В конце концов, надо сказать Луисе, что они мне противны. Не думаю, что она что-то заподозрит.
А потом я провалилась в сон без сновидений.
Проснулась только сейчас и вдруг замечаю, что в этой комнате вообще нет часов. Она не жилая. Она просто клетка для таких вот игрушек Рейеса.
А я больше не могу.
В шкафу среди платьев висят только одни широкие штаны, больше похожие на юбку. Но за неимением другой одежды подойдут.
Если я оцарапаю бедра о ствол дерева, Рейес точно прицепится, а что дальше, я даже думать не хочу.
Я быстро одеваюсь и бросаю взгляд на дверь.
Потом не выдерживаю, на цыпочках подхожу к ней и прислушиваюсь.
Еле-еле слышны мужские голоса. Тон довольно спокойный. Наверное, мои охранники просто беседуют на посту.
Ждать дальше смысла нет — если Рейес сюда ворвется, меня совсем ничего не спасет. Не буду терять время.
Я выхожу во двор, радуясь, что обувь у меня без каблуков, а на каблуках я и ходить-то не особо умею, и прицениваюсь к деревьям.
Ветки спилены на совесть, но профессионала это не остановит. Я невольно улыбаюсь.
Бог, где бы ты ни был. Спасибо тебе за то, что сегодня я жива и могу улыбаться. А все остальное я переживу. Справлюсь как-нибудь.
Вон то дерево слева мне нравится. Оно и растет близко к забору, удобно отталкиваться.
Я уже не Анхела Рубио. Я — госпожа Обезьянка. Руки и ноги все помнят, а немного обидное детское прозвище сейчас кажется мне милым.
Я подтягиваюсь и залезаю на дерево. Дальше дело техники.
И самое главное — не спалиться. Высовываться из-за забора нужно очень аккуратно.
И крепко держаться за ветки, чтобы не упасть, если меня кто-то окликнет.
Я прижимаюсь к стволу, радуясь, что листья меня скрывают, и лезу наверх.
Ну вот. Теперь можно оглядеться.
Я едва не вскрикиваю, когда мне в глаза бьет ослепительный свет.
Уф, это солнце играет бликами на морской воде. Надо же! Прямо за забором море!
А еще вдали поля, зелень и крыши-крыши-крыши. И среди них одна выступающая башенка с балконом.
Самое печальное, что отсюда особо не сбежишь. Хотя бы потому, что дерева на другой стороне забора нет. Я не смогу спуститься.
Я только собираюсь лезть вниз, как краем глаза замечаю на балконе движение. И вдруг там появляется мужчина.
Он дорого одет, а волосы у него скорее каштановые. Не черные, как у Рейеса, но что-то в этом человеке — то ли фигура, то ли разворот плеч, то ли черты лица неуловимо напоминают Диего Рейеса.
Раз я его вижу, то и он может меня увидеть.
Я бросаю на него последний взгляд перед тем, как срочно спускаться, и вдруг кожей чувствую, что этот мужчина смотрит прямо на меня.
Глава 7. Кузен. Диего
ДИЕГО
— Диего, ми вида… жизнь моя…
Все, блять. Я уже даже спать не могу. Просыпаюсь злой, как не знаю даже, кто.
Ну ни капли покоя во сне. Вдруг чика реально меня прокляла?
Не. Бред все это. Бабкины сказки.
Но остаток ночи сны паскуднее некуда.
Анхела Рубио ласково гладит меня по лицу, шепчет нежности, а ее голубые глаза сияют, как море поутру.
Какого хера мне это нужно?!
И я впечатываю ее в себя так, что она вскрикивает. Быстро задираю подол яркого платья. Сдергиваю белье в сторону. И подхватываю ее под бедра, резко насаживая на член.
Я хочу быть грубым и деру ее со всей страстью, но этой сучке так нравится еще больше! Ее мышцы обхватывают член и плотно сжимаются, стоило мне только вставить. Она настолько меня хочет, что кончает сразу же и бурно.
А я хочу еще. Чтобы кончала. Чтобы смотрела так. Чтобы захлебнулась от крика, выстанывая мое имя.
Хватит, твою мать. Достало. Этот довольный ублюдок во сне не я, а какой-то конченый раб чертовой девки. В жизни так не будет.
Я не позволю. Может, коньяк паленый, и у меня глюки?
Потому что Раулито к добру мне сниться тоже не может. Кузен по маме. И у меня все подозрения, что мама из-за него и…
Я веду расследование аварии до сих пор, и полное ощущение, что кто-то успешно заметает следы.
Рауль может. Я знаю, что он спит и видит прихапать все мое хозяйство, а меня самого скормить акулам. Но мы семья, и я вынужден изображать радушие и привечать его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Во сне Раулито обнимает… долбаную Анхелу Рубио. А у меня кровавая пелена перед глазами.
Этому ублюдку я ничего своего не отдам. Даже игрушку.
Я просыпаюсь и чувствую, как голова гудит и взрывается. Бухать, ебаться, не спать… Н-да. Бухать тут лишнее.
А к Рубио я больше не побегу. Днем, когда кое-что для нее привезут — да. А сейчас я пойду и разберусь с тем, кто втянул меня во все эти блятские проблемы. Разомнусь.
* * *
Этот опущенный уже выглядит красавчиком. Мои парни над ним хорошо потрудились.
Говорят, в городишке он работал мясником. Ну и сдохнет, как скотина. Иного не заслуживает.
Какое-то время я просто использую его, как грушу, чтобы потренироваться с утра пораньше. Ничто так хорошо не прочищает мозги.
А потом, когда он еще в сознании, приказываю поместить двадцать кусков у него перед глазами. Сумму, за которую он «продал» мне ангелка, хотя вообще прав на то не имел.
Бесит, сука.
А затем смотрю, как он барахтается в петле, цепляясь за свою гнилую жизнь. Не выйдет, гнида. И никто тебе не облегчит мучения. Добро пожаловать в ад.
Ну что ж, утро началось неплохо.
Но спустя минут десять оно херится прямо на глазах.
Рамос докладывает, что Раулито реально приехал в гости.
Блять. Сегодня же четвертое. Важный день для Семьи. Памятный.
С Анхелой Рубио я тупо забыл обо всем.
Но настоящая причина, почему я терплю Рауля — все-таки не Семья, учитывая мои подозрения. Просто он — родной брат Клары. Она его очень любила. Она бы мне не простила открытую ссору с ним.
Слишком много «бы».
Я говорю Рамосу разместить Рауля где обычно. Пусть девки готовят комнаты.
Славно, что он приехал. При нем я воздержусь от похода к ангелочку. Глядишь, и навязчивые мысли успокоятся.
Я наблюдаю, как тело бывшего мясника вытаскивают из петли. Двадцатку надо отдать семье Рубио поверх прочих беспокойств. Заодно и пошпионить за ними. Фернандес этим займется.
А я иду встречать гостя.
Вечера памяти мы проводим своеобразно. Курим, пьем, смотрим на танцующих девок и ненавязчиво пытаемся выведать секреты друг друга. Оценить дела по коротко брошенным фразам.
Блять. Мне придется туго. От бухла трещит башка. Курить я бросаю и не прогнусь при братце. Придется подналечь на что-то еще, чтоб он решил, будто я нихера не соображаю.
Не на девок же шлюх. К гостям я тащу самых шлюхастых, которые умеют хорошо обслужить. И все равно еле сдерживаю раздражение, когда мои девки с кем-то обжимаются. Они родились на моей земле. Выросли на моей земле. Они принадлежат мне.
Зато Раулито у нас наполовину не местный. Его мать с севера. Потому он и выглядит, как полукровка. И манеры пытается изображать цивильные.
Но я-то знаю, кто он на самом деле.
Потому что мои шлюхастые девки после него в гематомах. И как бы мне ни хотелось отрезать его голову за порчу имущества, пока я не могу.
Я просто разрешаю девкам самим выбирать, кто пойдет к долбанутому гостю. И плачу за такой вечер в два раза больше.
Деньги очень дисциплинируют людей и способствуют послушанию.
Ангелок вон ерепенится, поскольку жрать ей дома нечего. Но к хорошему быстро привыкают. Пожалуй, стоит выписать элитного повара готовить специально для нее.
Меня это совсем не разорит, а на нее забавно будет посмотреть. Главное, чтобы не разжирела.
М-да. Ее придется выпускать из комнаты, чтобы гуляла хотя бы по пляжу, откуда всяко не сбежать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я подумаю об этом.
А пока я радушно улыбаюсь сучаре Раулито.
— Здравствуй, брат. Как жизнь?
Он деланно скалится мне в ответ.
— Прекрасно! Я сегодня ненадолго — по уши в делах. Но не мог не заехать к тебе. Такой день.
