– Что рыцари? – небрежно продолжила Берегиня после короткой паузы.
– Гуго де Лаэрт не в восторге от идеи Конклава, но доверяет Сантьяге и только поэтому не протестует против его проведения. Он не поддержал меня в сомнениях.
– То есть часть вины упадёт на рыжих?
– Обязательно.
– Хорошо.
– Согласен.
Всеведа кивнула, бросила быстрый взгляд на монитор – появилась отметка о приходе важного сообщения, – но резко обрывать разговор сочла неправильным и негромко заметила:
– Ярга всё прекрасно рассчитал.
– Заурд велик, – спокойно ответил Сдемир.
– Заурд велик, – подтвердила Берегиня.
– Кстати, где он? – легко поинтересовался барон.
– Ты разве не знаешь?
– До сих пор думал, что знаю, но последние события заставили меня насторожиться.
Потому что после громкого инцидента в Замке Ярга исчез и уже несколько дней не давал о себе знать. Помощники продолжали исполнять разработанные им планы, но все они – во всяком случае, все из высшего круга – нет-нет да задавали себе вопрос: что происходит? Жив ли Ярга? В плену он или на свободе? А если в плену, то было ли пленение частью плана?
Потому что если события в Замке пошли не по сценарию, то скоро помощники первого князя начнут терять головы.
Независимо от положения в своих Великих Домах.
– Вдруг он действительно у навов? – тихо спросил Сдемир.
– Значит, он туда хотел, – с уверенностью, которой на самом деле у неё не было, ответила Всеведа.
– Или это значит, что он не может оттуда выйти, – ещё тише произнёс барон.
– Хочешь его предать?
– Я не настолько глуп, – усмехнулся Сдемир. – Но если заурд в плену, то мы остались один на один с Сантьягой.
– Ты в себя не веришь?
– Одной лишь верой кормятся инквизиторы, а я даже не маг. – Он помолчал. – Будет трудно.
И Всеведа вдруг подумала, что всё происходящее может оказаться прекрасно разыгранной провокацией и от того, как среагирует она сейчас, будет зависеть её будущее. Потому что Ярга без колебаний сносил нерадивые головы.
Независимо от положения их обладателей в Великих Домах.
– Не волнуйся – план безупречен, – ровно произнесла Всеведа. – При должной удаче масаны ликвидируют Сантьягу… а если нет – они как следует раскачают Тайный Город… Мы в любом случае в выигрыше.
– Кого ты указала им в качестве цели? – неожиданно спросил Сдемир, глядя Берегине в глаза.
– Только жрицу Снежану, – твёрдо ответила Всеведа. – Только она сможет составить мне конкуренцию на выборах королевы.
А смерть от руки вампиров никто не свяжет с происками Берегини…
Но в действительности барона интересовало другое:
– Ты ведь понимаешь, что я буду настороже и обязательно отобьюсь от масанов? – осведомился он, нехорошо улыбаясь.
– Как ты мог подумать, что я захочу твоей смерти?
– Слишком давно тебя знаю.
– Я не могу остаться без союзного барона.
– Твой единственный союзник – твой подлый, но гениальный ум.
– Ты мне ещё нужен, Сдемир, ещё нужен…
– И тем не менее я буду настороже.
– Так и развивается паранойя, – рассмеялась Всеведа, откидываясь на спинку кресла. – Увидимся, Сдемир.
Барон встал и отвесил Берегине лёгкий поклон.
* * *
Южный Форт,
штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово,
30 июня, четверг, 18:53
Если разобраться, Красные Шапки обладали всеми признаками полноценной семьи Тайного Города: у дикарей была штаб-квартира – Южный Форт, герб – чертополох, гимн, правда неофициальный, но очень любимый, общая казна, до которой все мечтали добраться, государственная виселица во дворе – у мусорной кучи, чуть левее портрета, и единогласно избранный пожизненный лидер семьи – великий фюрер Кувалда Шибзич, склеивший семью чугунной скрепой.
А великий фюрер любил проводить совещания, призванные определить пути развития великой семьи в будущем и решать накопившиеся вопросы в настоящем. Совещания делились на плановые, которые Кувалда назначал, когда был в настроении, и внеплановые – по наиболее острым, внезапно назревшим вопросам.
И нынешняя встреча была плановой. Находящихся в Форте уйбуев без лишних слов согнали в башню, разоружили – так стало принято после нескольких инцидентов, имевших место на заре правления Кувалды, – и рассадили за грязным «совещательным» столом. Как бывало обычно, не любящие друг друга уйбуи попытались затеять драку, но предусмотрительный одноглазый не забыл об угощении – пять бутылок виски, – и нарушения регламента не случилось.
Высокопоставленные дикари сделали по глотку животворящего напитка, слегка расслабились, но великого фюрера встретили без привычной льстивой угодливости, а несколько насторожённо, на что Кувалда не обратил внимания.
Одноглазый появился из потайной двери, плюхнулся в великофюрерское кресло, которое лизоблюды величали «троном», и внимательно оглядел сородичей. Те постарались сделать ответные взгляды максимально глупыми, но хитрость не удалась – Кувалда прекрасно знал, где зреет напряжение.
В настоящее время основное противостояние шло между родным кланом одноглазого – Шибзичами, которых вёл верный Копыто, и наглыми, да к тому же многочисленными Гниличами, среди которых образовался авторитетный уйбуй Абажур. Сейчас противоборствующие группировки сидели по разные стороны стола – Шибзичи справа, Гниличи слева – и обменивались недружелюбными взглядами. А в дальнем конце притулилась орава Дуричей – в ходе предыдущих разборок они потеряли своего неформального лидера и теперь представляли собой унылое болото, пытающееся растечься во все стороны разом. В настоящий политический момент Дуричи великого фюрера не беспокоили.
Впрочем, сейчас его и Шибзичи с Гниличами не особенно интересовали, поскольку, по его оценке, до перестрелок и рукопашных у мусорной кучи было ещё далеко. Не меньше недели. Другими словами, семья располагала временем, необходимым для решения неотложных экономических вопросов.
– Что у нас произошло, прифурки? – поинтересовался Кувалда, разглядывая подданных без одобрения.
Подданные переглянулись и уточнили:
– У нас?
Уточнили сразу с нескольких мест, и прозвучавшие вопросы слились в один.
– Фа, – ответил великий фюрер.
– У нас нормально, – осклабился Абажур, глядя левым глазом в сейф с семейной казной, а правым – в окно.
– Как ты того требуешь, так и происходит, – добавил Копыто.
– Живём и грабим! – сообщил кто-то из Дуричей. – Грабим и живём.
– Воруем, – пропищал кто-то умный.
Фантазировать на тему своего бытия Шапки могли долго, поэтому Кувалда стукнул по столу кулаком и рявкнул:
– У нас, ифиоты, произошла смена власти!
И рявкнул напрасно.
Совещание молниеносно притихло, сумрачно разглядывая одноглазого, после чего кто-то из Гниличей едва слышно пролепетал:
– Я же говорил, что он ненастоящий.
За столом засопели. В воздухе ощутимо запахло волнением и, возможно, бунтом с элементами революции, но, озабоченный отсутствием денег, Кувалда особенно не принюхивался.
– Двойника прислали, – прошелестело по кабинету.
– Или голема.
– Големы не пьют, а у этого перегар…
– Почему это големы не пьют?
– А зачем добро переводить?
– Тоже верно…
– Этот вроде на Кастрюлю Шибзича похож, только если глаз вырвать.
– Кастрюлю убили месяц назад.
– Или специально спрятали заранее, чтобы мы не увидели, как ему глаз вырвали.
– Надо бы проверить…
– А как?
– Черепушку вскрыть и посмотреть, что внутри. Если Кастрюля, то сразу поймём.
– А если не поймём?
– Тогда эрлийцам покажем.
– А это мысль… – протянул Абажур, представляя, как привозит вскрытого фюрера в Московскую обитель, а эрлийцы говорят: «Да, это он, хороните…»
Но сладкие мечты разбились уже в следующую секунду.
– Чего разорались? – недовольно поинтересовался Кувалда, для которого шёпот подданных сливался в один шелестящий гул. – Фавно никто не вешался?
Однако обещание репрессий не произвело привычного впечатления. Уйбуи, правда, замолчали, но ничего не ответили и напряжённо уставились на великого фюрера, выискивая на его лице признаки смертельного заболевания.
А над столом вновь полетел крамольный шёпот:
– Ругается, как настоящий.
– Вид делает.
– Может, он ещё не умер?
– А зачем тогда признался, что умер?
– Проверяет благонадёжность.
– Какую?
– Благонадёжность…
– Лучше выпей.
Уйбуи выпили, но ясности в происходящем не прибавилось.
– Вы о чём там бормочете, фауны?! – рявкнул Кувалда, который никак не мог взять в толк, что именно идёт не так.
– Раньше ты нас так не ругал, – заметил кто-то из Дуричей.
– Раньше я вас ещё сильнее ругал.
– Ты обругай нас, как раньше, а мы послушаем.
