Один такой встретил нас, когда мы насторожённые и подавленные махиной замка подошли к массивным воротам. Не говоря ни единого слова, он подобострастно распахнул калитку в воротах, явно приглашая войти. Да и вообще, весь его вид и жесты настолько напоминали услужливого дворецкого, что половина страхов тут же испарилась. А уж когда в огромном холле нам навстречу выбежал умильный старичок с энштейновской причёской и улыбкой от уха до уха, мы и подавно успокоились. Где-то на задворках сознания, правда, крутилась мысль о том, что просто так переходы между мирами не блокируют, но, подумав, я отогнал её – может просто таким образом маги-пенсионеры привыкли заполучать к себе гостей и, соответственно, свежие новости, собеседников и сотрапезников.
– Какая замечательная у вас кошечка, – прервав трёп «ни о чём», – обратилась ко мне Морана. – Не хотите ли её продать? Мы можем рассчитаться золотом или редкими артефактами. Магические услуги, извините, не предлагаю – только если в пределах этой планеты.
– Нет, очень жаль вас огорчать, но кошка не продаётся. Это, можно сказать, член моей семьи.
Я хотел, было, в шутку поинтересоваться у Варежки – как ей идея быть проданной на неизвестном мире, но, встретившись с ней глазами, передумал – Варёк недвусмысленно водила зрачками из стороны в сторону, даже не шевеля при этом головой. Тут я осознал, что за весь вечер ни она, ни Добрыня, не произнесли ни слова. Странно – решили в бессловесных тварей поиграть? Чтобы замять неловкость вызванную отказом, я поинтересовался:
– А расскажите, зачем вы каждый раз утром замок разрушаете? Ну, или прячете?
Старички переглянулись. После этого Моранус завёл длинный рассказ о том, как в одном мире он получил патент на магическую маскировку зданий на случай военных действий, дабы неприятель, видя развалины, не обращал на них никакого внимания. На самом деле, иллюзией были только руины, а замок просто становился невидимым. Однако, через некоторое время, другой маг подал на него в суд, заявив, что Моранус украл у него идею, которую давно с успехом применяют в нескольких отдалённых мирах. Покуда колдунский суд вникал в суть дела, наш хозяин успел переругаться более чем с половиной ковена, и, послав всех далеко и ещё дальше, удалился с сестрой на этот мир. А в отместку (кому, спрашивается?) установил своё изобретение на суточный цикл в этом замке.
К концу его повествования клевали носом все – даже сам рассказчик начал путаться и повторять одни и те же эпизоды.
Ещё через какое-то время, Морана мягко попеняла брату на нескончаемый рассказ, и мы разошлись спать в отведённые нам покои.
Уже засыпая на огромной мягкой кровати, я вдруг понял, что не попросил старичков снять с утра блокировку с межмировых переходов, но решил сделать это завтра прямо с утра. С тем и заснул.
* * *
Пробуждение было прямой противоположностью отходу ко сну. Низкий сырой потолок, покрытый отвратительной слизью, нависал над головой. Поросшие фосфоресцирующим лишайником стены маленькой камеры два на два метра явно напрашивались на название – склеп. Дверей в стенах не было. Каменный же пол покрывала в одном углу солома. Правда, не гнилая – и на том – спасибо.
Вот это попандец какой-то!
Хотя… кто это посмел заточить меня? Тут вам не там – тварь я дрожащая, или менеджер континуума? Обойдя по периметру место своего заключения, я простучал все стены. Никаких потайных или замаскированных выходов не обнаружилось. Каменный мешок прямоугольного профиля.
Собрав солому более-менее ровной кучкой, я сел на неё и крепко задумался. Пока я совершал обход временных, надеюсь, владений своих, весь запал немедленно всё сломать и сокрушить несколько поутих. Требовалось всё хорошенько просчитать. Итак – что мы имеем?
Во-первых – магия. То, что я теперь заделался крутым волшебником – это несомненный плюс. Но «Есть у меня диплом, только вот дело в том, что всемогущий маг лишь на бумаге я»! А у меня и диплома-то, в отличие от незадачливого героя песенки Аллы Борисовны, не наблюдалось. И в том самый главный минус. Допустим, что мне глубоко безразлично – откуда берутся все те вещи, которые мне удаётся наколдовывать, но потом-то они начинают жить по обычным физическим законам. В этом я убедился недавно, когда экспериментировал со стихиями. Если бы не вмешательство серой четвероногой энциклопедии, даже световой шарик не смог бы освоить. Так что, просто так отсюда не проломишься. И как построить банальный телепорт, и вообще, возможно ли это в принципе – не имею ни малейшего понятия.
Во-вторых – точное местоположение. Допустим, я найду способ пробиться сквозь толщу стен или потолка. Обзаведусь перфоратором или пневмомолотом, генератором, буду регулярно обновлять воздух, убирая угар. А дальше? При условии, что этот милый каземат находится на глубине хотя бы нескольких метров, то меня просто завалит обломками. А если этих метров не несколько, а десяток? Или сотня?
В-третьих – мои спутники. Где они и что с ними? Припомнив все возможные способы общения, я попытался мысленно докричаться до Варьки, потом Добрыни, потом до Феди. Наконец, хоть таким образом с ними не общался, на всякий случай до гоблина и полиморфа. Ноль эмоций. Единственно чего я добился – так это лёгкой мигрени, которая, впрочем, прошла сама через минуту. То ли для такого общения необходим зрительный контакт, то ли слишком далеко нас разнесло, а может и толща почвы надо мной экранирует. Ладно, оставим вопрос со спутниками на потом.
И, в-четвёртых – кто всё же виноват? Наши гостеприимные хозяева? Учитывая, что некоторые странности в их словах и поступках вчера проскальзывали, можно было списать всё на них. Но возникал резонный вопрос – зачем? Предположим, что до убежища пенсионеров добрался тот недруг Морануса, о котором он вчера так незанимательно рассказывал, а мы просто попали под горячую руку. Но в столь неудачное совпадение поверить было ещё сложнее. Скорее уж мы стали жертвой каких-то третьих сил.
За всеми размышлениями я не заметил, как совершенно заледенела спина – камни, показавшиеся поначалу совсем не холодными, всё же исправно вытягивали тепло. Ни лёгкая футболка, оставшаяся после сна, ни слой светящегося лишайника от холода не спасали. Ну, это дело поправимое. Нужна нам, скажем, тёплая кожанка с меховой подкладкой. Была у меня дома такая – старая, но добротная – с собакой в лес ходить. И какие-нибудь джинсы. Подойдут и те, что были на мне вчера. Ещё кроссовки с носками. Алле…
…Оп! От безумной, разрывающей сознание вспышки головной боли, глаза заволокло слезами. Хорошо, что сидел. Руки и ноги стали ватными, во рту появился привкус крови, и гулким колоколом в висках застучал пульс.
Проморгавшись от слёз, я всё же увидел заказанный мною гардероб, кучкой материализовавшийся около босых пяток. М-да, уж. Вот это эффект! Особенность моей камеры? Наведённая лично на меня порча? Гадать бессмысленно. Более-менее оправившись от такого отката, я оделся. Что ж – ладно. Больно, но не смертельно же. Надо выбираться. Только вот как?
И тут, застонав от собственной глупости, я мысленно хлопнул себя по лбу! Ведь материальные предметы отзываются на мои приказы о трансформации. Вспомнить хотя бы злополучную лужу перед домом, которую я вскипятил в порыве праведного гнева.
Примерившись к противоположному от себя углу на потолке, я приготовился к новому истязательству моей головушки, и, показав коронный «факью», со злостью воскликнул:
– Что б ты, каменюка поганая, в воздух превратилась!
Скрутило так, что мама не горюй! На этот раз раскололась не только голова – я понял, что могли бы почувствовать мультяшные герои, которых закручивает винтом оборотов эдак на десять, а потом резко раскручивает в обратную сторону. Многострадальный мозг, казалось, взорвал изнутри черепную коробку и разметался по всей камере. Наконец благословенная спасительная тьма в который раз за последние дни пришла ко мне на помощь.
* * *
Я люблю старые советские песни. Причём не только попсу, которая раньше и не называлась этим обидным словом, в наши дни вполне обоснованно применимым к большинству современной эстрады. Нравится мне и старый шансон, и весёлые утёсовские композиции, и СССР-овская классика того же Свиридова заставляет с сожалением пронестись в голове избитой фразе: «Такую страну профукали!». А уж всем известные раньше, а теперь незаслуженно забытые патриотические марши-гимны, как в старые добрые времена будоражат кровь и навевают желание собраться и поехать покорять целину, строить БАМ, или совсем уж лететь к далёким планетам и оставлять свои следы на их пыльных тропинках.
Одну из таких песен я установил на свой мобильник в качестве звонка. Когда в разношёрстной толпе какого-нибудь супермаркета из моего кармана жизнеутверждающе звучит «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди», отрадно видеть, как на миг замирает, а потом ностальгически-радостно начинает улыбаться среднее поколение. Как распрямляются спины и зажигаются блеском глаза бабушек и дедушек – ветеранов героического трудового фронта битв за урожай и пятилеток в четыре года. Даже успешные бизнесмены и топ-менеджеры компаний, окажись по близости, с удовольствием вслушиваются в знакомые с детства слова и ностальгически кивают в такт своим воспоминаниям о светлом будущем, оставшемся в далёком прошлом.
