одного. Он её уговорил, сказал, что чуть-чуть погуляет… И так бежал, что споткнулся. Теперь она вообще его от себя не отпустит. – расстроился Максим.
– А дальше. Что у него в будущем?
– Она отведёт Кирилла на рентген. Ой, я знаю, что его зовут Кирилл! Снимок потеряют, но она будет настаивать и в больнице ногу сфотографируют ещё раз. А дальше не видел.
– Хорошо. Теперь нам пора идти.
Они вошли в полутёмный и прохладный коридор травмпункта. Линолеум на полу был влажный, пахнущий хлоркой, а воздух внутри был пропитан страхом, болью и любопытством.
– Кто на приём, первый? – из кабинета выглянула вышла молодая женщина, в манере разговора которой, угадывалась медсестра.
– Мы! – шофер Володя видимо отходил в уборную, потому что руки у него были мокрые и теперь спешил к ним из дальнего конца коридора. – Аркадий Матвеевич, я занял вам очередь. На секунду отошёл просто.
– Я ничего не знаю. – заволновалась бабушка Кирилла. – Мы пришли и вас тут не было! Что значит, вы заняли? Если заняли, так сидите в очереди. Откуда я могу знать: занимали вы, или нет? Пришли, так ждите, как все люди. А то я тоже могу сказать, что ещё со вчерашнего дня занимала. Я мальчика на себе считай несла. Он измучался бедный.
И она недоверчиво сжала губы, показывая, что своей позиции в данном вопросе, менять не собирается. Володя растерянно развел руками и уже собирался было вступит в спор, и апеллировать к медсестре, с которой уже успел перемолвится парой слов и даже сделать комплимент, но Аркадий Матвеевич с улыбкой замахал на него руками.
– Конечно, – сказал он, преувеличенно добродушно. – Идите вы первыми. Мы подождём. – и обернулся к Максиму. – Ты же потерпишь, ничего ведь?
Спорить Максим и не собирался, терпеть ему было не сложно, потому что нога и не сильно-то и болела, и он только кивнул головой.
– Бабка – огонь! – рассмеялся Володя, провожая взглядом медсестру и бабушку с внуком. – На соседку мою похожа. С такими лучше не связываться – все-равно не переспоришь. Правда, Максим? Будешь жениться, не на невесту смотри, а на тёщу, или выбирай жену с отдельной квартирой, а то вот у меня товарищ …
И он стал рассказывать историю своего друга, у которого гулял недавно на свадьбе.
А Максим, решил попробовать мысленно кинуть мячик в его сторону. Сердце у него опять забухало, а потом удары стали всё реже и реже, появились синие линии, которые сплелись в фигуру водителя, его улыбчивое лицо, сигарету которую он закуривает. Проступили контуры машины, здания травмпункта, и деревья. А потом он увидел Любу.
– Аркадий Матвеевич, – зашептал Максим, дергая за рукав начальника лагеря. – Я только что … – он был растерян и не знал как объяснить, что именно он только что увидел.
– Это была Люба? – спросил тот, ненормально спокойным и тихим голосом.
– Да, но я уверен, что смотрел вперёд. А ведь она… Её там не может быть. Люба не может приехать сюда. Или может?
Это было так страшно представить, что медсестра Люба, которую он видел лежащей на мокрой траве, может оказаться здесь. Что она может ходить, разговаривать с их водителем.
– Она теперь охотник? – Максим встал, собираясь бежать.
– Не бойся, она – не охотник.
Начальник лагеря остался сидеть и потянул Максима назад на банкетку.
– Хранители не могут позволить себе убивать любого без разбора иначе во времени начнётся кавардак. Прерывая чью-то судьбу, они изменяют будущее, которое охраняют. То будущее, в котором они могут появиться и существовать, поэтому они могут исправлять прошлое, но не разрушать его. Каждая смерть, каждое рождение, ведёт к точки их появления. Нарушь хотя бы одну линию, пресеки её и последствия могут быть таковыми, что разрушат их далёкое будущее. Это не значит, что они не могут стереть человека из истории, но прежде чем это сделать, надо быть уверенным, что сможешь исправить структуру времени. Можно уничтожить миллионы и всё равно прийти к нужной точке, а можно убить одного и потеря будет непоправима.
– Я так важен? Я так много значу?
– Уверен, что это так. Но они этого не знают. Потому что не знают тебя. Когда ты оказался во времени и смотрел свою карту, они не могли увидеть твоей судьбы, не знали твоей роли в истории, но знали точку в пространстве и во времени откуда ты пришел. Они послали туда охотников, чтобы те нашли тебя. Для Хранителей, ты был один, потому что перед этим ты твердо решил сбежать и не связывать свою судьбу ни с чьей другой – им не за что было зацепиться. Они знали только место и время. И вот в эту точку они и отправили охотников. Сами охотники твоего следа видеть не могли, не имея своей судьбы он и не видят и ничьей другой, их направляют хранители. Но след человека спящего, или находящегося без сознания, может уводить так далеко, что хранители теряют его в бесконечных вариантах времени. Для них твой след начинался с того момента, как ты потерял сознание и прервался твоим сном. Они надеялись разглядеть тебя уже на месте. Задача же охотников была такая: найти тебя, напугать и заставить совершать поступки, и тогда бы твой след был бы виден так же ярко, как дорога, освещённая огнями с из кабины самолёта. Но ты сбежал и заснул уже после появления охотников, зато к твоей судьбе потянулась линия медсестры Любы…
Аркадий Матвеевич, тяжело вздохнул.
– Но она оказалась им не по зубам. Я видел, что у нее сильный характер, но надеялся, что охотники вас не найдут. Они нашли…
– Так кто же она теперь?
– Просто человек, которого убили и вернули к жизни. Но её связь с прошлым прервана. Всё что она накопила за свою жизнь: её планы, мечты, привязанности – не имеют для неё значения. Она как сорванный лист, которому предстоит пустить корни в земле. Если она должна сыграть роль в истории её заставят это сделать, но это будет не её выбор. И она не испытает ни радости ни огорчения, а просто будет жить той жизнью, которую не будет считать своей. Так часто бывает. Просто люди не понимают почему это происходит именно так.
Дверь кабинета врача открылась и оттуда вышла бабушка.
– Как он пойдёт, у него нога? Я пожилой человек, мне его не донести. Где у вас каталки? Или что ему положено? Тогда на руках его несите.
Хотя она и жаловалась на старость и немощь, было
