процитировать макбетовских ведьм (в основном потому, что помнила только «Взвейся ввысь, язык огня! Закипай, варись, стряпня!»[139] да кое-какие обрывки о глазах тритона и лягушачьих лапках), как вдруг по дому эхом разнеслось размеренное «бам-бам-бам».
— У-у-у! — Орри вскочил, расплескав свой суп, однако Эйдан, Роб и Фанни оказались быстрее и сломя голову вылетели в переднюю, препираясь из-за того, кто должен открыть дверь.
— Где ваши манеры, маленькие оболтусы, — беззлобно сказал подошедший следом Джейми и, взяв мальчишек за плечи, отодвинул обоих в сторону. — И ты туда же, Фрэнсис? О чем ты только думаешь…
Фанни покраснела и отступила, предоставив ему честь открыть входную дверь.
Я тоже вышла в переднюю, гадая, кто к нам заглянул. Из-за внушительной фигуры Джейми я не смогла ничего разглядеть, зато услышала, как он официально поприветствовал визитера на гэльском. В голосе его звучало удивление.
Я тоже удивилась, когда он отступил на шаг и жестом пригласил в дом Хирама Кромби.
Хирам жил намного ниже по течению, у западной окраины долины, и обычно осмеливался покидать свой медвежий угол только ради посещения церкви по воскресеньям. Не припомню, чтобы он приходил к нам в дом раньше.
Худощавый и суровый на вид, он фактически являлся старостой среди рыбаков, которые en masse эмигрировали из окрестностей Терсо, что на севере Шотландии, и поселились в Ридже. Я машинально глянула через плечо в поисках Роджера: рыбаки были закоренелыми пресвитерианами и обычно держались особняком. Из всех домочадцев, пожалуй, только Роджер поддерживал действительно теплые отношения с Хирамом, хотя мистер Кромби худо-бедно говорил со мной после событий, связанных с похоронами его свекрови.
Однако Роджер отсутствовал. И как оказалось, на самом деле Хирам пришел по вопросу, не относящемуся к религии.
Войдя, он снял шляпу (парадную, отметила я), слегка кивнул мне в знак приветствия, затем бросил взгляд на группу детей, моргнул, не меняя выражения лица, и повернулся к Джейми.
— На два слова, a mhaighister?[140]
— Э-э… Да, разумеется, мистер Кромби.
Отступив на шаг, Джейми указал гостю на дверь своего кабинета, известного всем и каждому как «комната на два слова». Следуя за Хирамом, он перехватил мой взгляд, выразительно приподнял брови и пожал плечами в ответ на невысказанный вопрос, как бы говоря: «Черт его знает».
* * *
Я отправила детей к ручью искать раков, пиявок, кресс-салат и все, что могло пригодиться в хозяйстве, а сама, пользуясь редким моментом досуга, удалилась в хирургическую. Листая страницы своего драгоценного медицинского справочника, краем уха я прислушивалась к голосам в кабинете, на случай если Джейми решит что-нибудь предложить Хираму.
Настоящей диковинкой в моей новой хирургической стало кресло-качалка из ясеня с полозьями из каменного клена. Джейми, мастеривший его вечерами в течение нескольких месяцев, попросил Грэма Харриса, местного умельца, сплести сиденье и уверял, что кресло переживет не только меня, но и последующие поколения, недаром каменный клен — твердый как скала — получил свое название. Кресло оказалось весьма полезным для укачивания младенцев и маленьких непоседливых детей во время осмотра и столь же удобным для обретения душевного равновесия: порой мне требовалось убежище от каждодневной нервотрепки, чтобы кого-нибудь не придушить.
Однако в настоящий момент я была спокойна душой и телом и с головой погрузилась в поиски современных методов лечения интерстициального цистита.
Коррекция образа жизни
В 90 % случаев наблюдается улучшение состояния пациентов, однако полное выздоровление происходит редко. Терапия должна включать коррекцию образа жизни и ограничение потенциальных провоцирующих факторов, таких как табак, алкоголь, продукты с высоким содержанием калия и острая пища.
Медикаментозное лечение…
Разумеется, по большей части эти сведения ничем не могли помочь: острую пищу никто в Ридже не ел, а шансы отговорить кого-либо от употребления табака, алкоголя или изюма сводились к нулю. Что же касается лекарств, то единственным подходящим средством, которое у меня имелось, был старый добрый отвар из ивовой коры. Однако помимо знаний книга дарила большое утешение как авторитетный источник: возникало ощущение, что кто-то — много людей — проторил мне дорогу. В своей ежедневной борьбе за жизни я была не одинока.
Впервые я испытала подобное утешение, когда в качестве начинающей медсестры получила экземпляр «Справочника для медицинских войск армии США» от врача-американца, с которым познакомилась на войне во время своей первой командировки. На моей войне, как я всегда о ней думала.
«Санитарные войска» — так янки называли армейское медицинское сопровождение. Через неделю в полевом госпитале мне хотелось смеяться над этим названием (когда я не плакала, спрятав голову под подушку), однако оно верно передавало суть. Мы сражались всеми доступными средствами, и чистоплотность была не последним из них.
Как и в моей нынешней ситуации.
Средний объем питьевой воды, необходимый человеку в день, варьируется в зависимости от физической нагрузки и температуры окружающей среды и составляет 1,5–2 литра в дополнение к тому, что поступает с пищей. На марше объем ограничивается вместимостью питьевой фляги примерно до 0,5 л и подлежит тщательной экономии.
Вода считается питьевой, если она пригодна для питья. Питьевая вода — это незагрязненная вода; какой бы чистой и прозрачной ни была вода, она непригодна для питья, если расположена в районе возможного загрязнения фекалиями, мочой или стоками с удобряемых земель. Существует распространенное заблуждение, что вся родниковая вода чистая; многие родники, особенно те, которые не являются постоянно текущими, собирают воду из поверхностных источников.
Надо бы переписать это в свой журнал. Я глянула на большую черную книгу на полке над банками с пиявками. Меня утешала мысль, что однажды этот журнал, возможно, придаст уверенности другому врачу, снабдив его моим собственным опытом и знаниями.
Я медленно перелистывала страницы справочника, и тут
