На меня падает луч прожектора и толпа приходит в неистовство.
Когда я ныряю под канаты, Керриган уже на ринге и дерзкая ухмылка на его лице только разжигает мою ненависть.
Он ухмыляется, глядя на мои лайкровые шорты.
— Классные трусики, Уитмор.
Да, мои шорты для вале-тудо (Полноконтактное безоружное боевое соревнование с ограниченным количеством правил, которое стало популярно в Бразилии в двадцатом веке.) немного более откровенны, чем его шорты до колен, но зато не сковывают движения. Они выглядят, как велосипедные шорты. Драться в них — все равно что голым, потому что они обтягивают меня, как вторая кожа. Это дает большую свободу движений, позволяет бить выше. Так что Керриган может отсосать, потому что я собираюсь надрать ему задницу в этих «трусиках».
Я хватаю себя за промежность и говорю:
— Ты просто завидуешь, потому что тебе там обтягивать нечего.
Он поджимает губы в жесткую линию.
Похоже, я задел за живое.
Но это правда. Я видел, что он упаковывает в раздевалке: хвалиться особо нечем.
— Слышал о твоем несчастном случае, — усмехается он. — Тебя здорово избили, да?
Я пожимаю плечами.
— Это ничто по сравнению с тем, что я собираюсь сделать с тобой.
Мой взгляд падает на Саванну и Блейка в первом ряду. Он кричит мне, чтобы я вырубил этого ублюдка. Саванна явно нервничает. Напугана.
Я улыбаюсь и подмигиваю ей, давая понять, что все в порядке.
Джимми уходит с ринга и его место занимает судья Роджер.
— Давайте покажем чистый бой, мальчики, — говорит он, и я вставляю в рот каппу. — Вы знаете правила — никаких выдавливаний глаз, ударов в пах и укусов. Выигрыш за тем, кто отправил противника в нокаут или заставил сдаться. Все ясно?
Мы с Керриганом киваем и сжимаем забинтованные кулаки.
Роджер отступает назад, раздается звонок и начинается безумие. Все вскакивают с мест, орут просьбы убить, покалечить, уничтожить.
Если они хотят крови, я дам им ее.
Поднимаю кулаки, чтобы защитить лицо, пока мы кружим вокруг друг друга, оценивая на предмет слабых мест.
Керриган примерно моей комплекции, но не такой быстрый. Он громоздок, медлителен и полагается на грубую силу. Его любимый прием — удушающий захват. Вот почему его прозвали «Питоном».
Он бьет первым, и я блокирую удар. Проверяет мои рефлексы, пытаясь найти брешь в броне.
Сколько ни пытайся, ублюдок, ничего не найдешь.
Еще удар. Еще блок. Он бьет сильнее, теряет терпение.
Снова мелькает его кулак и на этот раз я уклоняюсь и наношу ответный апперкот в челюсть.
Керригану это не нравится. Он хмурится и замахивается ответить, но мой кулак попадает ему в лицо.
Один раз. Второй.
Чувствую, как хрустит его нос.
Керриган спотыкается и бросается на меня, в борьбе за победу мы валимся в яростном сплетении ног и кулаков. Я получаю локтем в лицо, ощущая во рту вкус крови, и в ответ обхватываю его за шею и сдавливаю.
Керриган дергается, когда я использую против него его же фирменный прием. Он снова пытается достать меня локтем, но не может оторвать мою руку от своего горла. Да ему только лом поможет выбраться из этой чертовой удавки. Обхватив его ногами за талию, я напрягаюсь всем телом и перекрываю ему кислород.
— Ты ведь не такой крутой один на один, правда? — рычу я ему на ухо.
Он что-то говорит в ответ, но так сдавленно, что я ничего не могу разобрать. Думаю что-то вроде «Пошел ты».
Приближается Роджер, готовый прервать бой. Но я не позволю Керригану так легко соскочить. Все только начинается.
Я отталкиваю его и вскакиваю на ноги, пока он на четвереньках ловит ртом воздух. Коленом пинаю его в голову, от чего та дергается в сторону. Он падает на мат, перекатывается на спину и хватается за ухо.
Маркус подлетает к рингу и кричит мне, чтобы я его прикончил.
Но я не могу. Ещё нет.
Керриган получил недостаточно.
Мое дыхание учащается, когда он встает. Из его свернутого носа хлещет кровь, лицо уже распухло и покраснело.
Похоже, он зол. В бешенстве.
Хорошо.
— Наконец-то решил сразиться со мной как мужчина? — издеваюсь я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он расправляет плечи и хрустит шеей.
— Хорош трепать. Я слышал, что ты просто валялся как маленькая сучка, пока тебе надирали задницу.
Что-то во мне обрывается. Он замахивается, но я пригибаюсь, обхватываю его руками за потную талию, упираясь ногами в мат. На пару секунд приподнимаю и грохаю его спиной на мат, от чего ринг содрогается, как от землетрясения. У Керригана выбивает воздух из легких, пока вокруг меня раздается хор одобрительных возгласов.
Я сажусь ему на грудь, осыпая лицо градом ударов. Керриган почти в отключке, его руки безвольно вытянуты вдоль тела, а голова мотается от моих ударов. Я так сосредоточен на том, чтобы превратить лицо этого ублюдка в кровавое месиво, что не слышу звонка об окончании боя. Пока Роджер не оттаскивает меня от противника.
Врачи суетятся вокруг бесчувственного тела Керригана, а Маркус уводит меня в сторону. Я вытираю со лба пот, а грудь тяжело вздымается.
Он хватает меня сзади за шею, наклоняется ближе, чтобы поговорить. Он улыбается, но из-за криков и шума крови в ушах я ничего не слышу, а потому просто киваю.
Он отпускает меня, похлопывая по спине, а Роджер поднимает вверх мой окровавленный, забинтованный кулак, объявляя победителем.
Снова крики. Хаос.
Легкие бешено работают, а сердце бьется в груди, как кувалда, гоня по крови адреналин и тестостерон. Сейчас я чувствую себя непобедимым.
Когда Роджер опускает мою руку, я останавливаю проходящего мимо медика.
— Вы мне их не разрежете? Костяшки пальцев уже начинают опухать, а на руках так много бинтов, что придется их срезать.
— Конечно. — Он ставит сумку на землю, присаживается на корточки и достает свежую пару перчаток, несколько бинтовых ножниц и пакет для био-отходов.
Избавившись от бинтов, я сжимаю и разжимаю кулаки, разминая пальцы.
— Спасибо, мужик.
Костяшки пальцев покраснели и слегка припухли. От этого на них еще больше выделяются черные буквы татуировки «Ва-Банк».
Я провожу большим пальцем по татуировкам, вспоминая тот день, когда набил ее. Это было на следующий день после похорон папы.
Я был потерян. Шокирован его внезапной смертью от сердечного приступа. Было бы так легко утопить горе в алкоголе и сексе, как я и сделал после смерти моей мамы. Но папа не хотел бы, чтобы я выбрал легкий путь.
Он часто говорил мне: «Играй ва-банк или вали из игры, Деклан. Что ты выберешь? Позволишь жизни вытеснить тебя на задворки или поднимешь свою задницу и будешь бороться?»
Я сделал татуировку, как напоминание о том, что всегда нужно бороться изо всех сил за то, чего я хочу от жизни, потому что без риска мне ничего не достанется. Будет нелегко.
Иначе это бы того не стоило.
Поднимаю голову и ищу взглядом Саванну. Она практически сияет от гордости на своем месте в первом ряду, когда произносит губами «Я люблю тебя».
Я думал, что всегда боролся за то, чего хотел, но это не совсем так, верно? В том, что между нами с Саванной, я не борюсь. Я позволяю ей выиграть.
Я позволяю им выиграть.
И это просто в голове не укладывается, черт подери.
Я делаю шаг в ее сторону, когда передо мной появляется Маркус.
— Теперь ты готов поговорить с агентами?
— Нет. — Мой ответ лаконичен и не оставляет места для обсуждения. Я обхожу Маркуса и направляюсь к своей девушке.
В «Яме» нет блестящих золотых чемпионских поясов. Ни камер, ни репортеров, ни славы. Только синяки, кровь и возможность показать себя. Но будь я проклят, если сегодня не получу трофей.
Глава 12
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Саванна
Наблюдать за боем Деклана подобно сильному афродизиаку. Это так по-дикому, так грубо.
И эти шорты.
Срань Господня. Если бы я не была уже беременна, его вид в этих маленьких черных обтягивающих шортиках вызвал бы у меня овуляцию.
