В одной из ближайших к нашему бивуаку деревень я познакомился с армянским священником. Он был местным жителем, но прекрасно говорил по-русски. Он в России получил университетское образование и, кроме того, в Эчмиандзине окончил армянскую духовную академию, где и был пострижен в духовенство. Эчмиандзин – это своего рода армяно-грегорианский Ватикан,[269] в котором находится резиденция их патриарха, называемого Католикосом. Священник оказался не только интересным собеседником, но человеком с большими познаниями по истории, в особенности народов, населяющих малоазиатский полуостров.
– Я живу духом старины, я думаю мыслями предков, – говорил он мне. – Я знаю историю этих краев, первую колыбель христианства, где первыми воспринявшими эту религию были армяне.[270] Наша история была бурна, буйна, но из наших рук никогда не выпадал крест Господень. Какие народы здесь не проходили! Здесь были и греки, и персы, и монголы, и турки. Всем мы были на пути. И никакие волны человеческого нашествия нас не могли смыть с лица любимой нами земли. Политически мы давно уничтожены, но как нация, как дух мы оставались всегда до последних времен. Не тайна для нас, что Россия заболела. Не сегодня-завтра ваши полки уйдут отсюда, а с тем рухнут и наши надежды. Опять нас зальет волна крови, опять над нами нависнет страшный удар мести за любовь и за преданность к вам. Но в отчаяние мы не впадем. Мы привыкли страдать и надеяться, а в предстоящих тяжелых испытаниях нам поможет наша святая вера.
Я слушал со вниманием священника, который оказался до фанатизма поклонником как своей нации, так и своей религии. Дальнейшие его рассказы про былые времена его народа дышали любовью к прошлому.
– Вы можете воспроизвести целый эпос, – сказал я ему однажды.
– Да у нас и лирики много найдется, а драмы еще больше. В нашем народе предания старины свято хранятся и, наподобие ваших былин, передаются из рода в род. Народ сумел изобразить своих героев и их дела в прекрасных поэтических формах. Мы, как древний народ, очень богаты историей, но для полного ее изучения, в особенности древнейших ее периодов, необходима серьезная и неустанная работа. С другой же стороны, нигде в этой области работа так не интересна, как именно здесь, в древней Армении. Вы ни у кого не найдете столько памятников старины, как у нас. Их надо уметь искать. Надо найти ценность в том, что подчас вам кажется и незаметным, и дешевым. Пример вам хотя бы эта маленькая церковь (наш разговор происходил на площади у церкви). По внешности она ничего особенного не представляет; старое маленькое каменное здание и больше ничего. На самом деле она является историческим памятником еще с начала четвертого столетия по Рождеству Христову. Разноплеменные наши враги ее несколько раз подвергали ограблению и уничтожению. Бывали случаи, что ее разваливали дотла, но потом она заботой верующих вновь созидалась. И вот видите, врата адовы не одолели ее. Весьма интересны многие письменные документы, хранившиеся в ней до начала войны. Сейчас они увезены далеко и будут возвращены назад по мере надежности общего положения. По ним вы можете познакомиться за несколько столетий назад с жизнью, с бытом и вообще с историей ближайших к ней сел. Знакомство с этими документами не раз доказывало их практическую пользу даже и для настоящих времен.
Кажется, года за два до начала теперешней войны два соседних и ближайших к церкви села имели между собою тяжбу из-за воды, тянувшуюся в продолжение сотни лет. Одно из них занималось медоварением и мукомольем, а другое виноградарством. Вода как для одного села, так и для другого имела первенствующее значение, а между тем их обслуживал один лишь горный поток. Этот острый вопрос еще с прошлых времен старались разрешить так, чтобы оба села могли бы пользоваться водой поочередно. Но дело в том, что из этой очереди возникали частые ссоры, драки, кончавшиеся иногда убийствами. Турецкая администрация на тяжбы обоих сел ни к какому определенному решению не приходила, и этот спорный, кровавый вопрос оставался всегда открытым. Между тем в народе ходила легенда, что когда-то давно одна из тяжб этих сел попала в руки султана. Султан мудро разрешил этот спор, указав точно, когда и в какое время могло каждое село отводить к себе воду. Когда жители соблюдали этот султанский закон, то между ними по поводу пользования водой не происходило никаких недоразумений. Но проходили десятки лет, а за ними столетия, и люди стали забывать заветы мудрого султана, а вслед за этим между ними опять на той же почве возникла вражда. Но вот настоятель церкви, изучая церковные документы, обнаружил, что в одном из них действительно указывалось с определенной точностью на то, что одна из тяжб дошла до Константинополя и что оттуда последовала резолюция султана с указанием в ней порядка пользования жителями водой, но ее среди документов не оказалось.
После этого было возбуждено ходатайство о восстановлении текста резолюции. Через некоторое время ходатайство было удовлетворено, а жители стали пользоваться водой, как их предкам указал несколько веков тому назад мудрый султан. В чем состояло мудрое решение султана, я, к сожалению, уже успел позабыть, так же, как забыл еще несколько прекрасных легенд, рассказанных мне священником из жизни древних армян.
Я, кажется, слишком отвлекся в сторону. Вместо того чтобы закончить повесть полка, я останавливаюсь на совершенно других темах. На войне, на чужой территории, сталкиваешься не только с неприятельской армией, но и с народностями, прошлое и настоящее коих представляют иногда большой интерес.
Священник обещал мне в ближайшие дни показать развалины одного большого монастыря, история которого также относится к началу появления христианства в Малой Азии. К сожалению, нашей поездке не удалось осуществиться. Я вынужден был по делам службы выехать в Эрзинджан, где вскоре узнал, что священник также по каким-то важным обстоятельствам выехал в Эрзерум.
В Эрзинджане я провел с месяц. С каждым днем все больше и больше приходилось убеждаться в приближавшемся развале армии. Думать о каком-нибудь ее спасении не приходилось. Все было во власти врагов земли Русской. Классовая ненависть, жажда возвращения домой – вот что владело душами и сердцами вчерашних бойцов. Для окончательного нанесения удара армии среди солдат 39-й дивизии агитаторами был пущен слух о необходимости отвода ее полков в далекий армейский тыл для заслуженного ей отдыха. Излишне описывать, с какой охотой солдатская масса подхватила эту мысль. На митингах на этом особенно настаивали якобы из тех соображений, что присутствие в тылу хорошей дивизии весьма важно для подавления каких-то контрреволюционных восстаний среди горцев Северного Кавказа. Не нужно было обладать большой наблюдательностью, чтобы видеть, что все делалось с целью ослабить фронт, лишив его в первую очередь лучших частей. К концу октября был получен приказ о выступлении дивизии в район Александрополя, откуда она должна была проследовать дальше в Ставропольскую губернию. Официально дивизия отводилась на отдых, но на самом деле командование принуждено было согласиться на ее отвод под давлением настойчивых требований снизу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
