ты сегодня никуда не идешь, может…
Речь матери прервала трель входного звонка. Все посмотрели друг на друга удивленно. Кто мог заявиться в такую рань?
Открывать двери пошел отец, а Оксана с матерью с любопытством выглянули в коридор.
– Здравствуете, я за Оксаной Павловной.
Отец чуть не заикал, посмотрел на незваного гостя, а потом на Оксану, стоящую возле стены с недоуменным выражением лица.
За ней? Кто?
– Вы кто? – отец озвучил её мысли.
Дверь приоткрылась чуть шире, и Оксана узнала лысую макушку высоченного охранника Максимова. Тот сделал это нарочно, чтобы она увидела.
– Хозяин велел привезти служащую вовремя.
– Я больше не работаю в доме Романа Евгеньевича, – вмешалась Оксана, подходя ближе к отцу.
– У меня не было распоряжений по этому поводу.
– Я вчера уволилась.
Охранник посмотрел на неё нечитаемым взглядом. По его поведению стало ясно, что ему всё равно, – у него приказ и он намерен его выполнить.
– Пожалуйста, Оксана Павловна, не задерживайте меня.
– Моя дочка сказала, что не хочет работать у Романа Евгеньевича, – вмешалась мать, видя растерянность Оксаны. – Что это за хозяин, который не понимает простых вещей?
Охранник скупо улыбнулся:
– Я жду вас внизу, Оксана Павловна.
Оксана ощутила, как дрожат ноги. Она прекрасно помнила, что альфа её не увольнял. Но… не может же он её заставить на него работать?
– Я поеду с тобой, – твердо заявила мать.
– Нет, не надо… – Оксана ощущала, как покрывается холодным потом, – я сама разберусь.
– Что значит сама? Я с тобой.
Мама не терпела никаких возражений. А папа, собираясь на работу, успокаивал их, что он сообщит в полицию, если они не ответят на его звонок через полчаса.
Но даже если и так, от Максимова её это не спасёт.
Ещё Оксана боялась за маму. Ладно она, может, гнева альфы и не вынесет, но не хотела, чтобы унижали её маму.
Та вдруг притихла, как только они сели в огромный джип. В салоне ничем не пахло. До этого мать возмущенно бухтела, а тут как в рот воды набрала. Хотя, возможно, она, как и Оксана, ощущала себя инородной в дорогой машине.
Максимов явно не обрадуется её родне. И наверняка ещё и подумает нехорошее. Оксана сглотнула, совершенно не понимая, зачем альфа делает это. Может, он не понял или не услышал её? Хотя вряд ли.
Только когда их высадили у крыльца, Оксана поняла, как дрожит. У неё зуб на зуб не попадал. А вот мама застыла с отрытым ртом, глядя на дом.
– Это здесь? – спросила она, оглядываясь.
У Оксаны пальцы холодели.
– Да.
Дверь им открыл Игорь, который с ходу получил от мамы холодное приветствие.
– Я, безусловно, понимаю, что такой дом требует сил, но вам не кажется, что моя дочь не рабыня и если она отказалась от работы, то это значит, что беспокоить её не нужно?
Оксана опешила, когда мама начала высказывать Игорю Станиславовичу претензии в её защиту. Бета лишь удивленно приподнял седые брови, потом нахмурился, но молчал.
– Мама… – попросила Оксана, но та лишь закрыла её собой.
– Надеюсь, вы поняли…
– Что за шум?
Альфа, спускавшийся со второго этажа, застыл на середине лестницы. Оксана резко подняла голову, и не подозревая, что сердце может так полыхать внутри. Максимов застёгивал манжеты своей идеально выглаженной рубашки. Казалась, она даже светится в отблесках утреннего солнца.
Идеальный, потянутый, и это касалось не только фигуры. Брюки как на него шили, ни единого сантиметра лишнего. Прическа слегка растрепана, но видно, что достаточно одного взмаха рукой и всё будет лежать как для рекламного снимка в журнале мод.
Альфа без интереса рассматривал застывшую с открытым ртом незнакомую визитершу.
– Роман Евгеньевич, у нас гости без приглашения.
Оксану как будто укололи. Она быстро встала перед матерью.
– Мы просто…
– Я хотела узнать, где работает моя дочь, – быстро исправилась мама, объяснив цель визита на удивление спокойным голосом.
Максимов слегка приподнял брови, но ничего не ответил, под кожей заходили желваки.
– Не буду больше мешать.
Что?
Оксана с удивлением повернулась к матери, которая вежливо улыбнулась и направилась к двери.
– Мама…
– Проводи, – послышался вдруг приказ, и Оксана пошла вслед за матерью с явным намерением уехать вместе с ней.
– Даже не думай, – отчеканила та.
– Но это… это альфа, он…
– Вот именно, – согласилась мама с каким-то сожалением, – это альфа. Очень богатый альфа.
– Он из клана.
Мать снова огляделась немного с грустным восхищением.
– И это твой шанс.
Оксана скривилась. Какой, к черту, шанс?
– Он ненавидит омег.
– Правда? – она нахмурилась. – По его взгляду на тебя мне показалось, что нет.
– Мам, – прошипела Оксана.
Она не могла поверить в то, что слышит.
– Похоже, я слишком много читала тебе сказок на ночь.
С этими словами родительница ушла, оставив Оксану в полной растерянности. Но всё равно она не собиралась оставаться.
Ей такой шанс не нужен.
Максимов и так думает о ней невесть что.
Скажет сейчас, что не будет работать, вот прямо так.
– Р–р–ро–ом–ман…
Она застыла в тот момент, когда снова его увидела. Он уже надел пиджак и легкое пальто и находился у самого выхода. Вроде и не использовал феромон, а выглядел всё равно завораживающе.
– Сегодня я назначил Игорю консультацию у врача, поэтому на тебе обязанности по готовке и уборке.
– Вы… я не собираюсь работать у вас.
Максимов остановился, подошел ближе, чуть склонившись. Оксана попятилась, отворачиваясь и задерживая дыхание.
– Игорь тебя устраивал по трудовому договору?
Девушка кивнула.
– Тогда, насколько помню, там есть пунктик, что если работника что-то не устроило, он может уйти, но с выплатой полной стоимости последнего месяца работы, как компенсацию за моральный ущерб работодателю.
Оксана округлила глаза.
– Мне платили в конце и я проработала всего неделю с половиной.
– Всё равно.
– Это не…
Она хотела сказать "незаконно", "неправильно", но ни одно из этих слов так и не было сказано, а Максимов будто прочитал её мысли.
– Для омег ещё хуже условия.
– Зачем вам?
Альфа глубоко вздохнул и ответил:
– Могу себе позволить.
Он уже было обошёл ее, когда Оксана решилась, выпалила ему в спину:
– Вы тоже должны… – при последнем слове Максимов обернулся, – не использовать на мне феромон.
Мужчина усмехнулся, но ничего не ответил, закрывая за собой двери.
* * *
Роман не мог скрыть улыбки каждый раз, когда вспоминал это серьезное, по-детски наивное, лицо и слово "должен". Ни одна омега ему ещё столь нагло не делала такое замечание. Он "должен". Роман, черт возьми, никому ничего не должен, а уж тем более ей.
Вот
