— Значит, и Схеевинк мог сесть вот так, верхом, на кого-то чужого! Но зачем, черт возьми? Зачем ему понадобился кто-то еще?
— Погодите, здесь что-то не то, — вмешался Дамми. — Если бы он запланировал все заранее, он провел бы без всяких фокусов хоть целую роту. Но ключ он оставил в сейфе, значит, он не рассчитывал заранее, понятно? Второй появился неожиданно, вот что!.. Постойте! А что, если он заставил его?
— Что ты болтаешь! Как — заставил?
— А вот так, уткнувши в бок дуло пистолета!
— Сесть на меня верхом под дулом пистолета? — Рене расхохотался. — Хотел бы я посмотреть, как это ты меня заставишь! Да я тебя просто придушу, и все…
— Не успеешь, я пристрелю тебя раньше…
— Нет расчета, Дамми, — вставил Дюран. — Тогда ведь вы не пройдете…
— Не пройду? Думаете, не пройду? — Глаза Дамми горели азартом. — Да я…
Его перебил пронзительный звонок телефона, установленного на щитке машины Дюрана.
— Да!
— Господин Дюран, это я, Юсеф… Из коттеджа господина Эрдманна… Его нет, но мы нашли письмо.
— Читайте!
— «То, что я видел сегодня в программе Глобовидения, составляет вечный позор немецкой нации. Я не хочу больше жить, называясь немцем. Ухожу в здравом уме и добровольно. Для того, что от меня останется, в песках пустыни достаточно места».
Дюран опустил голову.
— Это слишком… — прошептал он.
— Что?
— Ничего… Вы уверены, что это писал он?
— Да, господин Дюран, тут на столе его записи в календаре, почерк тот же.
— Ищите его повсюду! — прокричал Дюран. — Все на поиски!
Луна. Спустя час после посадки «Лунника-22»
…Легкое подрагивание почвы оторвало его от воспоминаний. Лунная твердь дрожала, словно где-то за горизонтом двигалась танковая колонна. Что это? Вулкан?
Поднявшись на ноги, он несколькими длинными скачками взлетел на пологий холм — куполовидное возвышение, поднимавшееся невдалеке от места посадки. На холме, отливая матовым блеском в ослепительном солнечном свете, стояла решетчатая титановая пирамида, первый тригонометрический знак на Луне, установленный еще Моревым. Отсюда круглившийся горизонт выглядел особенно близким: казалось, Луну можно было обежать за несколько часов.
Дрожание почвы прекратилось, и вдруг из-за горизонта желтой молнией взвилась огненная точка и рассыпалась медленными красными и зелеными звездами. Это могла быть только сигнальная ракета! Значит, Земля послала за ним? Уже?
Потом горизонт в одном месте словно вздулся, там что-то блеснуло. Он вгляделся — это была человеческая фигура в скафандре. Она приближалась длинными плавными прыжками, как в замедленном кинофильме, поблескивая шлемом и раскачивая толстыми членистыми руками, — ее тень казалась черным провалом, пробегающим по лунной равнине.
Он кинулся вниз, не рассуждая, — мысль, подстегиваемая жгучей подсознательной эмоцией, вслепую билась в черепной коробке. Забежав за кабину, он очутился в ее тени и понял, что здесь он невидим. Тень протянулась метров на двести черным острием, и он попятился назад, к ее дальнему концу.
В то же самое вриемя на Земле, в Эль-Хаммаде
В окно виднелась старая часть городка — низкие, неровно обмазанные слепые стены, груженый осел, неторопливо бредущий по пыльной улочке в сопровождении дочерна загорелого белобородого старика. «Как лет двести назад», — подумал Дюран. Но из-под широкой белой халабии, в которую был одет старик, пела музыка — старик был озвучен новейшим транзистором, а поверх ослиной поклажи Дюран разглядел укрепленный на ней переносный телевизор. На экране что-то мелькало — старик не терял времени зря. Непостижимо!
Дюран пожал плечами. Вторые сутки он не мог включиться в нормальный ритм — вся эта история начисто выбила его из колеи. Дело ничуть не прояснилось. Оно только все больше запутывалось, а между тем напряжение нарастало — там, на Луне, они вот-вот встретятся… Никаких следов Эрдманна не нашлось…
Мысль понеслась вскачь, потом сделала неожиданный вольт в сторону письма Эрдманна. А если… Чушь, не может быть! Еврокосм прислал его с проверенными документами… Этот долговязый бездельник Дамми, голова у него варит неплохо. Появление второго действительно было неожиданным…
Как он не подумал об этом раньше? Вот зачем Схеевинк выходил — его вызвал человек, знавший о Цербере, но не имевший доступа на площадку! И он мог принудить Схеевинка…
Но он тоже не вышел обратно. Он не мог выйти один. Значит, в кабине их наверняка двое. Двое! И необъяснимым чутьем Дюран вдруг понял, кто был второй…
Вскочив с места, Дюран вихрем ворвался в радиоаппаратную.
— Живо, Байконур!
— Алло! Дюран?
Он узнал Громоздова.
— Вы??
— Мы отправили Морева, — был ответ. — Но в чем дело?
— Капитан Морев? Лунарь-первый? Значит, теперь он и первый, побывавший на Луне дважды!
— Да, когда вернется, — ответил Громоздов.
— Он вооружен?
— Да. Он вышел на поиски… Но что случилось?
— В кабине находятся двое… — Дюран кратко изложил суть. — Видимо, у него комплекс вины, письмо звучит совершенно искренне…
После непродолжительного молчания из Байконура донеслось:
— Понял, положение сложное. Как вы понимаете, Морев может взять только одного…
— Боюсь, что только одного и придется возвращать… Ясно, что Схеевинк не полез в кабину добровольно…
На этот раз молчание было более длительным. Потом Байконур ответил:
— Вот что, Дюран. Немедленно фототелеграфьте нам портрет этого, другого. Дорога каждая минута. Сеанс связи с Моревым через полчаса, я опишу его устно.
— Но зачем? — недоуменно спросил Дюран. — Никого другого там ведь не может быть!
— У меня есть свои… соображения, Дюран. Шлите портрет немедленно!
За 6 часов до старта «Европы»
Чем дольше он глядел на лунный диск, тем заманчивее казалась внезапно осенившая его полуфантастическая идея. Там, на Луне, они его не достанут. Если он протянет месяца три на ресурсах Базы, русский «Лунник» вернет его на Землю — первого лунного Робинзона, героя Земли. А пока он соберет станцию и займется научными наблюдениями…
Закрыв глаза, он задумался.
Потом, присев к столу, быстро набросал несколько строк и аккуратно запечатал конверт. Почему-то стараясь шагать на цыпочках, переоделся в комбинезон, рассовал по карманам несколько привычных мелочей. Подумав, сунул в карман пистолет — и вдруг замер, ошеломленный возникшим в сознании вопросительным знаком.
