Вновь проходя проделанный ими маршрут, вскоре Куин обнаружил себя в холле, заставленном рядами стеллажей от пола до сверхвысокого потолка.
— Иисус… Христос, — выдохнул он, увидев сосуды лессеров.
Все остановились.
— Сосуды? — спросил Роф.
— Да, — со смешком подтвердил Тор. — Наш мальчик выглядит впечатленным.
— И должен, — пробормотал Рэйдж, затягивая пояс балахона. — Мы лучшие.
На эти слова последовало множество стонов и закатываний глаз.
— По крайней мере, он не выдвинул идею, что это «тотас амезибол» 73, — пробормотал кто-то.
— Это Лэсситер, — последовал ответ.
— Черт, этому сукину сыну пора прекращать смотреть Никел-мать-его-одеон.
— Как и многое остальное.
— Кончайте, народ, — вмешался Рэйдж. — Можно хоть минуту без этого?
На смену брюзжанию пришли одобрительные возгласы, горловым звуком устремляясь ввысь и пронизывая сувениры от их мертвых врагов.
— Только задумайся, — сказал Тор, приобняв Куина за плечи, — как ты поставишь сюда добытые тобой сосуды.
— Это дело, — пробормотал Куин, рассматривая разнообразные емкости. — Это дело.
Они вышли через врата, которые были одновременно древними и такими, что паяльной лампе понадобилась бы пара часов, чтобы проникнуть за них. Затем появилась очередная преграда, которую сдвинули в сторону, и черт бы ее побрал, выглядела она как стена пещеры… и чтобы вы думали, они вынырнули из неприметного укромного уголка на поверхности и вернулись в «эскалейд». Потребовалось какое-то время, чтобы проехать назад через лес, и в ту секунду, когда в поле зрения появились огни особняка, он занервничал, тело дернулось вперед, рука уже шарила в поисках дверной блокировки.
Внедорожник еще не успел остановился, когда он распахнул эту штуковину и выскочил. Братья рассмеялись, выйдя из нее более цивилизованным способом и следуя за ним по пятам, пока он перескакивал через ступеньки. У величественного парадного входа, он резко распахнул дверь и бросился в вестибюль, пихая свое лицо в камеру безопасности.
Позади он услышал голоса Братьев…
Теперь его Братьев. Разве не так?
Пока Браться паясничали, подкалывая его, Фриц открыл входную дверь.
Куин едва не сбил дворецкого с ног, ворвавшись внутрь. Множество улыбающихся лиц, все шеллан, королева, повсюду доджены… АйЭм, Трез, Рив и Елена…
Он искал рыжеволосую голову, осматривая столовую, затем бильярдную. «Куда же запропастился…»
Куин остановился.
В дальнем конце бильярдной, на кушетке, обращенной лицом к висевшему над камином телику, бок обок сидели Блэй и Сакстон. Их лица повернуты друг к другу, в руках джин-тоник, оба выглядели так, словно поглощены беседой.
Внезапно Блэй рассмеялся, откинув назад голову…
В этот момент он увидел Куина.
И выражение его лица вмиг напряглось.
— Поздравляю! — с трудом пробился до него голос Лэйлы, и Куин повернулся к ней как слепой; его мозг впал в ступор, хотя и не должен был: он все это время знал, что Сакстон возвращается из отпуска.
— Я так за тебя рада! — Когда Лэйла обняла его, Куин автоматически вернул объятие.
— Спасибо. — Он выпрямился и пригладил волосы. — Как ты себя чувствуешь?
— Тошнотворно и потрясающе!
Куин поник, пытаясь найти удовольствие в беременности.
— Я рад. Я действительно… рад.
ГЛАВА 73
Сола врезалась в плиту, проводя мужчину в свой дом. А затем, как часть ее коррекции курса, налетела на стул, где сидела ее бабуля… но по крайне мере ей удалось это замаскировать, тут же вытянув его и плюхнувшись сверху.
— Кстати, я тоже не знаю твоего имени, — пробормотала она, хотя имена — последнее, что интересовало ее.
Мужчина присоединился к ней, усевшись с противоположной стороны маленького стола. Благодаря своему дорогому наряду и поразительным габаритам, он заставлял все казаться хрупким: от разделявшей их ламинированной поверхности до сидений, кухни.
До целого дома.
Он протянул через стол руку, а затем низким, с восхитительным акцентом голосом представился:
— Я Эссэйл.
— Эссэйл? — Она осторожно протянула свою ладонь, готовая встретиться с рукой мужчины на середине стола. — Странное имя…
Как только они соприкоснулись, по ее руке прямо в сердце прострелил удар молнии, ускоряя его биение, заставляя ее покраснеть.
— Тебе не нравится? — наиграно произнес он шепотом, как будто прекрасно знал о ее реакции.
Вот только он же говорил о своем имени, верно? Да, точно.
— Оно… оригинальное.
— Назови мне свое, — попросил он, не выпуская ее руки. — Пожалуйста.
Ожидая ее ответа, держа за руку, синхронно дыша, Сола осознала, что иногда некоторые вещи гораздо интимнее секса.
— Марисоль. Но все зовут меня Сола.
Он заурчал. Заурчал.
— Я буду звать тебя Марисоль.
И как это прозвучало. Боже, с этим акцентом… всю жизнь произносимое всеми ее имя он превратил в поэзию.
Сола вытянула руку из его ладони и положила ее на колени. Но все так же не сводила с него глаз: его выражение лица такое надменное, и у нее сложилось впечатление, что он даже не отдает себе в этом отчета, что оно не имеет никакого отношения к ней. Его волосы казались нереально густыми, и, несомненно, уложенными гелем — эта совершенная волна не убралась бы с его лба обычным естественным образом. А его одеколон? Проехали. Чем бы он, черт возьми, там не был, она почти опьянела от невероятного запаха.
С такой великолепной внешностью, телом и этими мозгами? Она была готова поставить свой дом на то, что он шагал по жизни с отношением весь-мир-у-моих-ног.
— Итак, расскажи мне о том визитере, — попросил он.
Ожидая ответа, он опустил подбородок и смотрел на нее из-под полуопущенных век.
Неудивительно, что он кого-то убил.
Она пожала плечами.
— Понятия не имею. Моя бабуля только сказала, что у мужчины были темные волосы и глубоко посаженные глаза… — Сола нахмурилась, отметив, что радужки его глаз были, как всегда, цвета полуночи — подобное казалось неестественным. «Контактные линзы?» задумалась она. — Она… она не упомянула имя, но он, должно быть, был вежливым… в противном случае, я услышала бы об этом и еще о многом в придачу. О… и он разговаривал с ней на испанском.
— Есть кто-то, кто стал бы тебя искать?
Сола покачала головой.
— Я не распространяюсь об этом доме… никогда. Большинство людей даже не знает мое настоящее имя. Вот почему я подумала, что приходил ты… кому же еще… я имею в виду, никто никогда сюда не приходил, кроме тебя.
