Она возложила руки на голову дочери, благословила ее и сказала:
– Помни в сердце своем всегда о Боге, и будет тебе хорошо.
Затем она закрыла глаза и умерла. Когда ее хоронили, девушка шла за гробом, горько плача, и воздала ей последний долг.
Стала девушка с той поры жить одна-одинешенька в маленькой избушке; к работе она была прилежна: пряла, ткала и шила; и во всем, что она делала, было благословение доброй старухи. И было так, что лен у нее в каморке никогда не переводился, а становилось его все больше; если соткет она кусок полотна, или ковер сделает, или рубашку сошьет, то тотчас находится и покупатель, плативший ей щедро, и она никогда не испытывала нужды и могла еще кое-чем с другими людьми поделиться.
На ту пору по той земле путешествовал королевич, ища себе невесту. Бедную девушку брать ему не полагалось, но и богатой он тоже не хотел. И он сказал:
– Та будет моею женой, кто самая бедная, и в то же время и самая богатая.
Приехав в деревню, где жила девушка, он стал расспрашивать, как делал это он всюду, кто тут самая бедная и самая богатая. Ему сначала назвали богатую; а самая бедная, эта та, мол, девушка, что живет на краю деревни. Богатая сидела на пороге дома в праздничном наряде, и когда королевич подошел к ней, она встала, пошла к нему навстречу и низко ему поклонилась. Он ее оглядел, ни слова не молвил и поскакал дальше. Когда он подъехал к избушке бедной девушки, то ее у дверей не было, она сидела в своей комнатке.
Он остановил коня и увидел в окошке, в которое светило яркое солнце, девушку, что сидела за прялкой и усердно работала. Она посмотрела и, заметив, что на нее загляделся королевич, вся зарделась, опустила глаза и продолжала прясть. Уж не знаю, не ведаю, была ли на этот раз нитка ровная, но она пряла до тех пор, пока королевич не уехал.
Потом она подошла к окошку, отворила его и сказала:
– А в комнате-то как жарко стало, – и она смотрела ему вслед, пока видны были белые перья на его шляпе.
Села девушка в своей каморке снова за работу и продолжала прясть. И пришли ей на память слова, которые не раз ей повторяла старуха, сидя за работой, и она стала тихо напевать:
Веретенышко, скакни,Женишка мне приведи!
И что же тогда случилось? – Вмиг выпрыгнуло веретенце у нее из рук и покатилось прямо в дверь. Когда она от изумленья встала, чтоб поглядеть, куда оно укатилось, она увидела, что оно весело запрыгало по полю, таща за собой блестящую золотую нитку. И вскоре оно скрылось из виду. У девушки веретенца больше не было, и она взяла тогда в руки челнок, села за ткацкий станок и принялась ткать.
А веретено запрыгало, покатилось дальше, и только нитка кончилась, докатилось оно к королевичу.
– Что я вижу? – воскликнул он. – Пожалуй, веретено хочет указать мне дорогу?
Он повернул коня и поскакал за золотой ниткой назад. А девушка в то время сидела за своей работой и пела:
Челночок мой, тки живей,Жениха веди скорей!
И тотчас выскочил челнок у нее из рук и прыгнул прямо к дверям.
На пороге он стал ткать ковер, да красоты прямо невиданной. По краям того ковра зацветали розы и лилии; посередине, на золотом поле, подымались зеленые стебли, и прыгали меж ними зайцы да кролики, олени и лани протягивали головы, а наверху сидели на ветвях пестрые птицы, и казалось, что вот-вот они запоют. А челночок бегал взад и вперед и все как будто росло само собой.
Но вот челнок убежал, и девушка принялась тогда за шитье; она держала в руке иголку и пела:
Ты, иголочка, игла,Дом укрась для женишка!
Вдруг выскользнула у нее из рук иголка и стала летать по комнате, да так быстро, прямо как молния. Казалось, что никак не иначе, а работают тут незримые духи; и покрылись вмиг стол и скамьи зеленым сукном, а стулья – бархатом, а на окнах появились шелковые занавески.
Только сделала иголка последний стежок, увидала девушка в окошке белые перья на шляпе у королевича, – его привело сюда веретено своей золотой нитью. Он встал с коня, ступил по ковру в дом, и только зашел он в комнату, встала девушка, одетая в бедное свое платье, но она пылала в нем, точно роза на кусте.
– Ты самая бедная, но ты самая богатая, – молвил он ей, – пойдем со мною, и будешь ты моей невестой.
Она молча протянула ему руку. Тогда он поцеловал ее, вывел из дому, усадил на коня и привез ее в королевский дворец, где они отпраздновали веселую свадьбу.
А веретенце, челнок и иголка отданы были на сохранение в королевскую сокровищницу, где и находятся в великом почете.
189. Мужичок и черт
Жил-был на свете умный и хитрый мужичок. О его проделках можно немало бы порассказать, но самый лучший сказ будет о том, как повстречал он черта и оставил его в дураках.
Пахал раз мужичок свое поле и собирался уже домой возвращаться, а тут наступили сумерки. Вдруг видит мужичок посреди своего поля груду горящих углей; удивился он, подошел, видит – сидит на самом огне маленький черный чертик.
– А не сидишь ли ты, чего доброго, на кладе? – спросил мужичок.
– Так оно и есть, – ответил чертик, – на кладе. Золота да серебра тут будет побольше, чем ты видел за всю свою жизнь.
– Но клад-то лежит на моем поле, – стало быть, он принадлежит мне, – сказал мужичок.
– Он твой и будет, – ответил черт, – если ты мне два года согласен будешь отдавать половину того, что вырастет у тебя на поле, – денег-то у меня достаточно, а вот зелени хотелось бы мне отведать.
Стал мужичок сговариваться.
– А чтоб не вышло у нас с тобой при дележе спора, – сказал он, – пусть принадлежит тебе то, что вырастет над землей, а мне то, что вырастет под землей.
Черту это очень понравилось. Посадил тогда хитрый мужичок репу. Вот пришло время снимать урожай, и явился черт, чтоб забрать свое, но нашел он одну лишь желтую, пожухлую ботву, а мужичок остался доволен и выкопал себе репу.
– Один раз ты выиграл, – сказал черт, – но дальше дело так не пойдет. Твое будет теперь то, что вырастет на земле, а мое – что под землей.
– Я и на то согласен, – говорит мужичок.
Подошло время сеять; и посеял мужичок на этот раз не репу, а пшеницу. Поспела пшеница, пошел мужичок на поле и скосил полные колосья по самый корень.
Приходит черт, видит одно только жнивье, и от злости запрятался он в ущелье.
– Так вас, лукавых, и надо надувать! – сказал мужичок, пошел и забрал себе клад.
190. Хлебные крошки на столе
Сказал раз петушок своей курочке:
– Зайдем со мной в комнату да поклюем на столе хлебные крошки: наша-то хозяйка в гости ушла.
А курочка и говорит:
– Нет, нет, нет, не пойду! Как узнает о том хозяйка, она прибьет нас.
Говорит петушок:
– Да она ничего о том не узнает, пойдем! Она ведь ушла, не скоро вернется.
А курочка говорит опять:
– Нет, нет, нет. Хоть она и ушла, а я все-таки не пойду.
Но петушок не давал ей покоя, все уговаривал, и вот, наконец, зашли они в комнату – да на стол, и все хлебные крошки быстро-быстро поклевали.
А тут, на беду, воротилась как раз в это время хозяйка, схватила палку и жестоко их исколотила. Выбрались они из дому, завели разговор, и говорит курочка петушку:
– Куд-куда, куд-куда, куд-куда ты ходил? А не я ль говорила куда?
Тут петушок рассмеялся и говорит:
– Хо-хо-хо, а я разве-то знал?
И пошли они себе дальше.
191. Морская рыбка
Жила-была на свете королевна, и был у нее во дворце, высоко, под самою крышей дозорной башни, зал с двенадцатью окнами, выходившими на все стороны света. Когда она подымалась в тот зал и смотрела вокруг, то могла видеть все свое королевство. Из первого окошка она видела лучше, чем остальные люди, из второго еще лучше, из третьего еще ясней и так дальше, а из двенадцатого окошка она видела все, что находилось над землей и под землею, и ничего не оставалось от нее сокрытым. А так как была она гордая, подчиняться никому не хотела и желала сохранить всю власть в своих руках, то она объявила, что лишь тот может стать ее мужем, кто сумел бы так от нее спрятаться, чтоб она его никак отыскать не могла. И кто на это дело отважится, а она его отыщет, то отрубят тому голову и насадят ее на кол. И стояло уже перед замком девяносто семь кольев с мертвыми головами, и долгое время никто в женихи не объявлялся. Королевна была этим довольна и думала: «Теперь я всю жизнь буду свободна».
Но вот явилось к ней трое братьев и объявили ей, что хотят попытать счастья. Старший полагал, что он будет в безопасности, если заберется в известковую пещеру, – но королевна заметила его уже из первого окошка, велела его оттуда вытащить и отрубить ему голову. Средний брат забрался в подвал замка, – но и его тоже увидела она из первого окошка, и он тоже погиб: насадили его голову на девяносто девятый кол. Тогда явился к ней младший брат и попросил дать ему день на раздумье и помиловать его дважды, если она его разыщет, а не удастся ему спрятаться и на третий раз, тогда уж и ему, мол, самому жизнь не мила будет. А так как был он очень красивый и так ласково ее просил, то она сказала: «Хорошо, я согласна, но это тебе не удастся».
