30 сентября 1965 года. Этот срыв был неизбежен. Я сбросил тяжелый груз со своих плеч. Это был кризис? Или только начало кризиса? Я все еще слегка оглушен. Я не чувствую никакого облегчения от мысли, что завтра начинается последний год.
Год двадцатый
Переход через мексиканскую границу — Планы и подготовка к выходу на свободу — Старший сын выигрывает первый приз в архитектурном конкурсе — Шоукросс говорит, что он с Макклоем многие годы добивались моего освобождения — Карьера, основанная на смерти — Дом моих родителей горит во сне — Гесс обсуждает с Ширахом планы симуляции безумия — Гесс понимает, что этого делать не стоит — Весь этот уголь для одного Гесса
1 октября 1965 года. Через год в этот день меня уже здесь не будет. Я повторяю это себе снова и снова. Что-то вроде заклинания. После последнего срыва приходится напоминать себе, что 1 октября меня в Шпандау больше не будет.
4 октября 1965 года. Сегодня Джордж Райнер, пытаясь меня подбодрить, рассказал, какой психоз возникает ближе к концу длительного тюремного срока, иногда даже в последние часы перед выходом на свободу. Он слышал, что заключенных охватывает странное возбуждение. У одних появляются серьезные нарушения кровообращения, они обливаются холодным потом так сильно, что одежда промокает насквозь. У других отказывают ноги, и они не могут ходить без посторонней помощи. Некоторые наотрез отказываются покидать свои камеры. Я снова невольно вспомнил о Дёнице. Побледневший Гесс слушал очень внимательно.
— Да, я буду избавлен от этих проблем, но меня это не слишком утешает, — заметил он.
Развернувшись на каблуках, он ушел в свою камеру. Мне стало очень жаль его.
7 октября 1965 года. Пересек мексиканскую границу в Мехикали. Ужасный район. Повсюду понатыканы нелепые кактусоподобные растения, которые местные жители называют «бугамы» — она напоминают деревья, мелькающие на заднем плане в экспрессионистских фильмах. Время от времени я заходил в церкви, стоявшие в небольших примитивных деревушках. Эти церкви построили иезуиты в период испанской колонизации. Благословенные остановки в пути — здесь можно охладиться в тени и дать отдых глазам после слепящего света. Одна из церквей построена в честь Девы Марии Гваделупской.
18 октября 1965 года. Несколько дней назад прибыли три новых русских охранника. Они сидят в тюремном корпусе и учатся на заочных курсах. Один изучает ближневосточную историю и арабский язык, второй — машиностроение; я пока не понял, в какой области специализируется третий. Каждый день все трое приходят с охапками книг, садятся на свои места и занимаются.
Джон Маскер с характерным для британцев преувеличенным чувством собственного достоинства несколько дней назад подал жалобу директорам. Он сообщил, что один из русских часто остается в саду после дежурства; очевидно, сад нужен ему для учебы. Но охраннику нельзя находиться на территории заключенных в нерабочее время. Сегодня я попросил полковника Берда не давать хода жалобе — это лишь приведет к созданию враждебной атмосферы. Берд согласился.
23 октября 1965 года. Французский врач в виде эксперимента прописал мне в течение недели принимать «Люцидрил» — препарат, улучшающий работу мозга. Если эффект будет положительным, мне следует принимать это лекарство в последние два месяца перед освобождением. Между прочим, уже через несколько дней приема таблеток я стал более уравновешенным и физически стабильным.
25 октября 1965 года. Сегодня я сказал Шираху, что, готовясь к выходу на свободу, Дёниц заказал себе костюм; его портной все эти годы хранил снятые с него мерки.
— Хорошая идея, — оживился Ширах. — Попрошу детей выяснить, остались ли у Книце в Вене мои размеры. Наверняка остались.
— Я бы сначала узнал цену, — заметил я. — Думаю, сегодня костюм обойдется в четыреста — шестьсот марок.
— Скорее восемьсот или тысяча, — ответил Ширах. — Допустим, он стоит тысячу, тогда пять костюмов и смокинг, три пиджака и какая-нибудь повседневная одежда, а еще, конечно же, спортивные пиджаки, сшитые на заказ сорочки… Так, все вместе обойдется в тысяч двенадцать. О чем я говорю! Фрак, вечерний костюм, всякие другие вещи. А потом еще обувь, нижнее белье — только самое лучшее… скажем, примерно двадцать.
Я был ошеломлен.
— Но, — сказал я, стараясь сделать ему приятное, — с миллионом, который вы получите за книгу, вы легко сможете себе это позволить.
Ширах с жалостью посмотрел на меня.
— Миллион, говорите? Это смешно. Я получу гораздо больше. Видите ли, я собираюсь написать три книги.
4 ноября 1965 года. Одно из последних свиданий с женой. Я хотел сказать ей об этом и добавить что-нибудь о возвращении домой, но голос мне изменил. После этого я замолчал из страха, что чувства нахлынут на меня и я сломаюсь при ней. В то же время я боялся, что охранник скоро крикнет «Время вышло!» — и мы расстанемся, так ничего не сказав друг другу.
5 ноября 1965 года. Сегодня вечером впервые обдумывал возвращение домой. Лучше всего было бы исчезнуть 1 октября на десять дней или пару недель. Я мог бы поехать в какой-нибудь охотничий домик, прибыть туда ночью. Там собралась бы вся семья; нас бы никто не потревожил, мы бы проводили время на свежем воздухе, спокойно гуляли, сидели на солнышке или наблюдали за животными в сумерках. Неподалеку должна быть небольшая деревенская гостиница для остальных членов семьи, которая в последнее время так разрослась. А потом через пару недель газеты потеряют интерес к моему освобождению, и я смогу спокойно вернуться домой.
4 декабря 1965 года. Снова больше четырех недель без записей. У меня и сейчас нет желания писать, и я делаю это, главным образом, для того, чтобы довести до конца дело, к которому привык. Но я пишу автоматически и без всякого интереса.
Вчера после долгих споров профессору Мейеру-Швикерату, который шесть месяцев назад оперировал сетчатку Шираха, разрешили проверить результаты операции. В лазарете присутствовали не только четыре директора, но и два американских врача, переводчики и санитар Миз. Швикерат пришел к заключению, что швы рубцуются хорошо и что Ширах сохранит зрение. Ширах разволновался и был вне себя от счастья. В порыве он пожал доктору руку и от души поблагодарил его.
5 декабря 1965 года. Сегодня написал Хильде, что передумал и не хочу прятаться после выхода на свободу. Лучше вытерпеть некоторое неудобство и беспокойство, чем устраивать загадочное исчезновение. Другими словами, я предпочитаю сразу встретиться с прессой и покончить с этим. Тогда общественности придется уважать наше желание восстановить свои силы в тишине и покое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
