожидал чего угодно, но такого!..
— Данила?
— Я! Ты что там наверху делаешь? А где Фитиль и Витек?
— Лестницу давай скорее, дурак, — стал я на него ругаться. — Держи крепче.
Как только ствол лег на прежнее место в выемку, я стал быстро спускаться. Мне не личило дальше оставаться наверху. Через пару секунд я стоял на земле. Данила принял меня в медвежьи объятья.
— Я тебя по всему лесу обыскался. Ты чего обратно залез? А где бандюки? Ты карабин спрятал уже? — вопросы так и сыпались из него. То речь тягомотина, слова клещами вытягиваешь, а тут пулеметом строчит.
— Наверху карабин, я его на помосте забыл, — раздраженно сказал я. Как приятно выместить на друге весь пережитый страх.
— Ты что, дурак? — спросил меня Данила. Ему-то что, он не переживал, не сидел на помосте. Паршивый планчик состряпал, а ты, Макс, претворяй его в жизнь. Еще обзывается, нахал.
— Лезь сам, он с краю лежит, — я ему предложил со зла слазать на лабаз.
Данила беспрекословно стал вылезать из медвежьей шкуры.
— Тьфу, — сплюнул я. — Стой уж, подстрахуй.
Данила вцепился в импровизированную лестницу. Я снова стал карабкаться наверх. На этот раз все получилось быстро и хорошо. Если я завтра еще немного потренируюсь, буду без рук взбираться и опускаться с него с настила. С карабином в руках, наконец, я стоял у подножия липы. Десятиминутная операция растянулась на два часа.
— Пошли скорей отсюда.
Данила хотел сбросить лестницу, но я его остановил.
— Так было, когда они уходили?
— Кто?
— Сейчас расскажу.
Глава XI
Ночные гуляки
Передам я вам рассказ Данилы своими словами, а то он много чего лишнего наговорил в мой умственно недоразвитый адрес. Во-первых, когда я его не дослушал, он хотел мне рассказать, что, пока я с дедом Макаром бродил по лесу, он облазил весь дом, сарай, чердак и чулане нашел вот эту медвежью шкуру. Она протряхалась на веревке, от моли, наверное. Когда мы с ним обсуждали его гениальный план по изъятию карабина, в конце плана мой приятель собирался мне предложить взять на испуг бандюков, переодевшись медведем. Но я, гордая личность, его не дослушал.
— А как ты не видел, что я остался на лабазе? — стал я допытывать приятеля.
— Как остался, ты же зад уже спустил по лестнице, мне что, до конца надо было им любоваться?
— Но ты мог бы проверить, слез я или нет, и еще раз посмотреть?
— Я и посмотрел. Гляжу, тебя на помосте нет, лестницы нет, я и подумал, что ты на земле уже, бежишь к лесу. Я и стал наблюдать за домом Витька, а заодно и шкуру медведя на себя примерил, смотрю, впору, только жарко в ней, долго не высидишь. Хочешь примерить?
Разговоры для умалишенных. Отойдя метров на двести, мы сидели посреди поля и разговаривали. Вопросы и ответы были сумбурные, без всякой логики и связи.
— Ты деда Макара видел?
— Нет.
— А куда он ушел?
Данила замялся с ответом:
— За хлебом.
— За каким хлебом?
— Им раз в неделю его привозят, они не знали, что мы приедем.
— А чего ты жмешься? Сожрал, небось, весь с медом?
Потупленные глаза двойника — медведя говорили, что я попал в точку.
— Не весь, а только белый. Черного еще полбуханки осталось.
— Настя не пришла?
— Нет еще. Когда я уходил, ее еще не было.
— Бабка не спросила, куда ты идешь?
— Спросила, когда увидала, что я шкуру медведя в мешок сую.
— А где мешок?
— На опушке у леса.
— Так это ты медведем за Фитилем с Витьком крался?
— Нет, не я. Я ее недавно надел. А что? — встрепенулся мой приятель.
— Да ничего, я на поле видел настоящего медведя.
Враз после моего ответа закончился вечер вопросов и ответов. Данила подпрыгнул на месте.
— Домой надо возвращаться, нас, наверное, уже ищут. Ужин остыл. Ночь на дворе.
Ах ты бестия. Прохиндей. И не старается, в отличие от меня, скрыть, что празднует труса. В общем-то, он прав, засветиться дома не мешало бы. Уже, наверное, часов двенадцать. Баба Нюра точно себе места не находит. Я согласился.
— Черт с тобой, пошли домой. Там видно будет, что делать.
Данила тащил на плече шкуру медведя, а я, как в штыковую атаку, шел с карабином наперевес. Прятать карабин в лесу мы раздумали, не хватало нам встретиться еще с Мишкой. Домой мы пошли кружным путем, чтобы исключить любую возможность встречи в поле с бандитами. Сделав изрядный крюк, мы вышли к селу. Данила со шкурой медведя на плече не таясь затопал прямо по улице. Я пропустил его вперед. Не дай бог встретимся у дома Витька с хозяином и Фитилем. Объясняйся с ними, откуда у тебя карабин с оптическим прицелом. Береженого бог бережет. Я решил приотстать, подождав, пока пройдет Данила, и затем уже за ним спокойно пронести карабин. Нет, лучше обойду по кругу. Я сделал приличный крюк, обходя дом, в котором жил Витек, и прошмыгнул во двор к деду Макару. Даже если кто случайно и стоял за забором в доме киллера, увидеть он мог только одного Данилу. Вслед за приятелем я проскользнул в сарай. Сунуть карабин в сено — секундное дело. На сеновале осталась и медвежья шкура. Постучав для виду обувью, мы поднялись на крыльцо. Баба Нюра сидела в комнате и смотрела телевизор.
— Вы так рано, а я, думала вы до утра будете гулять. У нас раньше молодежь с первыми петухами домой приходила. Молочка хотите?
— Да.
— Нет.
— А дед Макар когда придет?
— Кто его знает? Может, утром, а может, сейчас, он не говорил, — совершенно спокойно отвечала баба Нюра.
— А Настя?
— Так она же к подружке ушла, может, у нее заночует.
Что за патриархальный быт. Мои дед с бабкой трясутся надо мною, как курица над яйцом. А я ведь парень. Знают поминутно, где я и что делаю, а тут разбрелись все по разным углам, и деду с бабкой до нас никакого дела нет. Хотя, с другой стороны, если что случится, чем нам баба Нюра поможет? Да ничем. Грех не воспользоваться неожиданно свалившейся на нашу голову свободой.
— Баба Нюра, мы еще часика два погуляем.
— Гуляйте, милаи, гуляйте, молочка попейте и гуляйте. Оно в летней кухне, — баба Нюра не захотела отрываться от телевизора: в очередном телесериале шла семейная разборка.
«У каждого возраста свои интересы», — подумал я, выталкивая за порог Данилу.
— Пошли в гости к прохиндеям. Посмотрим, чем занимаются. Заодно отметимся, пусть насчет карабина потом думают что хотят, куда он делся.
Ноги наши отмеряли расстояние от нашего дома до дома киллера Витька. Если они ушли, надо срочно что-то предпринимать. А если чаи гоняют, надо тормознуть. По времени они могли быть еще дома. В окнах, во всяком случае, горел огонь. Я шел и удивлялся: что за деревня, ни одной собаки. Коровы, гуси, куры, кошки и ни одной собаки. Тот же вопрос вслух я задал Даниле. Он должен все знать, не зря мед мисками лопал.
— Где собаки здешние, попередохли, что ли?
— Поели их.
— Кто поел?
— Гурманы городские.
Так как я ничего не понимал, Данила прочитал мне популярную лекцию.
— На охоте не каждый день бывает удачный, вот Витек и нашел выход, чем снабжать экспедитора Фитиля, чтобы он не с пустыми руками в ресторан возвращался.
— Врешь небось?
— Чего мне врать, тот же вопрос Фитиль задал Витьку, я сам собственными ушами слышал.
— И что он ответил?
— Засмеялся и сказал, что блюдо надо было назвать «клонированная лань — кобель из Верблюдовки».
Вовремя мы подошли. На веранде Фитиль примерял сетку — накомарницу, напротив стоял киллер Витек.
Глава XII
Спасет ли сетка от укусов?
Мы стали за забором в тени. Разговор шел о наших персонах. Фитиль нагонял страху на собеседника.
— Не нравится мне, что приехали сюда ребята, Макс и Данила, из нашего городка, ушлые они уж очень. Где они появятся, у меня вечно облом случается. То обыграют, то в яму свалишься, то выставят дураком. А последний раз так я вообще по их милости на воздух взлетел.
— Мальцы — те, что к соседям? — переспросил его Витек. — Чем они тебе помешали?
— Пока ничем не помешали, но, понимаешь, Витек, что бы я ни предпринял, они хуже всякой милиции расстраивают мои планы, боюсь я их.
— А ты не делай ничего такого, чтобы бояться. Не лазь сегодня на лабаз, не ломай дедовы колоды, и не будешь никого бояться. Ты что же, думаешь, дед поверит, что медведь их покрушил? — Витек неторопливо ходил по крыльцу с чашкой чая в руках. В это время Фитиль ножницами укорачивал занавеску. Чувствовалось, что киллер о чем-то сосредоточенно думает. А Фитиль, занятый приготовлениями к походу, не обращая внимания на собеседника, гнул свою линию:
